Поцелуй северного ветра

– Здесь странные Боги. Они словно люди и в то же время Небодержатели, – задумчиво произнесла я, когда мы вышли в пустой полутёмный коридор. Эта часть освещалась лишь керосиновыми лампами, но они светили столь тускло, что ещё больше навевало на меня тоску по дому.

Леди-мать знала, что я обожаю свет и огонь. В моих покоях всегда было светло, как днём. Разве что на ночь я разрешала оставить один магический шар.

Отмахнувшись от некстати нахлынувших воспоминаний, я пошла вслед за служанкой, стараясь запомнить дорогу. Поворот, второй, и мы вышли в холл. Прошли по краю, словно своим присутствием могли осквернить это богато обставленное место, и юркнули в один из боковых проходов. Время от времени нам встречались служанки, одетые в бежевые сарафаны поверх белых или цветных рубах.

Они сначала вовсю таращились на меня, но, заметив рядом Мектильду, кивали ей и проходили мимо.

– Я живу здесь пару недель. Скальда Лив взяла меня из храма, где я обучалась слышать шёпот листвы священного древа.

– Оно здесь в одном храме?

– Нет, госпожа, – покачала головой бывшая служанка, охотно рассказывающая подробности. То, что мне было и нужно. – Здесь множество храмов, но все они построены по одному подобию. Разве что наружные и внутренние различаются. Те, что стоят на улице и те, что внутри домов. Везде есть древо Играсил, и везде оно живое.

Рассказы о Богах, конечно, важны, но этому нас и карлы учили. И в классах изучались Священные тексты, где воспевались Их подвиги. Только сейчас меня интересовало несколько иное. Как живут скальды, почему двор конунга, местного короля, считался славным и чистым. Неужели здесь нет места зависти, злости, интригам и подобострастному лицемерию?

В том, что в Гринвиде живёт ревность и дух соперничества, я уже убедилась.

– Зачем здесь мы? Что им от нас надобно? – снова задала я вопрос, на который Мектильда упорно не желала отвечать.

Она приложила палец к губам и толкнула деревянную дверь в конце коридора.

Мы оказались в небольшом помещении, напоминающем сруб.

– Здесь надо раздеться, чтобы войти в купальни обнажёнными. Это правило для тех, кто вступит в ладью.

От карлы Ильмы я была наслышана о купальнях скальдов. Те, где омывались фронны, были похожи на купальни Вудстилла, но в домах истинных гринвидцев, которые по праву и положению могли их себе позволить, ванна была сделана в виде ладьи. После смерти такая несла души скальдов по священной реке к тому самому древу, за которым начиналась волшебная страна, где все молоды, здоровы и счастливы.

– А ты?

– Ваше высочество, – зашептала Мектильда, – я слышала разговоры. И все они говорят о вас.

– Иди готовь всё как полагается. Надо чтить традиции нового дома, за этим мы сюда и приехали, – улыбнулась я, произнеся громко смиренные слова. Чужие уши нестрашны, пока мы о них знаем.

Терпение – добродетель. Леди-мать, Чёрная Луна, восшедшая над Лесным королевством, привила мне её с детства, не стесняясь рассказывая о тех ужасах, которые уготованы непокорным и глупым. «Спи одним глазом, слушай одним ухом, внимай всем сердцем и молчи о том, что узнала».

Я была хорошей ученицей. Я готовилась к роли жрицы при храме Богини-Матери, но с детства знала, что выберу иную судьбу. И ради этого принесу жертвы новым властителям. Осталось только выбрать того, кому стоило жертвовать. И распознать это прежде, чем станет поздно.

Поэтому без сомнений разделась и принялась ждать знака от Мектильды. Попыталась молиться, но слова не складывались в тексты.

А потом ощутила , как моей спины коснулось слабое дуновение ледяного ветра.

Глава 11

1

– Кто здесь? – обернулась я, оглядывая деревянную комнату, в которой и спрятаться было негде. – Я тебя чувствую.

Ветерок поднялся по спине и огладил шею, словно невидимые пальцы прикоснулись к синей жилке, бившейся над ключицей.

– Уходи, – пробормотала я, закрывая глаза. Так Сила откликалась быстрее. Кажется, я снова начинаю возрождаться. Теперь нет повода думать, что я ничем не отличаюсь от других девушек.

– Не уйду, – прошелестел ветер в ушах, и я тут же почувствовала, как холодок, стремглав спустившись по спинному столбу, коснулся обнажённой кожи в том месте, где никто не смел меня трогать.

Я вскрикнула и отступила к стене. Ветер последовал за мной. Вскоре он набросился и объял меня разом, поднимая волосы на моей голове так, что они казались живыми. Я чувствовала себя мошкой, попавшей в воздушный поток.

– О Боги, помогите! – только и успела прошептать я, как невидимые пальцы коснулись моих губ, запечатав рождающийся крик.

– Никто не придёт.

Я и сама понимала.

– Что тебе надо?

– Ты.

Ветер звучал в моей голове и продолжал изучать моё тело. Мои сведённые судорогой пальцы вцепились в одеяние, но я не могла даже прикрыться. Стояла, словно статуя, краснела от лёгких прикосновений, рождавших в груди неведомую доселе дрожь. Смесь испуга, жалости, любопытства. И чего-то ещё.

– Кто ты? – взмолилась я, когда ветер проник между моих сжатых ног. Тут уж, от страха или от желания предотвратить кощунственное, Сила забурлила, ударила в голову, и руки ожили. Я шумно выдохнула и забилась в угол, наконец, прикрывшись одеждой.

– Уйди!

Воздух вокруг заискрил голубым, заколебался, подёрнулся рябью, и ветер стих.

– Разве ты не трогала себя там? —пропали вдали Его слова. Они были чужими, ледяными и безжалостными. Кто бы ни посетил меня сегодня, он придёт снова. Как лис, повадившийся в курятник.

Леди-мать читала мне эту сказку в детстве. Рыжий разбойник с белоснежными лапами нашёл лаз в заборе и ходил на двор, чтобы послушать клёкот домашней птицы. Он убеждал глупых куриц и индюшек, что в диком лесу совсем одичал и хотел бы найти друзей, Долгое время он никого не трогал, лишь изредка плотоядно щёлкал остроносой пастью.

Так продолжалось какое-то время. Птицы привыкли к странному гостю, а он всё расспрашивал их да и сам рассказывал о лесе. Мол, там вольготно, просторно, я заберу вас туда.

Конец ознакомительного фрагмента.