Платный сыр в мышеловке

— Кто бы мог подумать! — коротко восхитилась я. И вернулась к жене Кириллова: — Неужели мы были правы? История с госпитализацией Тамары Васильевны — миф? Вот и разбери тут, кто из них — она или ее доченька — организовали «подметное письмо». Ничего, допросим Попова. С пристрастием. Именно он уверял, что Тамарку увезли на «скорой». Не прокатиться же. И кажется, пока нам не стоит тревожить Серегина. Да! Кстати… Я по какому поводу пыталась тебе достучаться мобильником: у тебя должен сохраниться номер телефона его сына. Ты же на днях с его помощью связывалась с Валерием Павловичем. До того, как он сам себя потерял в своем сознании. Надо позвонить сыну, сделать вид, что ты ничего не знаешь о происшествии в аэропорту, и разведать, удачно ли господин Серегин приземлился в заданном районе посадки после своего перелета. Подчеркиваю: я не имею в виду аэропортовский туалет. Вот только дождемся Попова.

— Ирка-а-а… Ума — палата! Реанимационная.

6

Очень непривычно было видеть участкового инспектора в штатском. Надо же! Невозможно отличить от простых нормальных граждан. Впрочем, не совсем нормальных. Иван Романович где-то основательно вывозил не совсем дешевые джинсы. Грязь, масляные пятна и два выдранных клока наводили на мысли о подработке участкового где-нибудь на выгрузке вагонов. В свободное от основной работы время.

У Наташки на этот счет имелось особое мнение.

— Ты что, в целях конспирации штанами с бомжом махнулся? — ужаснулась она.

— Машина сломалась, — коротко пояснил он. — Можно умыться?

— Всегда пожалста! Следуйте за мной.

Провожая Ивана Романовича в ванную, отзывчивая Наташка попутно предложила мне расстараться и одолжить «вываленному в грязи участковому» Димкину одежду. Я тут же перевела стрелки на шмотки Бориса. Не от жадности. Просто в Димкиных участковый совсем потеряется. Зачем ему джинсы, доходящие до подмышек? Заодно подруге следовало захватить телефонный номер сына Серегина. Все по пути.

— Да не надо мне ничего! — слабо возмутился из ванной Попов. — Рубашка с внешней стороны чистая, я ее снимал, а джинсы… До дома доеду — выкину.

— Ну да, — подмигнув, прошептала подруга, — дальше без штанов пойдет. Главное, незаметно в лифт залететь. Без посторонних.

Иван Романович покинул ванную довольно оперативно — за пару минут умылся, причесался, пришел в себя. И был очень удивлен нашим караулом у двери. Но не растерялся. Его насмешливое «благодарю за службу!» невольно заставило нас вытянуться по стойке смирно. В результате Наташка разозлилась и заявила Ивану, что терпеть не может, когда ею манипулируют.

— А какая у тебя машина? — поспешно влезла я. Еще не хватала конфликта между соратниками.

— Нормальная. Я вас, между прочим, чаем поил.

— Специально! — огрызнулась Наташка. — Чтобы было чем потом попрекать. Ир, поставь ему чайник. Или тебе кипяточку с собой в дорогу налить?

— Да я непривередливый, можно и здесь откушать. В общем, так: у меня плохие вести. Марина исчезла. Боюсь, что перестала доверять даже самой себе. Я объездил и обзвонил всех ее знакомых, никто ничего не знает. В Серпухове, куда я ее направил, она не появлялась. Мобильный телефон отключен. Теперь ваши новости. — Они больше ваши, — огрызнулась Наташка. — Вы позвонили Ирине с неопределившегося номера и сообщили, что за нами выслана машина, которая отвезет нас на встречу с вами. Мягко говоря, не совсем своим голосом.

— Это я уже слышал. Чушь собачья. Будем ждать. Может, еще позвонит. Кто-то упорно хочет выманить вас из дома. Интересно зачем? Ира, будь добра, протяни мне свой мобильник.

