Пламенный клинок

Оба бросились к ней и крепко обняли, а Вика засмеялась от неожиданности. Скирда принялась с лаем носиться вокруг кровати, а потом вспрыгнула на постель и просунула морду в кольцо их объятий, словно не желая оставаться в стороне.

— Я поправилась бы раньше, если бы знала, какой прием меня ожидает! — усмехнулась Вика.

— Мы рады, что ты вообще поправилась, — сказал Арен. Все последние недели их угнетало ее неопределенное состояние. Из памяти еще не изгладилась гибель Османа, и потерять Вику было бы еще тяжелее. В ее выздоровлении виделся добрый знак.

Тут подоспела Фен и встала у самых дверей, а Гаррик — чуть позади; он улыбался, что случалось редко.

— А вы как? — спросила Вика и перевела взгляд с Арена на Гаррика, будто поняла, что произошли перемены. — Вижу, много чего случилось.

— Узнаешь в свое время, — ответил Гаррик. — Но в целом у нас все хорошо.

— Как я рад тебе, Вика! — воскликнул Кейд и снова стиснул ее в объятиях. Но тут Скирда лизнула его в щеку, и он отпрянул, брезгливо тряся головой.

— Она просто ласкается, — засмеялась Вика.

— Лучше бы ее ласки были не такими слюнявым, — проворчал Кейд, утираясь рукавом.

Фен опасливо приблизилась к кровати.

— Я смастерила это для тебя, пока мы плыли на корабле. — Она протянула Вике резную деревянную фигурку размером с большой палец. Фигурка изображала Сарлу, Красноокую Отроковицу; капюшон был откинут с лысой головы. Даже в таком мелком масштабе Фен удалось передать грозный взгляд Повелительницы Червей.

— Я много раз молила ее пощадить тебя, — смущенно проговорила Фен.

Вика улыбнулась и взяла фигурку обеими руками.

— И она пощадила. Ведь Сарла не только приносит смерть, но и вершит милосердие. — Друидесса кивнула девушке: — Спасибо. Я буду носить ее вместе с другими оберегами.

Фен покраснела и отошла.

— Когда ты спала, то говорила на неведомых языках, — сказал Гаррик. — Где ты побывала в своих видениях?

— Где побывала? — отстраненно переспросила Вика. — О, об этом стоит рассказать. Я забрела в Страну Теней дальше, чем когда-либо прежде. Я видела висевшие в воздухе крепости, которые рассыпались в каменное крошево и тут же восстанавливались вновь в ином облике. Видела города, над которыми светило черное солнце; в них кишели призраки, а улицы раздвигались передо мной, словно волны перед кораблем. Потом я подошла к воротам Кар-Вишнаха, великой твердыни, в которой заточены Чужаки. Я постучала в ворота и вступила внутрь, туда, где бродят Истязатели в бряцающих одеждах, а из глубин доносятся вопли мучимых.

— И что ты узнала там, среди Истязателей? — угрюмо спросил Гаррик.

— Много всякого, но ничего хорошего, — в тон ему ответила Вика. Скирда заскулила и положила голову хозяйке на колени. — Разрыв между этим миром и Страной Теней меньше, чем когда-либо со времен Второй империи, и сужается изо дня в день. Хаос набирает силу. Урдские шаманы воскрешают забытые знания; химеристы, которые прежде были обычными шарлатанами и плутами, научились вдыхать жизнь в свои создания. На западе усиливает хватку Теократия Вочеловеченного, а колдуньи из Скара-Тхун, бросая кости, узнают правду чаще, чем прежде. Боюсь, страхоносцы — лишь первый проблеск грядущих ужасов. Мы сражаемся уже не за Оссию. А за судьбу всего мира.

— Что все это значит? — спросила Фен.

— Не знаю, — ответила Вика. — Одно мне известно: страхоносцев нужно остановить. Кроданцы связались с силами, которых сами не понимают. Они глупцы, если рассчитывают обуздать своих новых приспешников.

— А хороших новостей совсем нет? — спросил Арен.

— Не стоит отчаиваться, — сказала Вика. — Битва еще не проиграна. Мы предупреждены, а значит, вооружены. Меня коснулась скверна со стрелы, которой поразил меня Тлен, и мне кое-что открылось. Теперь я знаю, какова природа нашего противника. Пламенный Клинок совсем близко от нас, и у нас есть заступник, который добудет славный клинок и приведет нас к победе. — С этими словами она перевела взгляд на Гаррика, и Арен увидел в ее глазах неистовый блеск.

Гаррик хмыкнул.

— Я ничего не смыслю в видениях, — признался он. — Но обещаю: я сокрушу кроданцев.

С лестницы донеслись шаги, и он обернулся на звук.

— Пора идти, — послышался голос Киля.

Гаррик кивнул и снова повернулся к друидессе:

— Прощай, Вика. Рад, что перед уходом успел застать тебя в добром здравии. Прощайте, Кейд, Фен… Арен. — Гаррик по-особенному произнес имя юноши, словно напоминая о том, что между ними произошло. — Я ухожу, чтобы сделать первый шаг к свободной Оссии. Да пребудут со мной Воплощения.

— Да пребудут с тобой Воплощения, — в один голос произнесли Кейд и Вика. Фен еле слышно повторила за ними напутствие.

Гаррик вместе с Килем спустились по лестнице, и Арен уставился в опустевший дверной проем. Насколько иначе все могло сложиться, если бы он с самого начала узнал правду о Полом Человеке. Решено: после возвращения Гаррика он начнет все сначала.

Но на лице у Вики промелькнуло подозрение, и Арен понял: она заметила то, чего не заметил он.

— Что такое? — спросил он.

— Ничего, — солгала она.

ГЛАВА 51

Ночь выдалась безлунная, и проплывавшие облака омрачали сияние звезд. Повозка катилась по спящему городу, время от времени проезжая через островки света, который отбрасывали фонари. В том месте, где заканчивались Верхние улицы и начинались столь же роскошные улицы Консортовой возвышенности, Клия остановила лошадей. Дальше предстояло идти пешком.

Гаррик и Киль вылезли из повозки, оба с мечами на поясе. Прятать оружие не было смысла: если их увидят в столь поздний час в богатом квартале, никакие уловки и пропуска не спасут. В случае угрозы ареста они попытаются отбиться, но лучше все-таки остаться незамеченными.

Клия взмахнула вожжами, и повозка покатилась прочь. Гаррик и Киль остались одни во мраке. Издалека до них донесся печальный звон большого колокола Брау-Тама.

— Седьмой колокол тьмы, — сказал Гаррик.

Они зашагали по Консортовой возвышенности; местность резко забрала вверх, и широкие, засаженные деревьями проспекты сменились извилистыми улочками. Узкие, но высокие дома теснились фуг к другу, их перемежали садики, огражденные каменными стенами. Сквозь редкие освещенные окна виднелись сверкающие люстры и затейливая лепнина, клавесины и обеденные столы, стены, по кроданскому обычаю выкрашенные в пастельные тона.

Они поспешали к винодельне, где была назначена встреча с Вильхамом и его людьми. Всю дорогу Киль почти не говорил, и Гаррик был ему благодарен.

Его удручало, что лучший друг стал для него обузой, но не было смысла отрицать правду. Киль вымотался, утратил душевное равновесие и прежнюю храбрость, стал растерянным, много пил. Его решение вернуться домой выглядело настоящим самоубийством; хуже того: оно ставило под угрозу все, к чему они стремились. Его схватит Железная Длань, и под пытками он назовет имя Мары и ее местожительство. Они лишатся своей самой богатой благотворительницы. Маре придется скрываться, имущество у нее отберут.