Побратим смерти

Хелла задрожала. Впервые в жизни.

Видимо, почувствовав эту дрожь, пальцы мага слегка разжались.

— Я… все поняла, — прохрипела девушка, с трудом проталкивая воздух через полураздавленное горло. — Я ошибалась…

— Хорошо, — кивнул Ингар. — Клянешься ли ты повиноваться мне?

— Клянусь…

— Ты забыла кое-что добавить.

— Клянусь… господин.

— Вот это совсем другое дело, — ободряюще улыбнулся маг.

Хелле показалось, что он улыбался все время. То еле заметно, то широко, открыто, но чаще задумчиво… Нет, лучше не надо. Все, что угодно, но только не эта улыбка, от которой у девушки почему-то начинали дрожать колени.

— Сейчас ты спустишься вниз, на площадь, и проследишь, чтобы эти неотесанные пираты как следует почистили наши крылатые тела как снаружи, так и изнутри. Ненавижу, когда приходится ложиться в лужу слизи, — воссоединение прекрасно происходит и без этого. Потом узнай, есть ли в лагере больные, которые не могут ходить. Я выращу из них дополнительную броню для груди, головы и брюха. В следующий раз нам придется подлететь поближе к городу. Возможно, что тогда магические щиты не выдержат, и я не хочу, чтобы Никс разворотил наши тела из своего чудо-оружия.

Рука разжалась. Хелла от накатившей слабости упала, схватилась за горло, закашлялась. Хоть Ингар и утверждал, что ее тело мертво, тем не менее девушка продолжала дышать и чувствовать боль.

Маг придирчиво осмотрел Хеллу, корчащуюся на медвежьей шкуре, после чего удовлетворенно кивнул и махнул рукой:

— Встань и иди.

Кашель мгновенно прекратился. Словно кто-то невидимый и невероятно сильный подхватил девушку, поднял на ноги, развернул и чувствительно толкнул в спину по направлению к двери.

— Да, господин…

— Вот и умница.

Хлопнула дверь. Маг развернулся обратно к окну. Одна кукла, пусть даже очень способная и красивая, — ничто. Теперь, когда ей преподан урок, она будет слушаться как миленькая. А вот те двадцать тысяч кукол, что обложили город, — всё. И они требовали постоянного внимания. Конечно, на все эти фокусы уходит кутрубова прорва магии, которую потом придется долго восстанавливать, но Стоунхенд стоит того. Ведь после победы он станет плацдармом для захвата графства, а потом, возможно, и всего Центрального мира…

Хелла вышла наружу.

Прямо перед входом в храм, растопырив чешуйчатые лапы, замерли два дракона. Один побольше — черный, словно грозовая туча. Второй поменьше — цвета тумана, который порой надолго зависает на кладбищах, не в силах выпутаться из частокола могильных памятников. Жуткую тварь Ингар создал для Хеллы из тел мертвецов, подняв для этого целое кладбище живых трупов. Спины драконов от основания шеи до хвоста были глубоко рассечены, и сейчас несколько пиратов, засучив рукава, ковырялись в огромных ранах, ведрами выгребая оттуда черную слизь.

По телу девушки пробежали мурашки. Эти застывшие горы мертвого мяса казались намного страшнее обычных драконов, рожденных из яйца. Страшная, извращенная магия, когда колдун вначале собирает на себя чужую плоть и кости, создавая летающую рептилию, а после может свободно выйти из тела чудовища в человеческом облике и уйти по своим делам. Правда, как Ингар объяснил Хелле, если надолго оставить рукотворного дракона без дела, он просто разложится, как обычный труп.

А еще тела таких драконов не рекомендовалось покидать без особой надобности. Потому что, если потом захочешь влезть обратно в покинутого монстра, потребуется подпитка живой плотью…

— Эй вы, поживее там! — крикнула девушка, ощущая, как от этого крика по ее телу прошла волна удовольствия. Все, что она делала на благо хозяина, было ей невыразимо приятно. Как же ей хотелось испытывать это чувство снова и снова! Но в то же время, несмотря на удовольствие, навязанное ей чужой магией, глубоко внутри себя она оставалась волчицей-оборотнем, свободолюбивой, дикой, необузданной, не связанной ничьей злой волей. Теперь вопрос был только в одном — что сильнее: магические путы Ингара или желание Хеллы разорвать их раз и навсегда?

Она подошла ближе.

Рожи пиратов при виде ее озарились мерзкими ухмылками. Они тоже испытывали удовольствие от выполнения приказов Ингара, но это не мешало им лапать жадными взглядами великолепное тело девушки.

— Нравится? — поинтересовалась Хелла у ближайшего разбойника, застывшего на месте с вонючим ведром в руках.

— Разрази меня молния, красавица! — прищелкнул языком пират с квадратными плечами, статью смахивающий на причальную тумбу. — Удовлетвори мое маленькое желание, и я отдам тебе восемь золотых — все, что у меня скоплено на старость.

— Оставь их себе, красавец, — страстно прошептала Хелла, покачивая бедрами, приблизившись к моряку. — Оставь их себе… потому что твоя старость никогда не наступит.

Ее пальцы с острыми, крепкими ногтями, больше похожими на когти, легко пробили толстую кожу на шее. Резким обратным движением оборотень вырвала дыхательную трубку и кусок пищевода, похожий на обезглавленную, окровавленную змею.

Пятеро пиратов, увидевшие это, застыли в изумлении, даже не подумав схватиться за свои сабли. Слишком необычной, быстрой и страшной была смерть их товарища. Только что стоял, облизываясь на девушку, — и вот уже бьется в агонии возле ее ног, тщетно пытаясь зажать руками жуткую дыру под подбородком.

— Кто следующий? — промурлыкала Хелла. — Стойте смирно, и никто из вас не пострадает.

Пираты закивали, словно фарфоровые болванчики, что продают на рынках узкоглазые торговцы из далеких восточных стран. Все, кроме одного, самого молодого, который в ужасе смотрел на то, что было зажато в руке оборотня, и медленно отступал назад. По глазам видно, что еще мгновение — и он заорет, бросившись бежать куда глаза глядят.

Плавным, текучим движением Хелла скользнула вниз, к умирающему, словно собираясь сказать ему что-то очень важное. Но не беседы с незадачливым ухажером интересовали девушку, а его короткая и широкая абордажная сабля с прямым клинком и хорошо развитой гардой, напоминающей плетеную металлическую корзинку для кулака.

С легким шипением оружие покинуло ножны и оказалось в руке девушки. Правда, ненадолго.

Со звериной грацией Хелла метнула саблю, словно дротик, и лишь после этого неторопливо выпрямила длинные ноги. На ее губах блуждала задумчивая улыбка. Сейчас больше всего на свете ей хотелось посмотреться в зеркало — такой же эффектной получилась эта улыбка, как у Ингара?

Но пираты смотрели не на девушку, а на своего товарища, стоящего рядом с ними. Абордажная сабля вошла ему в рот, разворотила лицо, проломила затылок и вонзилась в деревянный столб уличного масляного фонаря. От страшного удара капля горящего масла выплеснулась из плошки и упала на щеку несчастного…