Письмо от русалки

Единственным человеком, любившим его, была Алиса. Любовь урода к уроду. У нее была странная походка, говорила она невнятно, и многое у нее не получалось. В свои восемь лет она еще не умела завязывать шнурки. И все время ходила за ним как тень. По утрам, когда он шел к школьному автобусу, она сидела в окне, с тоской глядя ему вслед, приложив ладони и лоб к стеклу. Он не понимал этого, но не мешал ей.

Школа была сплошным мучением. Каждое утро, когда он входил в автобус, ему казалось, что его везут в тюрьму. Уроков он ждал с удовольствием, а вот переменки внушали ему ужас. Если его доставали и раньше, то теперь, в старших классах, все стало еще хуже. Его постоянно дразнили и толкали, ломали и расписывали надписями его шкафчик, кричали ему вслед оскорбления. Он прекрасно осознавал, что он — типичная жертва. Его жирное тело уже являлось самым страшным грехом — он выделялся. Однако от того, что он все это понимал, жизнь не становилась легче.

— Ты находишь свой член, когда мочишься, или тебе живот мешает?

Эрик. Небрежно восседающий на столе, всегда окруженный толпой приспешников. Он был страшнее всех. Самый популярный парень в школе, красивый и уверенный в себе, дерзкий с учителями, постоянно имеющий доступ к сигаретам, которые он курит сам и раздает своим приятелям. Трудно сказать, кого он ненавидел больше — Эрика, движимого чистой злонамеренностью, постоянно находящего новые способы сделать больно, или кучку ухмыляющихся идиотов, с восторгом окружающих и во всем поддерживающих его.

С другой стороны, он знал, что отдал бы все на свете, чтобы стать одним из них. Сидеть на столе рядом с Эриком, принять от него сигарету, отпускать комментарии по поводу проходящих мимо девчонок и получать в награду восхищенное хихиканье, видеть румянец, проступающий на их щеках.

— Слышишь! Я с тобой разговариваю. Отвечай, когда тебя спрашивают!

Эрик поднялся, а двое других с напряжением следили за ним. Один из них, спортсмен по имени Магнус, встретился с ним взглядом. Иногда в его глазах даже мелькало сочувствие, однако его было недостаточно, чтобы Магнус захотел впасть в немилость у Эрика. Кеннет — этот просто трус и вообще никогда не смотрит ему в глаза. Сейчас он не сводил взгляда с Эрика, готовый во всем следовать его указаниям. Но сегодня у Эрика, кажется, нет настроения доводить его, он уселся обратно и рассмеялся:

— Ну, беги, жирная свинья! Если ты побежишь быстро, то избежишь хорошенькой взбучки!

Более всего на свете ему хотелось постоять за себя и послать Эрика к черту. С должной силой и точностью он показал бы этому типу, где раки зимуют, а остальные, собравшись вокруг них, увидели бы, что их герой повержен. А Эрик, с окровавленным носом, с трудом оторвав голову от земли, посмотрит на него с уважением. После этого он станет среди них своим, его примут в компанию.

