Победный ветер, ясный день

— Да я тебя отродясь с книжкой не видела!

Это была чистая правда. Единственная книжка, которую Пашка прочел от корки до корки — «О разведке для мальчиков» великого Би-Пи, — была надежно спрятана, а остальные книжки интересовали Пашку мало.

— А ты не заболел, часом? — приставала бабка. — А то давай касторки хлебни.

Касторка любую хворь как рукой снимает.

— Да здоров я! — не выдерживал Пашка. — Все в порядке, бабуля!

— Что-то не похоже. А может, у тебя глисты?

— Какие еще глисты?

— Точно, глисты, — обрадовалась бабка. — То-то, я смотрю, ты такой бледненький. Книжки вздумал читать. И сахар не крадешь. И за вареньем в буфет не лазишь.

— Нет у меня никаких глистов!.. А за вареньем я уже два года как не лазю!

Вот здесь Пашка врал. Ну, не врал, так, слегка подвирал. Во-первых, вареньем он иногда баловался. А во-вторых, если распрямить скатанную в комок рыбину и вытянуть ее, то как раз и получился бы самый настоящий глист, тонкий и длинный. Зачем только он вынул шарф из рук Нео?!

Была же какая-то причина, была! Но Пашка совсем позабыл о ней, вконец заморенный Нео. И еще — батяней Виташи, дядей Васей Печенкиным.

Тогда, сидя рядом с Нео на «Такарабунэ», Пашка совсем потерял счет времени.

А вот Виташа, которого Пашка поначалу принял за труса, быстро оклемался и времени зря не терял. Он вернулся в эллинг, но не один, а с батяней. До сих пор Пашка относился к дяде Васе вполне нейтрально и даже со знаком плюс. Дядя Вася был человеком незлобивым, в отличие от Виташиной матери, тети Веры. Тетя Вера вечно орала, что не нанималась кормить пьянчугу-мужа, а также лоботряса-сына и его дружков без роду-племени, которые без толку гоняют видак и толкутся в их доме, как будто у них своего дома нет. Это была страшная несправедливость, потому что Пашка бывал у Виташи крайне редко и по самым уважительным и неотложным поводам. Таким, как «Матрица», например. Виташу мать охаживала кухонной тряпкой, дядю Васю — половой, иногда переключаясь на веник.

Дядя Вася на все выпады тети Веры реагировал со здоровым юмором, от веника уворачивался с ловкостью циркового медведя, после чего забирался на старую разлапистую яблоню у колодца и кричал оттуда, что он инвалид-чернобылец, потерял на ликвидации зубы и половину легкого и что не позволит всяким б…ям издеваться над героем-пожарником. На это тетя Вера резонно отвечала, что знает-де, какой он пожарник и в каком месте у него горит. После получасовых препирательств и взаимных веселых оскорблений дядя Вася засыпал прямо на яблоне, а тетя Вера, приставив лестницу, снимала его оттуда. Без всякой посторонней помощи, поскольку была женщиной недюжинной физической силы.

А дядя Вася был мужчиной хлипким, вся его жизненная энергия сосредоточилась в глотке, способной выдуть все, без разбору, горючее. От постоянных тренировок глотка у дяди Васи развилась чрезвычайно, загордилась собой и существовала теперь вне всякой зависимости от хозяина.

Пашка иногда даже любовался глоткой старшего Печенкина, похожей на таинственный морской грот. В этом гроте плавали Осколки зубов и наверняка проживало сильное эхо. Сам Пашка, конечно, резонанс от эха не проверял, но почему-то был уверен, что эхо существует.

Окончательно он убедился в наличии эха, когда дядя Вася в сопровождении Виташи поднялся на «Такарабунэ», где сидели они с Нео. Некоторое время дядя Вася постоял на корме, привыкая к парусу и изглоданным снастям. И только после этого обратил внимание на Пашку.

— И ты здесь?

