По ту сторону жизни

Хотя… глупый вопрос. Из алхимической лаборатории нашего особняка. Полагаю, очередное почти гениальное творение моей дорогой бабушки. И все равно непонятно зачем…

— Куда ты меня несешь?

— Домой.

— А…

— Вильгельм задержаниями занят. Пришло время зачистки. Он привлек кое-кого из местных…

Под ногами хлюпало. А я подумала, что меня никогда в жизни не носили на руках, разве что няньки… или вот гувернантка одна, чье имя я забыла, да и лица тоже не помню, только лишь, что была она мягкой и пахла пряниками. Их она прятала в складках платья и давала перед сном.

Надо будет найти записи. В домовых книгах должно остаться имя… и ее отыскать… пригласить в дом… у меня там дети, в конце концов, а я понятия не имею, как их воспитывать. Так пусть же займется кто-то толковый и…

Меня усадили в машину. И накрыли влажноватым пледом, что было напрочь лишено смысла, поскольку простуда мне совершенно точно не грозила. А Диттер… сдается мне, все закончится сегодня или завтра, и значит, заболеть он просто-напросто не успеет.

— А Монк?

— У него свои дела. — Диттер поправил одеяло. — Этот город забыл, что такое свет… и Монку придется нелегко.

А то… среди темных-то источников.

— Кого задерживают?

Диттер пожал плечами:

— Всех… мачеху твоего того друга… и мать той девушки, которая замуж выходит. Помнишь? Родителей Гертруды…

И список не ограничится только ими.

— Вильгельм вернется поздно и будет злым.

— А он добрым бывает?

Смешок. И теплый палец касается носа.

— Бывает. Когда виновные наказаны…

Машина рокочет, но голос ее как-то тих и печален или это моя меланхолия гасит окружающие звуки? Я не смотрю на дорогу, благо Диттер неплохо управляется с автомобилем. А вот его разглядываю. Упрямый… И я не хочу, чтобы он умирал.

У бабки ведь получилось. Как? Она знала, что я вернусь… она… почему сама не воспользовалась ритуалом? Или… я знаю, у кого спросить, но сомневаюсь, снизойдет ли Она до ответов. Но кто мешает попытаться?

— Почему он такой?

Я не хочу говорить о деле. О своей смерти. Или скорой — Диттера… о городе и безумии, которое прочно в нем поселилось. А больше нам, если подумать, и говорить не о чем.

— Кто? Вильгельм? Просто… сила меняет. Божественная — особенно. А он просил ее… он хотел раскрыть одно дело… в общем, у него было две сестры. Сейчас — одна. Вторая покончила с собой… кажется… он никогда не говорил прямо, но иногда не выдерживал… и я думаю, что он считает виновным в этой смерти отца… но и сам не способен понять, что произошло. Именно поэтому он просил дать силы. И получил ее.

— Не помогло.

Диттер не ответил. Впрочем, слова и не были нужны.

А бабушка, о чем она просила?

ГЛАВА 53

Гюнтер вынес зонт. Он стоял над нами, этаким немым укором. И ведь… он в доме от моего рождения, до моего рождения и даже до появления на свет отца. Мог ли он не знать, что происходит?

Я не стала выбираться из теплого кокона одеяла.

Не мог. Знал. И молчал? Или… клятва крови держала? Но я ведь тоже кровь от крови этого проклятого рода. Во всяком случае, была.

Диттер вытащил меня из машины и понес в дом.

На паркете оставались грязные следы, а благородные предки молча взирали на нас с портретов. Мой где-то здесь тоже имеется… бабушка заказала, когда поняла, что скоро ее не станет.

Она была… Ведьмой. Доброй с теми, кто ей нужен, но и только.

На втором этаже свет горел. Свет провели не так и давно… уже после смерти родителей, я помню, подписывала счета, совершенно безумные, к слову, ведь дом старый и со своей спецификой. Стены не хотели принимать провода, а лампы то и дело взрывались. Но ничего. Привык. И мне стоило бы. Дверь в комнату Диттер открыл пинком. И меня на кровать бросил, правда, на этом все хорошее и вселяющее определенные надежды на продолжение вечера закончилось, поскольку инквизитор соизволил удалиться в ванную комнату, а вернулся с полотенцем.

— Ты знаешь, что, если много думать, морщины появятся? — поинтересовался он, накрывая меня этим самым полотенцем. — Волосы мокрые… сама мокрая… о чем ты только думала?

— Мертвые не болеют.

— Это науке еще не известно…

От полотенца приторно пахло ванилью. Впрочем, кое в чем он был прав. Мокрая одежда изрядно раздражала, и поэтому от платья я избавилась, как и от белья. Отправила на пол чулки, потянулась и широко зевнула.

— Именно, — Диттер стыдливо отвернулся. Хотя… там, куда отвернулся, зеркало стояло. Хорошее. Большое. — Ложись и отдыхай. Хочешь, горячего молока принесу?

— Не хочу. — Я полотенчико поправила, поскольку нечего смущать взор дознавателей этакой нечеловеческою красотой. — Я хочу, чтобы ты со мной посидел. Или опасаешься за честь?

— Не осталось ее.

— У кого?

— Пожалуй, что ни у кого, — признал Диттер и присел рядом. — Это и отвратительно… я привык, что инквизиция стоит на страже добра… а теперь…

А теперь непонятно, где именно добро и вообще…

— Монк сказал, скоро нас ждут перемены, но пока лучше побыть здесь, тем более дело закончить надо и… я тебе соврал. Раньше. На самом деле я так и не придумал, что сестре написать.

Это он у меня совета спрашивает?

— Ничего не пиши, — подумав, решила я.

— Почему?

— Вильгельм сообщит, что ты доблестно погиб при исполнении… если напишешь, получится, что ты знал, что собираешься умереть. Знал и не приехал сказать лично. Не навестил, — я замолчала, подбирая слова. — Это довольно… подло. И не говори, что не хотел беспокоить. Она имеет право знать, понимаешь?

Диттер кивнул, хотя и как-то рассеянно. Похоже, мысли его были где-то далеко от дел насущных.

— Поэтому… при исполнении и никак иначе. Может, тебе и медаль какую выправят? Посмертно?

— Может…

— А хочешь, я денег дам… у меня много… честно говоря, я только и умею, что их зарабатывать… нет, тратить тоже, но зарабатываю все равно больше. На приют вот отпишу, раз уж обещала крышу… и твоей сестре могу.

— Не надо.

— Я не хочу превратиться в старуху Биттершнильц, — почему-то я четко осознавала сейчас, какое будущее меня ждет. И оно, бездна его задери, мне совершенно не нравилось.

Одиночество.

Гюнтер единственной компанией, и то пока не состарится… где-то на третьем этаже Рашья со своими девочками, которых, конечно, будут учить и вообще… когда-нибудь она сменит Гюнтера. Девочки… рано говорить, но подруг у меня не было и, крепко подозреваю, не будет.

Я или подпишу с ними договор на кровь, или однажды они покинут этот дом. А я… я останусь наедине со своими заводами и фабриками, управляющими, которые будут меняться, не меняя ничего в принципе. С проектами и их воплощением.