Пламенная нежность

Патрик слегка расслабил сведенные судорогой мышцы, но в висках все еще стучало. Да, он настоял, чтобы Джулиана прибегла к услугам чиппингтонской портнихи, но говорил об этом чисто гипотетически, с целью удержать супругу от опасного вояжа в Лидс. И это было до того, как она ворвалась в кабинет, с ног до головы в коровьей требухе, и потребовала бренди, чтобы иметь смелость сознаться в своей провинности!

Мистер Чаннинг с усилием расцепил стиснутые пальцы:

– Скажи мне все начистоту, Джулиана. Отчего случайная встреча с мисс Смит опечалила тебя так, что ты предпочла сперва поговорить, а уж потом принять ванну? А в ней ты, вне всякого сомнения, очень нуждаешься. И отчего ты вся в коровьей требухе?

– Она рассказала мне про убийство.

У Патрика внутри словно сжалась пружина. Теперь ему очень трудно будет сохранить жизнь… Наверняка проклятая служанка все еще свято убеждена, что именно он застрелил брата!

– Она уже беседовала с мировым судьей? – спросил Патрик, лихорадочно соображая, как ускользнуть живьем из этой новой западни.

– Да нет, не думаю… точно нет! Она до дрожи боится вообще с кем-нибудь об этом говорить. Когда я стала уговаривать ее поехать со мной в Соммерсби и поговорить с тобой, Пруденс сбежала. Я потеряла ее след возле… возле лавки мясника. – Джулиана провела грязными ладошками по не менее грязному платью. – А это… ну, я упала, когда погналась за нею…

Из груди Патрика помимо воли вырвался хриплый смешок. И дело тут было не в том, что описанная женой сцена преследования несчастной Пруденс показалась ему забавной. Просто… это свершилось. Пусть даже Джулиана сделала это непреднамеренно. Вторая свидетельница появилась, притом в опасной близости, и теперь его шансы избежать виселицы практически равны нулю. Черт подери, самый страшный его сон, кажется, сбывается…

Потому что леди, на которой он женился, чтобы заткнуть ей рот в суде, намеренно или невольно, отыскала другого свидетеля, который и решит его участь.

В груди Патрика забурлила ярость, и она настоятельно требовала выхода.

– А почему Пруденс так боится? Ведь это вокруг моей шеи затягивается петля!

Джулиана заколебалась.

– Прю почти уверена, что Эрика застрелили намеренно, – неуверенно начала она. – Что эта смерть вовсе не несчастный случай на охоте.

– Ну разумеется, уверена! – зарычал Патрик. – Она говорила тебе об этом еще почти год назад!

– Но тогда, в ноябре, она не называла твоего имени. Она просто рассказала то, что видела, а я… я заполнила пробелы в ее рассказе своими собственными соображениями. Но сегодня она объявила мне, что знает в лицо человека, который застрелил Эрика. И видела его еще раз, недавно. – Джулиана тяжело сглотнула. – На похоронах твоего отца.

Когда человек не верит собственным ушам, он делается мягок и податлив. Он теряет дар речи. Патрик изо всех сил боролся с охватившим его шоком, зная, что сейчас обязан сохранить ясность мысли.

– Но я… ведь меня на церемонии погребения не было, – с трудом подбирая слова, выдавил он.

– Я знаю, Патрик, – нежно, но твердо сказала Джулиана. – Ведь я была там. – Уголки ее губ печально опустились. – Однако Прю совершенно уверена в том, что именно убийцу видела в тот день, хотя и не знает, кто он такой. Возникает естественный вопрос: кто желал смерти твоего брата?

Этот простой вопрос, на который так трудно было дать ответ, потряс Патрика. После смерти Эрика он почти год провел словно в аду, снедаемый чувством вины. Но думать о том, что брат был умерщвлен кем-то намеренно, оказалось еще тяжелее.

– Говоришь, она в этом уверена? – хрипло переспросил Патрик.

– Пруденс не знает имени этого человека. И, увы, не смогла его точно описать. Но она клянется, что видела его на похоронах твоего отца. Подумай об этом. Ты говорил, что в последнюю секунду выстрелил мимо цели, но ведь чтобы попасть в брата, ты должен был развернуться! Ведь Эрик стоял позади тебя! Не забывай к тому же, что я была там в то утро и видела, как кто-то бежал прочь от места убийства. А Пруденс с самого начала уверяла, что видела, как некто нацелился из ружья прямо в Эрика!