Вместо этого он развернулся и бросился бежать — понесся через школьный двор изо всех сил. В груди жгло, а жир на боках колыхался на бегу. За спиной он слышал их издевательский хохот.

~~~

Не дыша, Эрика начала проезжать развязку на Кошвеген. Напряженный ритм движения на улицах Гётеборга всегда заставлял ее нервничать, а эта развязка вообще вызывала у нее ужас. Однако она благополучно миновала ее и двинулась дальше по улице Экландсгатан, высматривая, куда ей свернуть.

Русенхильсгатан. Жилой дом находился в конце улицы, откуда открывался вид на Кошвеген и парк развлечений «Лисеберг». Проверив номер, она припарковала машину у нужного подъезда и посмотрела на часы. План состоял в том, чтобы позвонить и надеяться, что кто-нибудь дома. Если же дома никого не окажется, то они с Йораном договорились, что она посидит пару часиков у его мамы и попытается снова. В этом случае Эрика вернется домой довольно поздно — так что она мысленно молила бога, чтобы новый жилец оказался на месте. Его фамилию она запомнила, когда совершала свои звонки по пути в Гётеборг, и сразу нашла ее против кнопки домофона. Янош Ковач.

Она позвонила. Ответа не последовало. Снова нажала на кнопку телефона. Тут в динамике затрещало и раздался голос с сильным акцентом:

— Кто там?

— Меня зовут Эрика Фальк. Я хотела бы задать несколько вопросов по поводу человека, который жил в этой квартире раньше, — Кристиана Тюделя.

Она застыла, напряженно ожидая ответа. Объяснение звучало не очень-то убедительно, но она понадеялась, что обитателю квартиры станет любопытно и он впустит ее. Жужжание замка на двери подтвердило, что ей повезло.

Лифт остановился на втором этаже, и она вышла на площадку. Одна из трех дверей была приоткрыта, и невысокий толстенький мужчина лет шестидесяти внимательно разглядывал ее через щель. Увидев ее огромный живот, он тут же снял цепочку, распахнул дверь и воскликнул:

— Заходите, заходите!

— Спасибо! — ответила Эрика и вошла в квартиру. Сочный запах готовки с использованием острых приправ ударил ей в нос. Этот запах нельзя было назвать неприятным, но беременность сделала ее обоняние особенно чувствительным к сильным раздражителям.

— У меня есть кофе, хороший крепкий кофе, — сказал обитатель квартиры, показывая в сторону кухни. Эрика пошла за ним, окинув мимоходом взглядом комнату. Комната была единственная — выполняла роль и спальни, и гостиной.

Стало быть, вот где жил Кристиан до того, как переехать во Фьельбаку. Эрика почувствовала, как сердце забилось чаще.

— Садитесь!

Янош Ковач почти силком усадил Эрику на деревянный стул, подал кофе и с торжествующим выражением лица поставил перед ней на стол блюдо с печеньем.

— Печенье с маком! Венгерское национальное блюдо! Моя мать посылает мне иногда пачку печенья с маком. Она знает, как я его люблю. Попробуйте!

Он замахал руками, призывая ее брать печенье. Эрика взяла с блюда одну штучку и осторожно надкусила. Совершенно новый, но приятный вкус. Внезапно она осознала, что с утра ничего не ела — в желудке благодарно заурчало, когда туда попал первый кусок.

— Вам надо есть за двоих. Берите еще, берите сколько хотите!

Янош Ковач придвинул к ней блюдо, его глаза сияли.

— Большой малыш, — проговорил он с улыбкой, показывая на ее живот.

Эрика улыбнулась в ответ. Его веселое настроение оказалось таким заразительным.

— Дело в том, что у меня там двое.

— О, близнецы! — воскликнул он, в восторге складывая руки. — Какая благодать!

— А у вас есть дети? — спросила Эрика, не переставая жевать.

Янош Ковач гордо выпрямился.

— У меня двое отличных сыновей. Они взрослые. У обоих прекрасная работа. На «Вольво». И еще у меня пять внуков.

— А жена? — осторожно спросила Эрика, озираясь. В квартире нигде не было видно следов женской руки.

Янош Ковач по-прежнему улыбался, но улыбка стала менее сияющей.

— В один прекрасный день семь лет назад она пришла домой и сказала: «Все, я уезжаю». И с тех пор ее нет, — он развел руками. — Тогда-то я и поселился здесь. А раньше у нас была трехкомнатная квартира. Мы жили этажом ниже. — Он указал на пол. — Но когда я вышел на пенсию, а жена меня оставила, трехкомнатная стала мне не по средствам. И когда Кристиан встретил девушку и собрался к ней переезжать, то я перебрался сюда. Все к лучшему, — добавил он.