Площадь Согласия. Книга 1

Кто-то бросился к окну и случайно толкнул Тамару в спину. Отступив, она вдруг почувствовала под ногой что-то мягкое и, присмотревшись, обнаружила на полу маленького розового котенка.

— Это моя игрушка. Кто ее взял?

— Ну я, — развалившись на кровати, лениво ответил Хомяков.

— Кто тебе позволил?! — неожиданно взорвалась она. — Кто тебе позволил брать мои вещи?!

— Томка, да успокойся ты, — попытался утихомирить ее миролюбивый Миша Трушкин. — И так гроза за окном, не гневи Бога! Да я тебе этих игрушек сколько хочешь принесу. Пройдусь по комнатам и всех котов соберу: больших, маленьких, рыжих, белых, черных. Что за проблема?

— Мне не нужны чужие! — как отрезала она и, прижав к груди плюшевую игрушку, выскочила из комнаты.

— Все они, гении, с пулей в голове, — заметил ей вслед Хомяк.

Тамара долго и безуспешно пыталась отчистить мех полотенцем, но скопившаяся в розовой искусственной шерстке грязь никак не поддавалась. Тогда она подошла к умывальнику, капнула на котенка дефицитным финским шампунем и принялась тереть его пальцами. Сполоснув игрушку и завернув в банное полотенце, она прижала ее к груди, присела на край кровати и под аккомпанемент затихавшей за окном грозы горько расплакалась…

…Едва троллейбус раскрыл двери, раздался очередной раскат грома и хлынул такой дождь, будто на небе кто-то перевернул гигантское ведро с водой! Пробежав метров двадцать по пузырящимся лужам, Инна поняла, что торопиться больше нет смысла: все равно до нитки мокрая. Но стоило ей замедлить шаг, как стало страшно: вокруг продолжало громыхать, небо пронзали яркие кривые полосы, а редкие прохожие, застигнутые врасплох, перепрыгивая через лужи, старались побыстрее добежать до спасительного навеса ближайшего магазина.

Протиснувшись в гущу достаточно плотной толпы, Инночка убрала с лица мокрые пряди и, расстроенная, глянула на часы. Встретиться с Артемом она должна была двадцать минут назад, но, задержавшись с подругой у зеркала, практически под носом пропустила нужный троллейбус.

Вдруг Инна почувствовала, как кто-то сзади коснулся ее талии. Не оглядываясь, она слегка отодвинулась в сторону, но прикосновение повторилось, и чувствовалось, что на сей раз оно было явно не случайным. Готовая дать отпор обидчику, Инночка резко обернулась и… негодование ее тут же сменилось удивлением, а затем лицо и вовсе просияло.

— Что ты тут делаешь?

— Одна особа обещала приехать на свидание, да, видно, передумала. И вот я, страдалец, стою среди мокрого люда и лью слезы, — жалобно запричитал Артем.

Не удержавшись, Инночка прыснула со смеху. Не разделявшие их веселья раздосадованные дождем люди посмотрели на них подозрительно.

— Так это твои слезы залили весь город? — не замечая косых взглядов, уточнила она с улыбкой. — Очень трогательно.

— Не только! В адрес задержавших особу обстоятельств над всем городом разносятся мои громовые раскаты! — грозно продолжил он и вдруг резко сменил тон. — Но всех я уже простил.

— Отчего же так быстро?

— Оттого что увидел тебя, — прошептал он прямо у нее над ухом.

Сердце в груди Инночки бешено застучало: казалось, вот-вот оно выпрыгнет наружу.

— А ведь дождь заканчивается, — тихо заметила она.

С одной стороны небо и в самом деле просветлело. Первые смельчаки покидали спасительный навес и, перепрыгивая через потоки воды, разбегались в разные стороны.

— Пошли? — протянул ей руку Артем.

Инночка окинула его оценивающим взглядом и улыбнулась: темные волосы неровными прядями прилипли ко лбу, на носу, на ушах, на ресницах блестели капельки воды, мокрая рубашка плотно облегала тренированное тело.

— Пошли, — кивнула она и смело вложила ладошку в его руку.

Сняв бесполезную в данной ситуации обувь, они медленно побрели по дворам.

— Зайдем ко мне? — предложил Артем, когда они поравнялись с его подъездом.

Инночка остановилась и вопросительно на него посмотрела.

— Мои все на даче, — успокоил он. — Выпьем чаю, согреемся.

— Хорошо, — неожиданно согласилась она. — Только ненадолго.

Зайдя в подъезд и вызвав лифт, Инна вдруг почувствовала пробежавшую по телу дрожь и нервно передернула плечами.

— Замерзла? — по-своему истолковал ее движение Артем и крепко обнял. — Ты такая красивая, — нежно прикоснулся он губами к ее полуобнаженному плечу.

После этих слов и поцелуя Инночку буквально затрясло. На дрожащих ногах она несмело вошла в квартиру Кушнеровых и тут же в прихожей наткнулась на свое отражение в зеркале: на мокром, прилипшем к телу платье яркими белыми полосами выделялось белье. Смутившись, она отшатнулась в сторону и попыталась стыдливо прикрыться руками, но Артем мягко ее повернул и заставил снова посмотреть на свое отражение.

— Глупенькая, ты даже не представляешь себе, как ты прекрасна! — донеслось до нее словно во сне.

Мыслить здраво она уже была не в состоянии. Сознание словно растворилось в обволакивающем волшебном тумане: медленно расстегнулась «молния» на мокром платье, поцелуи перешли на шею, затем на плечи, с которых спустились бретельки… Закрыв глаза, она стояла не шелохнувшись до тех пор, пока Артем не подхватил ее на руки и не унес в комнату.

— Не надо… я боюсь, — в последний момент прошептала она, но было уже поздно…

Все произошло быстро, практически безболезненно, и она все никак не могла поверить, что свершилось то, чего так боялась, о чем не могла не думать. Глаза предательски наполнились слезами…

Что в тот момент руководило Артемом, он, пожалуй, не смог бы однозначно объяснить и много лет спустя. Осыпая Инну поцелуями, в порыве чувств он снова крепко прижал ее к себе и всем существом ощутил хрупкость ее тела. Пронзенный неведомой доселе нежностью, он пытался осмыслить произошедшее, но мысли приходили какие-то бессвязные: к привычному состоянию после очередной мужской победы примешивалось осознание того факта, что впервые в жизни девушка, с которой он был близок, оказалась девственницей. К этому Артем не был готов. Боясь спугнуть это неземное, воздушное создание, он даже не заводил разговоров на подобную тему!

— Ну что ты, что ты, — гладил он ее по голове, целовал руки, лицо, глаза, ощущая соленую горечь слез. — Ну не плачь, пожалуйста.

Но Инночка никак не могла успокоиться и с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Из глубины души один за другим на свет выплывали мучительные вопросы: «Что теперь будет? Что будет, если узнают родители? А вдруг я забеременею? Как сказать об этом Тамаре?»

Наблюдая за ней, Артем чувствовал, что на смену душевному замешательству приходит чувство сожаления. Если бы он предвидел, во что все выльется, то, пожалуй, не был бы так настойчив.