— Да ради бога! Это ж не ноги протянуть. Хочешь вычислить через своих, кто и откуда звонил? Я тебе по секрету наводку дам: звонил убийца отца Марины. И девушка сейчас у него. В сотый раз повторяю, теперь и для тебя лично: только ей были известны номера моих телефонов — домашнего и мобильного. Киллер эти номера из нее вытряхнул. Хочешь найти свою Марину… Лучше живой! Короче, отыщи изыскательские документы Кириллова Владимира Родионовича. Все они, вне сомнения, уместились на одном то-о-оненьком диске. В них отмечены места залегания кладов князей Радзивиллов, Емельяна Пугачева, Якова Брюса, ну, и до кучи еще тех исторических материальных ценностей, что захоронены в катакомбах рядом с деревнями Караваинка и Михайловка. Неизвестно, сохранены они во всех этих местах в первозданном состоянии или сгруппированы в одном отдельно взятом. Лично я придерживаюсь первого варианта. С другой стороны, нет смысла сделать открытие и не довести его до логического, так сказать, исчерпывающего конца. Исчерпал все ценные ресурсы в одном месте — переходи к поискам их залежей в другом. Но тащить на новое место двенадцать золотых апостолов…

— Иными словами, не фиг размениваться и шарахаться в разные стороны, — пояснила Наташка. — Кстати, а тебе известно, что отец Марины был вольным копателем?

— Не вижу в этом ничего зазорного. Марина обмолвилась, что раскопки он в основном вел в исторических архивах, Интернете, встречался с учеными. Отпуск тратил на проверку полученных сведений. Но Владимир Родионович не был помешан на цели материального обогащения, его увлекал процесс раскрытия тайн. Тамара Васильевна говорила — это увлечение у него с детства. Ирина, почему ты решила, что Марину похитил убийца?

Я отчаянно запротестовала: как раз о похищении ничего не говорила. Марина покатила в лапы киллера добровольно. Глупенькая, в отличие от меня, девушка. Он своим звонком перехватил ее с прямого пути к спасению, ведущему в благодатный город Серпухов. Ивану Романовичу следовало проводить девушку до места. Работа не волк, тот вольная «птица», пока на воле. Есть возможность в лес смотаться. Поди поймай. А работа как была незавершенной, так и останется. Что касается убийцы, его надо искать среди лиц, приближенных к семье Кирилловых и знающих о результатах его умственного и копательного труда.

— Тут еще один казус. — Глядя на меня, Наташка, поджав губы, неотрывно кивала головой, демонстрируя свое огорчение. — Некоторые уверяли, что мать Марины в тяжелом состоянии увезли в больницу на машине «скорой помощи». Прямо в реанимацию. И насмерть перепуганная Марина всю ночь со среды на четверг, да собственно, и весь четверг просидела в больнице. Не иначе как в коридоре, реанимация — закрытая зона. Интересно, чего она высиживала? А главное, в каком именно заведении? Поступление больной Кирилловой Тамары Васильевны в указанный мною период ни в одном стационарном лечебном заведении столицы не зарегистрировано!

Гражданин участковый повел себя неординарно. Не в том плане, что разинул рот — это как раз нормальная реакция на неожиданно ненормальные обстоятельства. И нечистую силу помянул, несколько застряв на букве «ч» — тоже ничего удивительного. С такой работой, как у него, сам в два счета очертенеешь. Но он ведь сорвал с вешалки мою болтавшуюся там с весны ветровку, сунул ее под мышку, крутанулся на каблуках и вылетел из квартиры, завещав нам сидеть в ней и не высовываться.

— Всю жизнь?! — взволнованно прокричала вслед ему Наташка, но ответа не получила.

Самое ужасное, что помимо ветровки Иван Романович прихватил с собой и мой мобильник. О нем я проорала тогда, когда Попов наверняка уже отъехал от дома. Поздновато спохватилась. Утешительные слова «лучше поздно, чем никогда», которые я сама себе пролепетала, только прибавили отчаяния. Сдуру собственными руками передала аппарат в его, в тот момент внушающие доверие, участковые… нет, милицейские лапищи! Сидя на кухонной табуретке с закрытыми глазами, я монотонно раскачивалась, не боясь навернуться, и думала о своей нелегкой доле и будущем бракоразводном процессе. Скорее всего, через отдел ЗАГСа. Делить нам с Димкой нечего, дети выросли…