Пленница
Шрифт:
— Когда? Когда начнется штурм? Разве это возможно? Разве уже наступил август? Когда эти дни успели сложиться в недели?
— Никто не знает. Все ждут перемены ветра. Все время, пока здесь эти корабли, дул северо-восточный ветер.
Северо-восточный пассат. С сильно бьющимся сердцем Алекс вернулась к себе. Она и сама не заметила, как оказалась возле окна, стараясь угадать, что творится за запертыми ставнями. Отсюда почти невозможно было разглядеть море. И конечно, ей не было видно эскадры Пребла. И хотя сам дворец стоял на северной оконечности мыса, обращенной к открытому
Алекс сглотнула. Она уже умудрилась вмешаться в ход истории, когда помогла Блэкуэллу спастись. И вместо него голову на плахе сложил Джовар. Алекс отлично помнила, с каким тщанием Ксавье вникал в мельчайшие детали оборонительных укреплений Триполи. Он знал, что войны не миновать. И она начнется, вот только сменится ветер. Последствия штурма будут ужасны — а она все еще торчит во дворце. Что же теперь будет?
Алекс было страшно. Она боялась за себя — и за то, как бы их вмешательство в ход истории не оказалось роковым.
4 августа 1804 года
Штурм начался ровно в два часа сорок пять минут пополудни. Алекс замерла, услышав звуки канонады. Бум! Бумм! Казалось, эти ужасные бомбы рвутся прямо под стенами дворца. Взрывы становились все чаще и раздавались все ближе.
В комнате все ходило ходуном.
Когда в канонаде (по прикидкам Алекс, это шел обстрел дворца прямой наводкой) наступило краткое затишье, стал слышен свист тяжелых снарядов, выпущенных из огромных мортир, а еще резкие хлопки гранат и пистолетных выстрелов. Алекс подскочила к окну.
— Черт возьми! — пропыхтела она, так и этак выглядывая из окна.
И вот наконец она увидела огромный бриг, увенчанный звездно-полосатым американским флагом. Боже милостивый, да ведь он подошел примерно на шесть сотен футов к самому дворцу! Пока Алекс любовалась кораблем (он запросто мог оказаться флагманом американского флота), ярко вспыхнули жерла множества пушек. Бумм! Это выстрелили не меньше двух десятков орудий. И они били прямой наводкой по дворцу — да, теперь в этом не было никаких сомнений. То есть прямо по ней.
Взрывы сотрясали дворец: где-то над головой, на крыше, на внешней стене и в саду. А потом стало казаться, что бомбы падают буквально повсюду: вокруг и сверху. Даже где-то внизу, под ногами. Стены ходили ходуном. С треском расселся расписной потолок. Откололся кусок мраморной отделки и разбился о пол, взметнув тучу пыли.
Алекс ни жива ни мертва лежала на полу, обливаясь холодным потом и зажимая руками уши.
Снова и снова раздавался ужасный рев бортовых орудий грозного брига. Алекс боялась двинуться с места. Бумм! Под ней содрогнулся пол, затрещали и заскрипели камень и дерево. Похоже, еще залп — и она окажется погребенной под руинами. Но этого не случилось. Вдруг наступила тишина, нарушаемая лишь отдаленными пистолетными выстрелами и воплями.
Дрожа, она ждала нового залпа, но он так и не прозвучал. Зато все ближе раздавались другие звуки — крики людей и лязг металла.
Алекс поднялась на четвереньки. В ушах гудело. Она двинулась к двери. В голове мелькнуло, что часовые наверняка
удрали после первых же выстрелов. Трясясь от страха и нетерпения, она прижалась ухом к двери. Тишина. Янычары сбежали.Значит, ей предоставилась возможность спастись. Нетвердой рукой она нажала на дверную ручку. Та не поддавалась. С ужасом бедняжка осознала, что заперта, как в мышеловке.
И в этот миг раздался оглушительный грохот. Бумм! Она едва успела прижаться к полу, как весь дворец затрясся от новых взрывов. Все тряслось, плясало, словно в каком-то диком театре марионеток.
Алекс молилась о спасении.
Триполи полыхал. Шел второй час обстрела. Канонерки Пребла громили центр города. Западные и северные кварталы уже лежали в руинах. Зарево пожаров вздымалось до самых верхушек минаретов на мечетях.
Тем временем флагман эскадры Пребла курсировал возле берега, уходя от огня с оборонительных укреплений паши и непрерывно обстреливая дворец, — кое-где во внешних стенах появились значительные бреши.
Ксавье было поручено командовать канонеркой номер пять. Ему хватало забот, однако Блэкуэлл помнил, что Александра во дворце, который так безжалостно обстреливает эскадра Пребла. Что она осталась в городе, который Пребл намерен поставить на колени — или вообще стереть с лица земли.
Блэкуэлл отдал приказ стрелять. Грохнуло бортовое орудие. Канонерка вела бой уже со вторым катером паши — первый только что вышел из боя после прямого попадания в палубу.
— Поднять паруса! — взревел Ксавье. — Весла на воду!
Канонерка номер пять пустилась в погоню за корсарским катером. Их разделяло пятнадцать ярдов. Десять… Пять… Ксавье уже различал лицо капитана вражеского судна. Толстый низкорослый мавр также не сводил глаз с Блэкуэлла, ловя удобный момент, чтобы пристрелить его. Дикарь плевался и размахивал кулаками, выкрикивал проклятия на арабском, а его матросы ревели от натуги, налегая на весла.
Блэкуэлл глянул на О'Брайена и кивнул. Полетели абордажные крючья. Ксавье с диким воплем кинулся врукопашную. Ему хотелось как можно скорее покончить с пиратами.
С искаженным от ярости лицом толстый мавр подскочил к нему, размахивая огромной турецкой саблей. Зарычав, Ксавье блокировал прямой удар и нанес ответный. Мавр получил рану в руку, но не выпустил саблю. Ксавье вскрикнул — боковой удар задел правый бок. От боли он выронил клинок.
Пользуясь превосходством в росте, Блэкуэлл умудрился пнуть мавра в пах. Тот крякнул, но стоял прямо. А Ксавье что было силы сжал правую руку мавра, стараясь вырвать у него саблю — и в конце концов это ему удалось.
Глаза корсарского капитана расширились от испуга. А Ксавье размахнулся и вонзил клинок в грудь врагу.
Задыхаясь, Блэкуэлл выпрямился и осмотрелся. Большинство матросов попрыгали в воду с корсарского катера еще тогда, когда были брошены абордажные крючья и рукопашная схватка стала неизбежной. Кое-кто скрылся в трюме. А те, кто имел мужество сопротивляться, потеряли командира и теперь прыгали в воду в надежде спастись. Вскоре вражеский корабль перешел в руки капитана Блэкуэлла с его экипажем.