Победный ветер, ясный день

— Вам уже известно, кто это совершил? — тотчас откликнулся на мысли Бычьего Сердца Мюрисепп.

— Пока нет. Но, думаю, с вашей помощью…

Лицо Мюрисеппа приобрело ярко выраженный землистый оттенок.

— С нашей помощью?! — проблеял он. — Что значит — «с нашей помощью»? Вы намекаете, что… Что кто-то из «Лиллаби» причастен?

— Почему бы и нет? — снова не удержалась балеринка. — Думаю, у нас найдется немало людей, готовых отправить Рому на тот свет.

— Что ты говоришь, Лика! — бросив на Куницыну испепеляющий взгляд, взвился Мюрисепп. — Не слушайте ее, майор. Вы же видите, она не в себе.

Отчего же не в себе? Очень даже в себе.

Ненависть к покойному муженьку снова выползла из тщедушного тельца Лики Куницыной, уселась на хвост и раздула капюшон.

— Если уж на то пошло, его смерть никому не выгодна, — похоже, стильный юноша знал, что говорит. — Все проекты «Лиллаби» были завязаны на Романе. Теперь вообще неизвестно, что будет с нами со всеми. Может, мы вообще потеряем работу.

Высокооплачиваемую, между прочим.

— Понятно. Будем подводить итоги. Вы ехали на вечеринку, остановились у метро купить цветы… Кстати, кому в голову пришла идея остановиться именно у «Маяковской»?

Мюрисепп и Куницына переглянулись.

— Никому. Просто решили, и все. Времени было около десяти, цветы в это время продаются только у метро. Это метро было ближайшее. По ходу. Вот и все.

— Логично. Значит, Роман Валевский отправился за цветами и исчез. Вы двое, прождав его около часа, решили добираться на вечеринку своим ходом. Валевского не оказалось и там. Это было воспринято обществом как одна из причуд вашего руководителя. И поднимать тревогу никто не стал. Пока все верно?

— Да.

— Ну, а на следующий день?

— На следующий день была суббота, — пояснила бывшая жена. — Дневная репетиция в график не забита, потому-то мы и позволили себе оторваться… Вечернюю проводил Женя, он часто подменяет Романа.

Воскресенье вообще выходной. Спектаклей в городе у нас пока нет, готовимся к гастролям в Италию. Вот если бы Роман не появился в понедельник…

А он и не появился в понедельник. В понедельник трупу исполнилось два дня. В понедельник его и нашли. Так что никакого понедельника для гениального хореографа больше не существует — ни этого, ни всех последующих.

— Если бы он не появился в понедельник, тогда, естественно, мы бы забили тревогу.

— Почему же не забили?

Балеринка не нашлась что ответить.

Действительно, сообщение о смерти Валевского поступило в понедельник, во второй половине дня, а в «Лиллаби» об убийстве узнали только во вторник утром. То есть сегодня.

— Мы пытались ему прозвониться, — вступился за Куницыну Мюрисепп. — Макс был на телефоне с самого утра в понедельник. А мне пришлось заменить Романа на кастинге.

— Ну что ж, спасибо за откровенный разговор, — Бычье Сердце приподнялся со стула, давая понять, что беседа закончена. — Вам придется приехать к нам в самое ближайшее время. Дать показания. Процедура недолгая и не очень вас утомит… Ваши телефоны я возьму, если не возражаете.

И вам оставлю сво…

— Наши телефоны есть у Максима, — невежливо перебила Бычье Сердце балеринка.

— Раз уж мы заговорили о телефонах…

Может быть, дадите мне телефон Вадима Антропшина?

Деятели современного балета с недоумением посмотрели друг на друга, а потом — все с тем же недоумением — повернулись к Бычьему Сердцу.

— А кто это? — спросил Мюрисепп.

— Старый друг Валевского. Вы разве его не знаете?

Хореография и заброшенная яхта «Такарабунэ» упорно не хотели стыковаться, и эта заноза в пятке следствия не давала покоя Бычьему Сердцу. Для случайного, наугад выбранного места преступления эллинг был слишком хорошо обставлен. Да и само убийство было обставлено лучше некуда.

И чертовы окурки… Одни и те же, с промежутком в год… Принадлежали ли они одному человеку — установит экспертиза, а это еще день…

— Что за вздор! — почему-то рассвирепела Куницына. — Какой Вадим Антропшин? У Романа никогда не было друга по имени Вадим Антропшин.

— А вы знаете всех его друзей?

Балеринка так красноречиво промолчала, что Бычье Сердце понял: эта знает. Эта, будучи женой, пропахивала все записные книжки хореографа, просвечивала рентгеном все его визитки, методом глубокого бурения обследовала все его карманы. И к тому же отстреливала все сообщения на автоответчике. Та еще штучка!

— Я тоже не слыхал ни о каком Вадиме Антропшине, — подпел штучке Мюрисепп. — Хотя мы работаем вместе семь лет.

Бычье Сердце вздохнул: все то же самое, только имена сменились. Мать покойного яхтсмена и слыхом не слыхивала о Романе Валевском. А эти двое понятия не имеют о Вадиме Антропшине. Трогательное единение опыта и молодости, как раз для танца с саблями.

— Теперь, когда все выяснилось, мы наконец-то свободны? — девушка упорно хотела отделаться от Сиверса и его дурацких вопросов. И отправиться в свободный полет.

— На сегодня — во всяком случае… Да, вот еще что. У вас, случайно, не найдется закурить?

Куницына пожала плечами:

— Не курю.

Естественно, не куришь. А если бы даже и курила, то угостить сигареткой работника правоохранительных органов посчитала бы ниже своего одетт-одиллиевского, жизелевского, распротак его балетного достоинства.

Мюрисепп снова оказался на высоте.

Он вытащил из кармана пачку «Парламента» (а как же иначе на такой высокооплачиваемой работе!) и протянул ее Сиверсу.

— Вот, возьмите.

— Тут последняя, — заглянув в пачку, сказал Бычье Сердце.

— Ничего. Я тоже не курю. Так, балуюсь… — Простодушный взгляд Мюрисеппа вдруг перестал быть простодушным: в нем проскользнуло что-то волчье, что-то холодновато-расчетливое. — Я вот о чем подумал. Может быть, его похитили… Ну ради выкупа, например. Роман был далеко не бедным человеком.

Бычье Сердце не успел даже поразиться переменам в облике Мюрисеппа: маска тихой благопристойности, едва не слетевшая с бородатой физиономии, снова была водворена на место. Фальстарт остался почти незамеченным. Да и был ли он?..