И Патрик снова вспомнил тот роковой день. Впрочем, он никогда его не забывал и не забудет уже до самой смерти. До сих пор, стоило закрыть глаза, он чуял запах облетевших листьев, слышал, как шуршат они под его ногами, задыхался от едкого ружейного дыма… В тот самый день начался его ад. Но сейчас мысли мистера Чаннинга устремились в ином направлении…

Патрика вдруг захлестнула волна ярости, и ярость эта была направлена на неведомого покуда врага. Неужели вот он – ответ на мучительный вопрос? Или Патрик уцепился за удобное ему объяснение, отринув то, что имело смысл? В самом деле, какие у него еще есть доказательства собственной непричастности к трагедии, кроме страстных уверений Джулианы в том, что горничная видела тогда кого-то другого? И как им удастся заставить других в это поверить? Да он и сам пока не знал, верит ли Джулиане… В тот день Патрик отчетливо слышал два выстрела, и до этой минуты не сомневался, что второй принадлежал Эрику. От мысли о том, что могла быть и некая третья сторона, грудь Патрика разрывало от злобы и… радости.

– Таким образом, у нас теперь довольно доказательств, чтобы идти с ними в суд и прекратить наконец эту бессмысленную травлю! – гордо объявила Джулиана.

Патрику и самому хотелось в это верить. Видит Бог, он всей душой желал удостовериться в том, что не причастен к гибели брата! Но ужасное предположение, что Эрик был умерщвлен намеренно, казалось чересчур фантастичным, чтобы принять его на веру, без весомых доказательств. И Патрик неохотно покачал головой:

– У нас есть лишь признание сбежавшей свидетельницы. Если будет возбуждено дело о преднамеренном убийстве, ты уверена, что в нем не обвинят меня? А если я стану упорствовать, утверждая, что Эрик был сражен случайным выстрелом, меня могут осудить за убийство по неосторожности. – Он помолчал, мысленно перебирая варианты, тотчас отбрасывая одни и выдумывая другие. – Полагаю, нам следует дождаться возвращения Маккензи.

– Кто-то застрелил твоего брата, Патрик. И убийца был здесь, в Соммерсби, на том самом ноябрьском празднестве! И он присутствовал на похоронах твоего отца! Ведь он может снова кого-нибудь убить… – Голос ее сорвался. – Он может убить тебя!

– Если кто-то на самом деле убил Эрика, это вовсе не значит, что он станет покушаться на меня. У Эрика в Лондоне было великое множество друзей и просто знакомых. Наверняка он нажил себе и врагов, особенно в последние месяцы своей жизни. Брат погряз в долгах и приехал тогда домой, чтобы попросить отца ссудить его деньгами. Возможно, кто-то из кредиторов просто-напросто устал ждать…

– Это лишь одно из возможных объяснений, – упрямо мотнула рыжей растрепанной головой Джулиана. – Но лишь одно! И далеко не единственное.

Патрик колебался. Он не просто хотел поверить Джулиане. Ему во что бы то ни стало было нужно ей верить, и это его пугало.

– Ты на самом деле боишься за меня? – спросил он уже куда нежней.

– Как я могу не бояться? Пусть мне порой хочется треснуть тебя по голове за твой идиотизм, но я вовсе не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…

Совершенно позабыв о прискорбном состоянии ее наряда, Патрик нежно привлек к себе жену.

– Ты имеешь в виду что-то посерьезней синяков на голени, да?

Джулиана тяжело дышала, уткнувшись лицом ему в грудь, и Патрик чувствовал тепло ее дыхания сквозь тонкую ткань рубашки.

– В следующий раз я прицелюсь существенно повыше, – глухо проговорила она.

– Что-то не припоминаю, чтобы в брачной клятве упоминалось членовредительство. – Патрик погладил Джулиану по голове, лихорадочно обдумывая план возможных действий.

В любом случае необходимо переговорить с мисс Смит, где бы она ни была. Патрик силился, но не мог припомнить ее лица, хотя наверняка видел Пруденс в имении. Или не видел. В конце концов, он почти все время проводил тогда на конюшне.