Пламенная нежность

Мистер Блайт, который также был участником обоих памятных событий, стоял в одиночестве у камина и, подобно самой Джулиане, задумчиво озирал толпу. Это обстоятельство заставило Джулиану внимательней к нему приглядеться. Кто он? Не слишком желанный гость? Или хладнокровный убийца, выискивающий новую жертву?

Словом, все ее усилия обнаружить преступника оказались тщетны. Из гостей лишь один мистер Блайт казался способным на что-то большее, нежели распространение гнусных сплетен. И Джулиана направилась прямиком к нему, лихорадочно обдумывая на ходу план действий.

Блайт, завидев ее, отвесил насмешливый полупоклон:

– Ах, неукротимая леди Хавершем, вы соблаговолили сойти со своего новообретенного пьедестала? Понимаю, именно вам я обязан пусть запоздалым, но приглашением на обед. Признаюсь честно, получив его, я несказанно изумился…

Усилием воли Джулиана заставила свои непослушные губы сложиться в улыбку. Она слишком хорошо помнила его гневные речи, призванные унизить Патрика в день их прибытия в Чиппингтон. Именно эти речи и делали Блайта в глазах Джулианы наипервейшей кандидатурой в подозреваемые, а единственным способом подтвердить свои подозрения она полагала наблюдение за тем, как станет кузен Патрика общаться с членами семьи.

– Считайте это оливковой ветвью мира, – сказала Джулиана. – Патрик полагает, что почтить память его покойного отца можно, принимая в имении тех, кому покойный граф бывал рад при жизни. Посему, невзирая на наше… м-м-м… скомканное знакомство, смею заверить вас – в Соммерсби вам всегда рады, мистер Блайт.

Лицо кузена потемнело, однако прежде чем он успел вымолвить хоть слово, по толпе гостей пронесся шепоток. Отвернувшись от разгневанного Блайта, Джулиана попыталась разглядеть источник всеобщего внимания. Привычно сощурившись, она скользнула взглядом по ошеломленным лицам, одновременно прислушиваясь к репликам гостей и силясь понять, что именно вывело толпу из состояния вежливой скуки. От звука низкого баритона Патрика по спине Джулианы побежали мурашки – впрочем, такая реакция ее тела стала для нее уже почти привычной. Тут она заметила наконец своего супруга – и решила, что ее слабое зрение сыграло с нею очередную шутку.

Сельский ветеринар, чьи щеки просили бритвы, а руки – горячей воды и мыла, исчез неведомо куда. Патрик был облачен в безупречный черный сюртук, правда, слегка свободный в груди, – видимо, из-за долгой аскетичной жизни в Мореге… Именно в таком сюртуке ему надлежало быть год назад, во время их столь памятного вальса… Боже, а Джулиана уже стала сомневаться, что у него есть приличная одежда! Нет, он не подстриг волосы, на чем она настаивала, однако его шевелюра была аккуратнейшим образом вымыта и расчесана. Джулиане вдруг до дрожи в пальцах захотелось коснуться этих лихо закрученных прядей на его шее, и в душе она возликовала, что эти волосы не были острижены…

Глаза Патрика устремились на нее с теплотой и откровенным одобрением. Хоть этикет и требовал, чтобы новый хозяин имения приветствовал сперва гостей, что расступались перед ним, Патрик направился прямиком к супруге. Шепот толпы мгновенно стих. Джулиана понимала, что сейчас взгляды всех присутствующих устремлены лишь на них, но ей было решительно все равно. Время словно остановилось. Сейчас она испытывала то, что тщетно искала в течение трех сезонов в высшем свете, а нашла лишь с ним, с Патриком.

Влечение. Желание. Страсть.

Всегда ли это будет? Всегда ли ее будет тянуть к этому человеку так, словно она Богом создана именно для него? Джулиана вспомнила вдруг, как в этом же доме, давным-давно – боже, когда? – этот человек пригласил ее на вальс, который завершился поцелуем…

Джулиана помнила их безупречный план: ей надлежало вежливо улыбнуться мужу, взять его за руку и вместе с ним начать хитроумную игру. Однако все задуманное в одночасье оказалось под угрозой срыва – Джулиане мучительно захотелось оказаться вместе с ним в их комнате наверху, чтобы понять, что сулит ей это преображение мужа.

Патрик остановился прямо напротив нее:

– Ну что, теперь я выгляжу сносно?

Джулиана внимательно глядела на мужа, мысленно перечисляя произошедшие в нем за последние полчаса перемены. Теперь она ясно видела небольшой порез на его подбородке. Невыносимый человек! Он брился самостоятельно. Ей сразу следовало бы догадаться, что он откажется от услуг камердинера, как, впрочем, и цирюльника. Но, несмотря ни на что, обновленный супруг нравился ей все больше и больше. Даже его запах неуловимо переменился: к уже привычному ей аромату кожи примешивался запах мыла…

Но самым потрясающим было то, что под этой новой оболочкой скрывался все тот же Патрик. Тот Патрик, что хорош собой без всяческих прикрас. Тот Патрик, что в любой момент готов сбросить с плеч великолепный сюртук и покинуть лощеных гостей ради спасения жизни какого-нибудь животного…

– Ты великолепен, – сказала мужу Джулиана и, помолчав, прибавила: – Ты всегда был таким…

Губы его медленно сложились в улыбку, странно застенчивую:

– Да что вы говорите, леди Хавершем? Вы хотите сказать, что вам по сердцу и неприукрашенная ипостась вашего мужа?

– Мне по сердцу обе его ипостаси, – рассмеялась Джулиана.

Впрочем, этих ипостасей было куда больше. И как бы Джулиане ни нравился тот образ, который он предъявил гостям, куда ближе и дороже ей был тот человек, которого она обнимала за запертыми дверями их спальни. При мысли о том, что он сотворит с нею ночью, когда разъедутся все гости, щеки Джулианы обдало жаром…

И тут мистер Блайт кашлянул.

Патрик, отвернувшись от жены, устремил взор на кузена, и улыбка на его лице сменилась гримасой суровости и неприязни.

– Я начал уже сомневаться, что вы соблаговолите заметить ваших гостей, Хавершем, – издевательски протянул Блайт.

Патрик коротко кивнул:

– Примите мои извинения, Блайт. Разумеется, вы правы, как всегда. Я обязан поприветствовать собравшихся. – Он одними губами улыбнулся Джулиане: – Я вернусь, чтобы сопровождать тебя на обед.

Джулиана глядела в спину уходящему мужу и всем существом стремилась вслед за ним, однако гордость и здравый смысл не позволили ей этого сделать. Она повернулась к мистеру Блайту – этому омерзительному человеку, который теперь в сравнении с ее супругом выглядел вовсе уж бледным, и продолжила беседу. В конце концов, именно ради этого она и пригласила его сюда!

– Сдается, ваш супруг и на минуту боится оставить вас без присмотра, – холодно заметил Блайт.

То, что он обратил внимание, с какой нежностью она глядит на мужа, ни в малейшей степени не смутило Джулиану – однако в отношении Патрика к ней кузен оказался прав. Мелкая, завистливая душонка!..

– У него есть долг перед приглашенными, – ледяным тоном ответствовала она.

Подозрительный взгляд Блайта скользнул по ней с головы до ног.

– Возможно, дело отчасти в том, что вы отказываетесь должным образом скорбеть о смерти графа?