Пленница Риверсайса

«Ведон? – насторожилась она. – Зачем он здесь?»

Тем временем ведон зажигал благовония, и комната быстро наполнилась знакомым запахом роз, имбиря и жасмина, но сейчас этот запах казался Кейле едким и удушливым.

«Так должно быть пахнет смерть», - подумала Кейла и ужаснулась от собственных мыслей.

— Что здесь происходит? – похолодевшими губами спросила она. На звуки её голоса обернулся лекарь, ведон же продолжил и дальше заниматься своими делами.

— Миледи, хорошо, что вы пришли, - прошамкал старый лекарь, подходя к Кейле. Она смотрела на его сморщенное лицо с парой блеклых глаз, и ждала, что он скажет дальше. – Лорд Вэлдон…

— Да, у него лихорадка, я уже знаю, - оборвала его Кейла, всё ещё не понимая, что здесь делает ведон Юстас. Служителей вектума звали в особых случаях, когда болезнь приводила к смерти, но у её сына обычная лихорадка, именно так сказал ей сир Мирлз. Боги, она лишь надеялась, что он ничего не напутал.

— Леди Кейла, - мягким голосом произнёс лекарь Илистер, положив свою сухую и шершавую ладонь на её руку, - дело в том, что лорд Мариус подхватил тизийскую лихорадку, поэтому…

Дальше Кейла уже не слышала ни слова из того, о чём он говорил. В её голове всё застучало и зазвенело, мысли путались и неслись, словно обезумевшие. Кейла смотрела на свечи, что горели у кровати и отрывисто дышала. Это всё неправда. Это всё ей снится. Сейчас она проснётся и ничего этого не будет: ни тёмной комнаты, ни тяжёлого аромата роз, ни ведона Юстаса.

«А ведь ведон неспроста оказался здесь, - внезапно осознала Кейла, - они готовятся к его кончине». От этой мысли ей подурнело, а перед глазами замельтешили чёрные точки.

В комнате раздалось тихое заунывное пение ведона Юстаса, когда он кадил комнату, и это пение заставило Кейлу вздрогнуть.

— Нет, - прошептала она, а старый лекарь бросил на неё сочувствующий взгляд. Кейда с силой зажмурила глаза, пытаясь вытравить из головы этот взгляд. Боги, должно быть, смеются над ней. Сначала они отняли у неё Грая, а теперь пришли за Мариусом.

Она отстранилась от лекаря, и на негнущихся ногах подошла к кровати, на которой лежал её сын. Её бедный мальчик. Его лицо казалось таким же бледным, как и смятые под ним простыни, синеватые тени залегли под глазами, а сами глаза будто впали в глазницы, пот мелкими бисеринками выступал на лбу. Вечером он был полон сил и здоров, и ничто не предвещало болезни, сейчас же... Кейла со смесью страха и отчаяния глядела на него. Всего за несколько часов болезнь изменила его до неузнаваемости, она, словно яд разъедала его изнутри.

— Миледи, я дал лорду Мариусу всё необходимое, чтобы облегчить его боль и страдания, - откуда-то из-за спины послышался голос лекаря, - но вы же помните, как быстро в пламени этой лихорадки сгорел его дед сир Лестер.

— О да, я прекрасно это помню, - произнесла Кейла. Она осознавала, к чему клонит лекарь. Он не верил, что Мариус поправится, и злость охватила её.
– Если вы не чем ему больше не можете помочь, то прошу вас, оставьте меня наедине с сыном, - сказал Кейла, и поджала губы.

— Я приду утром, миледи, - услышала она голос лекаря Илистера, - проверю милорда.

Безусловно, он хотел ещё добавить «если милорд к тому времени будет жив», но благоразумно промолчал. Кейла даже не обернулась, усаживаясь на стул у кровати Мариуса. Его голова вертелась из стороны в сторону, а тёмные, слипшиеся от пота волосы, рассыпались по подушке. Кейла приложила ладонь ко лбу, почувствовав, как кожа под пальцами просто пылает. У Мариуса был жар. В тот момент голос ведона Юстаса сделался громче, и она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Слёзы ничем не помогут её сыну, не стоит их проливать напрасно.

Когда ведон Юстас закончил свою песню-молитву, он помазал лоб Мариусу, а затем и Кейле.

— Я буду молиться за нашего лорда, - услышала она сухой голос ведона.

— Благодарю вас, - отозвалась Кейла, и ведон Юстас покинул комнату, оставив их с сыном вдвоём.

Ночь тянулась бесконечно долго и всё не хотела отступать, заглядывая в окна. Кейла не сводила с Мариуса глаз, отвлекаясь лишь на то, чтобы заменить сгоревшую свечу в подсвечнике на новую. Он спал беспокойно, лихорадка мучила и изводила его; иногда с губ его слетали тихие болезненные стоны. В такие минуты Кейла брала сына за руку, и взывала к богам. Они не могли, не смели забрать у неё Мариуса.

Так она просидела до самого утра, боясь сомкнуть глаза даже на мгновение, ведь именно это мгновение могло стать последним для Мариуса.

Утром, пасмурным и серым, пришёл лекарь Илистер, но ничего нового он не сказал.

— Остаётся только ждать, миледи, - уже у дверей прошамкал он, - и уповать на богов.

Следом за ним явилась Лисия Танистри. Кейла надеялась увидеть Солану, а не её мать. Неужели Солана совершенно не тревожиться о Мариусе? Безусловно, неделя, что она провела в Риверсайсе, вряд ли сильно сблизила их, и всё же Кейла ждала именно её.

— Леди Кейла, - воскликнула прямо с порога Лисия, - мне так жаль, так жаль!

— Благодарю, леди Лисия, - произнесла сухими губами Кейла, а Лисия взглянув на Мариуса, прикрыла нос надушенным платком, что держала в руках, словно боялась подцепить заразу.

— Я слышала, что эта лихорадка почти не оставляет шансов, - с её губ сорвался тяжёлый вздох, - а ведь он так молод! О, какая это должно быть мука, видеть страдания своего ребёнка! Я буду молиться за него, леди Кейла. Да смилостивятся над ним боги, и да позволят ему покинуть этот мир тихо и без мучений.

Кейла отшатнулась, словно ей залепили пощёчину, звонкую и увесистую. О чём она говорила? Что за чушь она тут мелет? Кейле хотелось кричать, что её сын ещё жив. Он жив! Не смейте его хоронить!

— Вы бы видели, что твориться с моей Соланой, - продолжила меж тем Лисия.
– Она, бедняжка, места себе не находит, не ест и не пьёт ничего. Всё утро плачет и не поднимается с постели, даже придти оказалась не в силах. Бедная девочка!

Кейла видела, что на глазах Лисии появились слёзы.

— Но её можно понять, - она утёрла глаза платком и вновь прикрыла им нос, - ведь она собиралась под венец с одним Вэлдоном, а дело приняло совершенно иной оборот, и теперь ей предстоит связать свою судьбу с лордом Рованом. А ведь она уже так прикипела к Мариусу. Ах, что твориться, что твориться...

Кейла ошарашено уставилась на неё, не веря ушам своим. Ей так и хотелось сказать, что Рован не может называться лордом, покуда жив Мариус, но она смолчала. Злость будто сделала её немой. Лисия говорила что-то ещё, но Кейла уже не слушала, вновь повернувшись к Мариусу. Ей были противны слова этой женщины, да и слёзы её были всего лишь умелой игрой, не более. Как она могла? Боги, о чём она только думала в такой час? Кейла едва смогла дождаться, пока Лисия покинет комнату.