Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)

– А если он прочтет вторую бумагу?

Бофор развел руками, как бы говоря: ''Ничего не попишешь''.

– Попробуем, – сказал Гримо, – Авось и выгорит. Но он же никогда не был ''пьяный в дупель''.

– Судя по тому количеству вина, что заказал Оливье де Невиль, грядет вакханалия! Да не пугайся ты! Все под контролем. Пусть погуляют. Не дети уже. А потом ты будешь преспокойно расписываться в ведомости за Рауля.

– Адъютант? – спросил Гримо.

– Не волнуйся, эти бумаги не по его части. Это к финансистам. Все будет шито-крыто, и к окончанию этой эпопеи скопится кругленькая сумма.

Гримо заулыбался. Он представил, как вручает своему господину целый мешок золота. Сто тысяч ливров. А может, двести тысяч ливров! С процентами. И, быть может, как раз к свадьбе. С мадемуазель де Бофор.

– Согласен, – сказал Гримо.

– Прекрасно, – воскликнул герцог, – А вот тебе подарок от меня, примерь-ка. Порадуй, дружище!

Герцог достал из пакета золотисто-рыжеватый красивый парик алонж, начинавший входить в моду в шестидесятые годы семнадцатого века. Гримо примерил парик. Вздернул подбородок. Бофор прикусил губу и поднял большой палец.

– О! – воскликнул Бофор, – Идея! Закажем Люку твое изображение в парике алонж и пошлем Атосу.

– Месье Люк хотел изобразить меня в образе Дон Кихота.

– Да это супер! Дон Кихот в парике алонж! Вот Сервантес бы подивился!

Бофор хотел сказать ''посмеялся'', но он не всегда находил нужные слова для выражения своих мыслей.

– Не знаю как Сервантес, но мой граф, наверно, засмеялся бы, увидев меня в парике алонж,- сказал Гримо и добавил, вздохнув:

– Раньше…Засмеялся бы…

– Будешь позировать Люку в парике алонж завтра же, – велел Бофор, – Это произведение исксства и сейчас развеселит графа!

– Как скажете, – ответил Гримо.

19.''Я, РАУЛЬ ДЕ БРАЖЕЛОН…''

– Фу, как надымили! – воскликнул Анри де Вандом, входя в адмиральскую каюту.

Гримо машинально приподнялся. Бофор слегка сощурился и нажал ему на плечо. Гримо понял это движение и остался на месте – он хотел, было по инерции встать при появлении дочери герцога, но герцог желал сохранить тайну – ему виднее, решил Гримо. Паж, не привыкший к табачному дыму, закашлялся. Бофор и Гримо стали разгонять дым, затушив свои трубки.

– Сейчас проветрится, – сказал Бофор,- Видишь, старина, какой нежный у меня паж!

– Ах, монсеньор, монсеньор! Вы опять свою ужасную трубку курили! От табака портится цвет лица, и выпадают зубы! Вы будете желтый как лимон, монсеньор!

– Да я всего одну трубочку выкурил, Анри, – сказал герцог, – Как ты отыскал нашу каюту?

– Капитан был так любезен, что проводил меня до самой каюты, ваша светлость, – ответил Анри, – Я вижу, у нас гости?

Анри не узнал Гримо в парике алонж.

– Да вот с Гримо о жизни толкуем, – пробормотал герцог.

– С Гримо? – прошептал Анри, – Праведное небо! Этот господин – Гримо?!

Тут только Анри признал в госте адмирала старичка Гримо. Паж не сдержался и фыркнул. Анри понимал, что нельзя смеяться, но, как на занятиях с госпожой аббатиссой Бофорочка фыркала и хохотала в самый неподходящий момент, когда ее смешили подружки, она невежливо расхохоталась и сразу же поспешила извиниться перед Гримо.

– Вам невероятно идет алонж, господин Гримо, – сказала Бофорочка, – Я хочу сказать… / Она старалась подражать мальчишкам /. Вам ужасно идет парик! Чертовски! Вы очаровательны! Хи-хи-хи! Господин Гримо!

Бофор и Гримо переглянулись с улыбками. Судя по реакции Бофорочки, то же впечатление произведет и его портрет.

– Завтра милейший Гримо соорудит тебе здесь занавесочку, – пообещал герцог. Анри захлопал в ладоши.

– Спасибо, Гримо! Вы такой добрый! – в восторге воскликнул паж, – Знаете, я люблю утром поспать, а окно такое большое!

Бофор порадовался находчивости своей девочки. Паж герцога любит понежиться, а солнечный свет ему мешает. Паж герцога желает путешествовать с комфортом. Молодец, девочка!

Анри де Вандом собирался читать книгу о Китае. Бофор и Гримо опять переглянулись. Наконец герцог решился:

– Анри, отложи свою книжку, – велел герцог, – Ты у меня и секретарь, между прочим.

Паж вскочил, припоминая правила.

– К вашим услугам, монсеньор. Что вы хотите?

– Возьми перо и чернила. Я знаю, что ты часами что-то пишешь, и чернила у тебя отличные.

Анри достал из своей коробки чернильницу и самое любимое перо. Гримо слегка мотнул головой в сторону пажа и поднял брови. Герцог слегка прищурился, мигнул старому приятелю.

– Анри, – сказал Бофор, – Мы хотим доверить тебе некий секрет. Мне бы хотелось, чтобы то, что я тебе расскажу, ты не передавал никому, ни Ролану-барабанщику, с которым ты, кажется, весьма дружен / Анри энергично закивал /, ни нашим Пиратам, а в особенности твоему приятелю Раулю / Анри резко замотал головой /.

– Ты, что ли, Гримо передразниваешь? – не выдержал герцог, – Что все это значит?

– Тайна! Как здорово! Клянусь, монсеньор! Слово дворянина! Никому ничего не скажу! Ну, говорите скорее, в чем дело? Зачем вам чернила и перо? Вы же, простите за откровенность, отвратительно пишете!

Это было правдой. Бофор, увы, писал весьма неразборчиво. Знал он и то, что почерк милейшего Гримо был весьма далек от каллиграфического. Посторонних людей он не хотел посвящать в свою интригу. А поскольку дочь Бофора часто писала отцу длинные, восторженные, чувствительные письма, он знал, что девочка весьма преуспела в каллиграфии и справится с поручением не хуже любого профессионального писца. Герцог предложил Анри сесть за столик, крепко привинченный к полу. Так же были закреплены и стулья. Анри уселся. Бофор положил перед Анри белый бланк, с узорами и художественной заставкой. Это тоже было работой Люка Куртуа, и бумага на эти бланки пошла лучшего качества. Анри де Вандом узнал красивый бланк. На таком бланке он писал свое новое имя, ибо, по документам, дочь герцога была записана как паж и секретарь и официально включена в состав экспедиции.

– Но я же уже писал это в Париже,- сказал Анри.

– Речь не о тебе.

– О Ролане? Что тут секретного?

О барабанщике герцог и забыл. Конечно, барабанщик завтра же получит такой бланк. Но с малышом де Линьетом таких проблем не возникнет, как с адъютантом. Анри взял перо.

– Диктуй, Гримо, – велел герцог.

Анри вытаращил глаза. Почему Гримо должен диктовать ему контракт? Ролан сам грамотный. Грамотный? Не то слово! Писатель! Мемуары пишет!

– Пишите, – сказал Гримо, – Так надо.