Вопрос был явно риторическим, и Пашка ограничился кивком. Дядя Вася перевел взгляд на Нео и спросил, но уже не у Пашки, а у Виташи:

— Этот?

— Этот, — подтвердил Виташа. — Я первый его нашел.

— Молодец, прощелыга! — Дядя Вася одобрительно щелкнул языком и двинулся к Нео.

Пашка оказался досадной помехой на крестовом пути дяди Васи Печенкина, и после секундного раздумья дядя Вася прикрикнул на Пашку:

— Нишкни!

Вот тут-то эхо и заявило о себе в полный рост. Вылетев из глотки дяди Васи, эхо смело Пашку долгим и протяжным «нишкнинишкнинишкнинишкни» и растворилось под сводами эллинга. Пашка сам не помнил, как оказался на корме, за спиной у дяди Васи. И даже за спиной у Виташи.

Что ж, он перестал быть номером один в сумрачной истории Нео, и придется с этим смириться. Он был рядом с Нео, но так ничего и не узнал о нем. И придется с этим смириться.

— Ты смотри, какой фраер! — шумно удивился дядя Вася, нависая над Нео. — Вот у кого бабки столбом стоят…

Последующие манипуляции Виташиного батяни Пашка помнил смутно. Ему показалось только, что дядя Вася вдруг превратился в огромного паука, обхватил несчастного Нео мохнатыми лапами и принялся окукливать. Впрочем, испугаться по-настоящему Пашка не успел. Дядя Вася отпрянул от Нео довольно быстро, что-то торопливо рассовал по моментально вздувшимся карманам и повернулся к ребятам.

— И чтобы цыц! — громко сказал он. — Ясно?

— Ясно, — тоненько проблеял Виташа.

А Пашка промолчал.

Такая строптивость не понравилась дяде Васе, но никаких санкций против Пашки он не предпринял. Напротив, заискивающе улыбнулся, порылся у себя за пазухой и достал упаковку жевательной резинки:

— Вот. Держи.

Пашка отпрянул от паука дяди Васи и взять жвачку решительно отказался.

— Ну и дурак. Ему-то больше не понадобится.

Пашка понимал, что происходит что-то не правильное, но сделать ничего не мог.

Да и дядя Вася бочком подкатился к Пашке. И прошептал:

— Смотри, вычадок! Вякнешь кому-нибудь — удавлю!

От устрашающих слов дяди Васи разило застарелым перегаром, и Пашка едва не потерял сознание. Но чертов паук не дал ему так просто уйти от ответа: он приподнял Пашку над палубой и потряс.

— Будешь вякать?

— Не буду, — икнув от беспричинного ужаса, просипел Пашка.

— То-то. Ладно, вам с трупаком делать нечего, малы еще. Порешим так. Я со своим прощелыгой в ментовскую отправлюсь, все равно заявлять надо. А ты, Пашка, дом постережешь. Снаружи. И чтобы сюда ни ногой. Следы затопчешь. Усек?

— Усек…

На Пашку вдруг накатило безразличие.

Из-за плеча дяди Васи он видел Нео. Обиженного Нео, околпаченного Нео. Нео, за которого даже заступиться некому. Рука Нео, на которой еще несколько минут назад посверкивали кольцо и браслет, осиротела. Голой и слабой была рука без кольца и браслета. Но слабеть она начала еще раньше, когда Пашка вынул из пальцев шарф.

А дядя Вася был уже потом. Он сделал ровно то же самое, что сделал сам Пашка, чего уж тут нос воротить! И нити, связывающие Нео с миром живых, порвались одна за другой. Конечно, Нео сделал все от него зависящее, чтобы хоть ненадолго задержаться: он запасся шарфом и браслетом, которые могли послужить якорями; он запасся кольцом, потому что окольцованных птиц найти легче, чем не окольцованных. Он еще на что-то надеялся. Но появились Пашка с дядей Васей — и отняли у Нео опознавательные знаки…