Playthings

Сердце превысило лимит ударов раза в два. Дурак ты, Блондин. Со своими внезапными улыбками и смеющимися глазами. Интересно, спасает ли меня то, что сейчас темно и свет только от фонарей у заднего выхода?

– Зачем ты отказал Нику в тренировках?

– Кому?
– удивленно уточнил Мика, приподнимая брови. Он издевается?

– Рыжему.

– Ах, ему, - закивал он, заулыбавшись. И, постучав себя пальцем по козырьку, хмыкнул: - Я не отказал. Я просто сказал, что лишняя нагрузка на команду в его лице нам не нужна. У нас окружные на носу, надо готовиться. Зачем нам лишний игрок даже на запасных, который все равно до Рождества уже вернется в свой университет?

– Умеешь же красиво врать, - похвалила я, сложив руки на груди.
– Убедительно.

– То есть ты гнусно полагаешь, что я специально это сделал?

– Конечно.

– Попробуй доказать, - Мика с ехидной улыбкой развел руки.

– Зачем мне это кому-то доказывать? Мне хватает того, что я знаю, какая ты зараза на самом деле. Эгоистичная, мелочная и чрезмерно самолюбивая.

– Все-все, тссс! Ты тоже это миллиард раз говорила, ничего нового! Со сменой прически мозга не прибавляется, что поделать.

– Ну у меня он хотя бы в голове, а не в штанах, - фыркнула я.

Почему мне сейчас обидны все те же слова, что были тысячу раз сказаны до этого? Когда я к ним уже привыкну? Когда я привыкну к тому, что мы "разные уровни", как говорил сам Мика?

Никогда.

Я такая дурочка. Крашеная.

Почему я никак не могу забыть лето, хотя должна?

– Ты чувствуешь это?
– в лоб спросила я, отворачиваясь в сторону.
– То, что мы не можем общаться как раньше? Как весной? Когда мы виделись только в обеденный перерыв и исходили ядом друг на друга только чтобы снять стесс? Мы не можем стать друзьями, и не можем вернуться назад.

– Мы сейчас даже в обеденный перерыв не видимся, - отозвался Блондин сухо.

– А оно нам надо? Мы сделали друг другу фундамент для будущего и выполнили все условия сделки...
– неужели это я говорю?
– ...мы уже ничем друг другу не обязаны?

– Боже, женщина, тебя не надо было отправлять к мадам Жюстин!
– наигранно и с паническими нотками взвыл Каллахен.
– Ты стала выражаться такими странными словами, я тебя боюсь.

– А ты стал носить гейские штаны, я тоже тебя боюсь и подозреваю недоброе, - отмахнулась я.

– Чем тебе мои штаны не нравятся?
– возмутился он и надул щеки. Зрелище не для слабонервных - даже я хихикнула.
– Между прочим, сейчас это модно! Кто из нас учится на дизайнера?

– Трусы у тебя тоже от Кельвин Кляйн?

– Показать?
– встрепенулся Мика мгновенно.

– Вот уж избавь меня от этого сомнительного удовольствия!
– отшатнулась я, закрывая глаза ладошками.
– Мне домой пора. Тебе, подозреваю, тоже. Или ты по-прежнему посещаешь занятия как проснешься, не утруждая себя будильником?
– я глянула на наглую блондинистую морду сквозь раздвинутые пальцы.

– Когда как, - невозмутимо дернул плечом Каллахен.
– Когда я сплю один, я обычно тяжело встаю...

Намек был призрачным и весьма тонким. Учитывая то, что по утрам я почти всегда вижу "Астон Мартин" на парковке. Зараза.

– Тебя могила исправит, ей богу...
– покачала я головой, назидательно потрясая зажатыми в руке ключами, которые я достала из сумки.
– У тебя слишком много свободного времени, не находишь?

Мика смотрел на меня с таким умилительным лицом, как смотрят на полугодовалых младенцев, пускающих пузыри.

– Да ну тебя, - огрызнулась я, протягивая руку за ежедневником.
– Я очень хочу домой. По-крайней мере, там меня ждет компания приятней.

– Колючка.

– Маменькин сынок.

– Зато я кофе варить умею, - ежедневник был призывно всего лишь в сантиметре от моего носа, и я отлично знала, что это всего лишь дурацкая игра "успей схватить". Ничего умнее Блондин в принципе и не придумал бы, даже если бы и очень постарался.

– Ты бы лучше дипломной работой хвастался, - усмехнулась я.

Мика хлопнул меня по лбу моим же ежедневником. Не больно, но приятного было мало - просто из-за такого уж слишком пренебрежительного отношения.

– Прекрати, - рыкнула я сухо, не очень дружелюбно глянув на этого длинногого переростка из-под челки.
– Ты, питекантроп, когда ты оставишь меня в покое? Я твоя личная болонка?

Светлая бровь вопросительно приподнялась в ответ - и на макушку легла привычная ладонь.

– Что на этот раз?
– уточнил Мика невозмутимо.

– Прости?

– Магнитные бури? Взрывы на солнце? Луна в Стрельце?
– с таким же невозмутимым лицом поинтересовался он, деловито разглядывая ночное небо над головой.
– Акклиматизация?

Я послала его в одно знаменитое место. Зычно и со вкусом, стряхнув ладонь с головы и с силой отпихнув самого Блондина в сторону.

– ПМС?

– Какой, к черту, ПМС?! Ты! Ты одним своим присутствием на этой планете превращаешь меня в такой кусок нервов и всепоглощающей ненависти, что страшно становится. Каждым своим движением и каждым своим словом, Каллахен.

Мика выглядел растеряным. Впервые он действительно обратил внимания на мои слова так, как мне бы хотелось. Быть может, он и правда еще не так потерян для общества? Не так потерян... для меня?

Сердитая на весь мир и на это блондинистое недоразумение в частности, я вырвала из его рук ежедневник и убрала его в сумку. Особо Мика не сопротивлялся, только прищурился немного под моим пристальным взглядом.

– Мне нравился тот Каллахен, с которым я общалась летом. И я ненавижу, когда ты ведешь себя как пафосная свинья. Бесишь меня. Безумно. Если не считаешь меня девчонкой, то все равно сбавь обороты, ладно? Неужели нельзя просто сказать "Привет!" утром на парковке, а не создавать аварийную ситуацию? Неужели нельзя рассказать смешную историю на перерыве, вместо того, чтобы тратить это время на насмешки? Неужели нельзя просто...

– ...поцеловать?

Мягкий, почти мурлыкающий баритон на ухо, и миндальным аромат от его кожи в самый нос, что захотелось зажмуриться и не дышать. И ведь ничего такого и не сделал, зараза, - только наклонился. Всего лишь наклонился, а у меня уже пульс зашкаливает.

Это мне очень не нравится.

Потому что от одного движения Блондин не перестал быть пафосной свиньей, как я раньше его назвала - и мы оба отлично это знали. Но я не могла не перестать играть с огнем, потому что пути назад в любом случае уже не было. И уменьшить сердцебиение я смогу только тогда, когда между нами будет как минимум один континент.