Пламенный клинок

Арен остановился на углу. На открытом воздухе озноб проникал в него еще глубже, грудь теснило, дыхание спирало.

«Пособник. Изменник. Отступник».

Он вспомнил жителей Каналов, схвативших его и выдавших Харту. Охранитель чуть не прикончил его, а оссиане просто стояли и смотрели. Большую часть жизни Арен мечтал стать кроданцем, но теперь отступился от них. Он только начал осознавать себя оссианином, но теперь узнал истинную цену соплеменникам.

По той же стороне улицы, где стоял Арен, шел кроданский мальчуган, вертя в руке погремушку.

— Слава императору, — произнес Арен.

Мальчуган остановился.

— Слава императору, — опасливо ответил он, в знак приветствия прикладывая кулак к груди.

Арен достал из кармана письмо и три децима.

— У меня для тебя важное задание, — сказал он по-кродански. — Во имя империи.

Мальчуган приосанился. Кроданца легко расположить к себе, воззвав к чувству долга.

— Что за задание? — спросил он.

Арен вложил в его руку сложенный листок вместе с монетами.

— Отнеси это письмо вон тем солдатам. А монеты тебе за труды.

— И все? — разочарованно спросил мальчуган.

— И все, — подтвердил Арен. — А теперь ступай, именем императора.

Отпустив мальчугана, он отступил за угол и дождался, пока тот вручит письмо солдатам. Когда мальчик повернулся, чтобы показать солдатам на отправителя письма, того уже и след простыл.

«Будь что будет», — мрачно подумал Арен. Освещаемый кровавой луной, он спешил к дому Мары, готовясь совершить предательство.

ГЛАВА 49

В сарае за домом Мары царил багровый полумрак, зловещий свет Тантеры проникал сквозь трещины в досках и распахнутый люк, ведущий на чердак. В воздухе, сухом и пыльном из-за соломенной трухи, пахло чем-то резким, едким и опасным.

В глубине сарая стояла изящная повозка с эмблемой главного виноторговца Моргенхольма. В ней уже находилось несколько бочек амберлинского. Остальные стояли на полу рядом с другими, поменьше и попроще: ксуланскими, доставленными утром из порта.

В полумраке, повязав нос и рот платком для защиты от резкого запаха, Гаррик занимался трудоемким делом. Вставив воронку в потайное отверстие, закрытое вычурной эмблемой, он переливал вязкую жидкость из ксуланского бочонка в бочку из-под амберлинского. Руки у Гаррика дрожали от напряжения. Вдвоем получилось бы надежнее и безопаснее, но он не мог довериться никому.

Наполнив потайной отсек, он бережно опустил свою ношу на пол и вставил затычку. Шесть готовы, шесть еще на подходе. Далее предстояло наклеить амберлинские эмблемы, прежде чем прибудет Вильхам, чтобы забрать повозку с новым грузом. А потом Гаррик отправится в гетто вместе с Ареном.

Ночь предстоит трудная. Но дело наконец сдвинулось с мертвой точки, и Гаррика наполняла лихорадочная бодрость.

Он потряс ноющими руками и собирался возобновить работу, как вдруг заслышал движение в другом конце сарая. Гаррик поднял голову и уставился в темноту.

— Мара?

Но из сумрака появилась не Мара, а Киль. Поначалу Гаррик с трудом признал друга. Тот всегда ходил приосанившись, как будто все, что он видел перед собой, принадлежало ему. Теперь он опасливо крался, сгорбив плечи.

— Я знал, что ты что-то замышляешь, — сказал Киль. Когда он подошел ближе, Гаррик увидел, что глаза у него воспаленные и красные. Он был пьян и недавно плакал. — Раньше ты так не скрытничал. По крайней мере, со мной.

Гаррик сдернул платок с лица.

— Что ты здесь делаешь, Киль?

— Пришел поговорить. — Он принюхался. — Как же тут воняет. Почему такая темнота?

— Зажигать огонь было бы опрометчиво.

Взгляд Киля скользнул по повозке и бочонкам, расставленных у ног Гаррика.

— Что в бочках?

Гаррик предпочел бы сохранить тайну, но сейчас уклоняться от ответа было бессмысленно.

— Эларитовое масло, — сказал он.

Киль нахмурился, слишком пьяный, чтобы уяснить суть.

— Помнишь, еще в Скавенгарде мальчишки рассказывали, как на руднике произошел взрыв? Тогда и сложился мой план. — Он положил ладонь на один из ксуланских бочонков. — Здесь эларитовое масло. Достаточно одной искры, и оно разнесет весь сарай и полдома в придачу.

Киль, пошатнувшись, пригладил волосы. До него наконец дошло, что дело обстоит серьезно.

— Проклятье, — выдохнул он. — Где ты его раздобыл?

— Осман общался с ксуланскими химеристами, которые умеют вызывать пламя и гром, как рассказывали мальчишки. Я задумался, не знает ли чего наш старый приятель Рапапет. Похоже, кроданские инженеры выкачивают масло из эларитовых рудников, а ксулане скупают его и переправляют своим химеристам или в Гласский университет. Говорят, на эларитовое масло обратил внимание лорд-маршал Дозорных Рыцарей в Миттерландии. Они задумывают новое Очищение. Седьмое. Хотят использовать искусство химеристов, чтобы взорвать подземные города и выкурить урдов из их нор.

Киль подошел поближе и с благоговейным ужасом уставился на бочонки.

— А тебе оно зачем?

— В этих бочках якобы амберлинское. Если кто-нибудь захочет проверить, внутри обнаружит вино. Но в основном они наполнены эларитовым маслом. После доставки в Хаммерхольт их закатят в кладовую — надеюсь, Ярин разузнал, в которую именно. Проникнув внутрь, я отыщу бочки. Запечатанные, они неопасны, но если вскрыть и поднести факел… Огонь и гром будут такие, что и представить страшно. — Его глаза блеснули. — Киль, там будет сам принц Кроды! Наследник империи. А с ним — все кроданские начальники, какие есть в Оссии. А еще генерал Даккен, тот самый, который похитил Пламенный Клинок.

— И принцесса Соррель Харрийская, — выдохнул Киль.

— Нет. Вряд ли она прибудет в Хаммерхольт раньше чем за день до бракосочетания, а к тому времени уже надо все закончить. Оттико — единственный сын императора, а у короля Харрии вообще нет сыновей, только дочери. Если принц погибнет, бракосочетание сорвется. — Гаррик сжал кулак. — Союз не будет заключен, император останется без наследника, и цепь, которой кроданцы опутали Оссию, рассыплется в прах.

— А Пламенный Клинок? — еле слышно спросил Киль.