Пламя и тьма

Несмотря на всю серьёзность темы, Коннор усмехнулся. Его отец сбросил десяток лет с лица и осанки, с того момента как они сели за этот потрёпанный стол. Он всегда раздражался, работая на кого угодно. За эти годы Коннор слышал сотни пьяных демагогий о том, что работа на кого-то идет в разрез со всем, во что Хус верит, и из-за чего он вообще стал членом МК. То, что Хусиеру нравилось в работе на Дору Вегу, так это партнерство. За последние несколько месяцев, а в особенности в те недели, когда они выполнили нападение для неё, она явно начала видеть партнерство значительно менее равным.

Коннор лишь надеется, что они найдут способ уравнять ситуацию. Поскольку неприкрытая правда заключалась в том, что эта женщина сейчас намного могущественнее, чем они сами. Если они окажутся против неё — они проиграют. Без сомнения.

Поэтому они должны были найти способ выстоять и сохранить её лояльность. Как партнера.

Глава 16

Пилар потянулась из-под покрывала и схватила телефон, проводя пальцем по экрану, отключая будильник. Прежде чем она смогла откинуть покрывало и сесть, рука Коннора обернулась вокруг её талии.

— Нет, останься. — Его голос был грубым из-за сна, даже грубее, чем обычно. Когда он с ворчанием прижал свой член к её заднице, она застонала и качнула назад.

— Не могу. Я приступаю сегодня утром.

Он поцеловал её сзади в шею.

— Но не до семи. Не бегай сегодня. Давай я трахну тебя и увеличу твоё сердцебиение.

Насколько бы сильный соблазн она ни испытывала, ощущая его большое, тёплое, твёрдое тело, плотно прижимающееся к её, а также его прекрасный член, скользящий по её заднице, и его зубы, нежно прикусывающие её плечо, — Пилар ненавидела, что всё это нарушает распорядок её утренних тренировок.

— Коннор…

Он вздохнул.

— Давай, Кордеро. Это наше единственное время вместе за всю неделю, потому что ты отправляешься в эту дурацкую поездку, забирая наши два дня. — Тон его голоса растерял раздражающие нотки, но оставался на грани, и он уткнулся носом за её ухом. — Детка, давай я тебя трахну, чтобы ты чувствовала это все выходные.

Пока он говорил, его рука проскользнула вниз по её животу и между ног, и она решила, что может пропустить свою пробежку. Хотя она не была готова так быстро ему сдаться.

— «Детский выезд» — не дурацкая поездка. Это всего один октябрьский уикенд в год, и я его обожаю.

— Я не понимаю, почему я не могу поехать. Это лишь роща древовидных юкк. В любом случае, что ты там будешь делать? Это какая-то лесбо-оргия? — то, как его руки путешествовали по её телу, отвлекало её, но не настолько, чтобы она полностью упустила его неловкую придурковатость.

Она потянулась назад и стукнула кулаком по его голове.

— Ты такая задница. Нет, это «Детский выезд». И ты не ребенок. Это просто вечеринка. Музыка. Выпивка. Кемпинг. Самая обычная. И ты будешь в Вегасе, когда я вернусь, так что не надо.

— Но это работа.

— Забавно, как часто ты возвращаешься с «работы», пропахший дорогим виски и дешевыми духами.

— Эй, ну. Я верен тебе. Ты это знаешь. Хотя я ничего не могу с делать, если цыпочка пытается очаровать меня.

— Я просто говорю… твоя работа иногда очень похожа на игру, и она удерживает тебя подальше от меня. Позволь мне провести одной эти выходные.

— Я не понимаю, почему у тебя будет своя собственная тусовка. Мне кажется, это довольно сексистским. — Он вставил в неё пальцы, и она захотела прекратить этот разговор.

— Потому что женщины просто сиськи и киски на твоих тусовках. Заткнись и трахни меня.

Он хихикнул низким голосом, схватил её за бедро и потянул ногу назад. Она потянулась между своих ног и обхватила его член, прижимая к себе, пока он не оказался внутри.

— Ох, бл*дь, — выдохнула она, когда он наполнил её.

В течение нескольких минут они медленно раскачивались вместе и стонали. Темп Коннора постепенно нарастал, пока кровать не стала раскачиваться и Пилар не вцепилась в него, извиваясь всем телом в его объятьях.

Он удивил её, перекатившись на спину, так что она оказалась лежащей на нём. А затем обхватил её за бедра и поднял вверх, жестко вбиваясь в неё снизу. Господи, как он силён.

И, Боже, ощущение его глубоко вбивающегося в самую её нежную часть, заставляло её нервные окончания извиваться и трепетать. С ним всегда было так, бл*дь, хорошо.

Громкий, ритмичный хлопок, когда их тела встретились прогремел в воздухе. Она откинулась головой на его плечо и одной рукой обхватила грудь, ущипнув и потянув за сосок. Другой рукой она потянулась между ног, чтобы почувствовать, как он поршнем вонзается в неё.

— Бл*дь, детка! — прохрипел он ей в ухо. — Бл*дь, ощущаешься так хорошо.

— Заткнись и заставь меня кончить.

— Я заставлю тебя кончать, пока у тебя не станет всё слишком сильно болеть для того, чтобы ехать верхом. Так или иначе, ты останешься со мной.

И чтобы подчеркнуть это утверждение, он немного сдвинул их набок, дав её телу опереться на него, заключая в объятья. Он едва ли нарушил свой ритм или натиск, а затем его рука оказалась под её — на клиторе, и она была готова. Его шершавые как наждачная бумага пальцы на клиторе, её рука на его, его вбивающийся в неё член, его тяжелое дыхание в её ухо, ощущение его сильного тела, поддерживающего её, — всё это атаковало её одновременно и отправило за край. Она резко изогнулась дугой, её спина полностью потеряла контакт с его грудью, и Пилар кончала, пока у нее не разболелась голова.

До того как она полностью кончила, комната резко закружилась, когда Коннор быстро переместил её, скидывая на кровать и нависая над ней, прижимая ноги к её груди. А затем он снова оказался внутри неё, стоя на коленях возле её задницы, его грудь прижималась к её голеням, а руки обхватывали талию. Она была крепко прижата к кровати под давлением половины его тела, обрушивающегося на её сердцевину, пока он вколачивался в неё, а его руки врезались в её плоть.

Дорогой, мать твою, Христос. Ничего из того, что они вытворяли, не ощущалось так же, даже после двух месяцев развлечений с её игрушками. Она даже не знала почему, но, Боже!

— Коннор! Ох, бл*дь! Ох, бл*дь! — она схватила его за руки, почувствовав, как ногти врезаются в его кожу.

— Не кончай, Кордеро. Не кончай.

— Что? — она совершенно не заметила, когда он начал использовать и её имя, и фамилию, это просто стало как-то само собой. И не совсем заменяя друг друга… у неё было слабое представление о том, какой содержится смысл при употреблении им каждого в разных случаях, но в этот конкретный момент не время беспокоиться об этой ерунде.

— Нет. Смотри на меня и не кончай. — По напряжению его голоса она поняла, что он тоже близок. Она видела это — нужду в его интенсивных серых глазах, в том, как его брови насупились. — Посмотри на меня, детка. Взгляни на меня.