По ком воют сирены

— Понимаю. Я должен был дождаться приглашения, — Тихон легко вскочил и с нарочито подобострастным видом занял прежнее место. — Давай начнем с начала. Хмурь брови, Петрович…

— Прекрати паясничать. Когда ты уже…

— Никогда, — Олег снова плюхнулся в кресло.

— Вот я этого и опасаюсь.

— И абсолютно напрасно. Опасаться неизбежного, по меньшей мере, неразумно.

— Олег, остановись. По поводу последнего задания… Ты молодец. Четко все исполнил. Как по нотам…

— Судя по наличию и кнута, и пряника, дело серьезное и срочное. Не томи, Петрович, рассказывай, что там за тема нарисовалась.

Полковник со вздохом встал, прошел к столу, взял тоненькую папку и вручил ее Тихону:

— Ознакомься, торопыга. Лишаешь удовольствия почувствовать себя начальником. Нет, чтоб как все нормальные сотрудники, внимательно выслушать, покивать с пониманием, принять адекватно и критику, и похвалу…

— Петрович, ты же знаешь, я в предварительных ласках не нуждаюсь, со мной можно просто и сразу, — отозвался Тихон, не поднимая головы от нескольких листков, исписанных разными почерками.

Полковник замолчал и, чтоб не мешать подчиненному изучать документы, отошел к окну, закурил.

— Здесь, судя по всему, планируется чистый экономический развод. Правда, на большие бабки. Но это сути не меняет. Кидок на лавэ, он и есть кидок на лавэ. Наш-то отдел здесь, каким боком цепляется? Не пойму что-то, — через несколько минут подал голос оперативник.

— Не все так просто, — Смирнов перестал созерцать ландшафт за окном и сел в кресло. — В столицу съезжаются интересные, даже, в какой-то степени, уникальные люди. И, как я уже сказал, это именно наши клиенты. Ознакомишься более детально, войдешь в тему, сам все поймешь. Есть еще и другой аспект…

— Ага, — протянул Тихон, — я догадался, типа политический.

— Ну, назовем его условно так. И хохмочки свои оставь. Генерал санкционировал операцию еще вчера. Ты должен понимать…

— Все понял. Не надо лишних слов, хотя бы в этом кабинете. После длительного, очень длительного, а именно — двухдневного отдыха опять начинаю работать под прикрытием. Кто я буду теперь?

— Вот его дело. Ознакамливайся со спецификой. — Смирнов взял со стола увесистую папку. — Краснеть не придется, субъект примечательный. Давно за ним охотились. Брать будем на днях, перед самым твоим внедрением. Успеешь день другой в камере с ним пообщаться.

— Да-а-а-а-а. Личность колоритная. — Тихон пролистнул несколько заглавных станиц. — Я так могу и забыть, кто я есть на самом деле.

— Я думал, ты уже давно забыл.

— Да нет, пока местами помню. Не все, конечно, — озорно улыбнулся во все тридцать два зуба Тихон.

— Я наслышан. Привычек ты своих не меняешь. Не успел подругу в постели толком согреть — за парашют и в воздух.

— Твоя осведомленность, Петрович, меня не удивляет и не шокирует уже лет пятнадцать. Так что на какой-то особый эффект не рассчитывай. Однако я серьезно сомневаюсь, что это тебе Нинка сказала. Она на меня никогда, слава Богу, не жалуется. А уж в этом вопросе — тем более. Повода не даю.

— Что она только нашла в тебе? — скривился полковник. — Такая красивая, молодая, интеллигентная…

— Умная, — поддакнул Тихон, продолжая улыбаться. — Университетское образование. Филолог.

— Вот, вот. Ты жениться на ней думаешь? Сколько лет девчонке голову морочишь?

— Восемь, — неуверенно пожал плечами майор. — Или семь. Надо посчитать. А что? Нас все устраивает. Разлука любовь цементирует.

— Это тебя устраивает. А она делает вид. Подстраивается, потому, что любит тебя, балбеса, безмерно. А что чего цементирует, я бы тебе сказал…

— Скажи.

— Ну ладно, — махнул рукой полковник. — Это бесполезно. Я вообще-то про две бутылки «Хеннесси», которые за Захара тебе обломятся, хотел сказать. А про твою личную жизнь, ляпнул так, ни к селу ни к городу, — он саркастически усмехнулся и прищурился.

— А это для меня новость. Расколол я его минут двадцать назад. Совсем коллеги расслабились. Сами расколоть не смогли, — скривился Олег. — И еще никакого коньяка не видел.

— Увидишь. Серегин забегал, про твои психологические изыски рассказывал. Так я ему сказал, чтоб меньше «Хеннесси» тебе не покупали. Заслужил.

— А объем?

— Что объем?

— Ну, пол-литра, семьсот пятьдесят, литр?

— А это я не учел, извини, — соболезнующе развел руки Смирнов.

— Ха, так они купят двухсотграммовые. Стопудово.

— Да ну, брось. Они так с Карповым восхищались твоим методом. Оба. Взахлеб. Обещали все исполнить в лучшем виде…

— Обещать, Петрович, не значит жениться. Хорошо если двести, а то «Хеннесси» есть и в стограммовой таре…

— Так, ладно. Иди ознакамливайся с материалом.

— Все понял. Пошел вживаться в образ.

— Идет год за три. Не забывай. Все ж не просто так мантулишь.

— Утешение слабое. Особенно если учесть, что я уже на пенсии. Если так пойдет и дальше, то через небольшое количество лет у меня будет честно заслуженный двойной пенсионный стаж. Интересно, а деньги тоже удвоятся? Суммы выплат там будь здоров. Лишний блок сигарет в месяц, как-никак. Это вам не хухры-мухры.

— У юриста проконсультируйся. Потом, когда время будет, — полковник протянул руку, давая понять, что аудиенция окончена.

— Всенепременно, Петрович. Как только, так сразу, — Тихон стиснул грабарку шефа и молниеносно отдернул руку, тем самым, избежав медвежьего захвата:

— Нет уж, такое нам не подходит. Эта конечность мне нужна, причем, не только как память о босоногом детстве. Я в ней еще иногда держу пистолет. А он периодически спасает жизнь, и не только мою.

— Иди, Олег, — Смирнов с досадой махнул рукой, указывая на двери, — как только ты меня всегда выкупаешь? Не пойму.

— По глазам, Петрович. По глазам. До свидания.

— Счастливо. Успехов тебе.

Тихон, уже взявшись за ручку двери, по традиции обернулся и посмотрел в суровое лицо полковника. Было такое ощущение, что эта маска воина не способна никогда изменяться под влиянием каких-либо эмоций. Посерьезневшее лицо Олега тоже было бесстрастно. Невозможно было даже предположить, что какие-то мгновения назад эти два человека шутили, смеялись и подначивали друг друга.

Несколько секунд они пристально смотрели в глаза друг другу, затем обменялись едва заметными кивками, и Тихон выскользнул за дверь.