Поцелуй сильного мужчины

Родион сказал уже с угрозой:

– Отпусти девушку, я тебе серьезно говорю! Она за тебя замуж идти не желает! И на остальное тоже не согласна!

– А кто ее спрашивает? Мать за отца тоже идти не хотела, а пошла, как миленькая! И не жалеет, между прочим! И Данка жалеть не будет. Со временем.

– Ага, «стерпится-слюбится». Слыхали мы об этом. А теперь пусти! – Родион внезапно ухватил Дану за талию и с силой рванул на себя.

От неожиданности Степан выпустил свою добычу, и освобожденная пленница шустро рванула в темноту. Разозленный Степан перегородил дорогу Родиону.

– Ты чего не свое дело лезешь? Вот сейчас получишь у меня!

И он бросился на Родиона. Тот отскочил в сторону, понимая, что ему с таким бугаем не справиться. Но когда тот бросился на него снова, перехватил занесенную для удара руку и заломил. Тот зарычал от боли, но вырвался и бросился снова. Родион был гораздо проворнее, то Степан обладал силой и упрямством быка.

Он снова и снова шел на него, но пока Родион находил силы от него отбиваться, благодаря за свою выучку тренера по карате. Но тренироваться надо было больше, хотя бы пару раз в неделю, а не филонить! Он пылко пообещал себе так и сделать, если выйдет живым из этой передряги. В мгновеньях между наскоками Степана в голове вихрем проносилась одна-единственная связная мысль: позвала кого-нибудь Дана на выручку или ей это девичья честь не позволяет?

Что позвала, узнал, когда по спине Степана прошлась дубина, и сердитый голос Константина Петровича гаркнул:

– А ну, стой, остолоп! – и еще несколько явно нелитературных фраз.

Тот нехотя остановился, отрезвленный не столько голосом бывшего председателя, сколько внушительной дубиной.

– Это ты до чего додумался? Силой девку взять, как твой папаша! Так не думай, что после этого я бы тебе на ней жениться разрешил! Ты бы у меня под суд пошел за изнасилование и реальный срок получил! Не надейся, что я позору бы испугался, как твои бабка с дедом! А теперь вон отсель! А не то еще схлопочешь!

Что-то угрожающе прошипев, Степан исчез в темноте, а к Родиону подошел Константин Петрович с Даней.

– Как ты? Цел? Не заломал тебя этот битюг?

Родион покрутил головой, руками, ногами.

– Вроде все цело.

– Ну, ты герой! – восхитился Константин Петрович. – Против Степки никто и пары минут простоять не может, а ты все десять продержался! Хорошая у тебя подготовка! Небось армейская?

Родион в армии не был, поэтому несколько застеснялся, опровергая дедово предположение:

– Нет, я с детства в секцию карате ходил.

– Ладно, домой пойдем, а то как бы любопытствующие не набежали. У нас есть любители сплетни распускать и выдумывать то, чего никогда не бывало.

Они пошли к дому. Родион чувствовал, что ушибленные места ноют, но утешал себя, что переломов, вывихов и прочего костоломства у него нет. К тому же теперь появилась реальная причина для задержки в станице – не может же он появиться перед матерью в столь растерзанном виде? Придется подождать, пока не затянутся боевые раны.

У порога их встретила Елена Гавриловна. Завела Родиона внутрь, велела снять рубашку и принялась осматривать его раны. Их не оказалось, зато были синяки, главным образом на груди.

– Умеешь ты драться, молодец! – заметила с уважением. – Но ребра у тебя еще долго болеть будут. Переломов нет, а вот насчет трещин не знаю. Это рентген делать надо. Но внешне все более-менее нормально, не считая синяков. А мои парни после любой драки как побитые собаки приходили, все в крови и синячищах.

– Это я увертываться хорошо умею. Глазомер хороший.

– Ну, ты не только увертываться умеешь, – уточнил Константин Петрович. – Я у Степки пару добрых фингалов на морде разглядел. И кровь у него из сопатки хорошо капала.

Родион не помнил, когда он успел врезать Степану по физиономии, но, судя по содранным костяшкам пальцев, все-таки к нему приложился.

– Повезло, – он не хотел изображать из себя героя.

Убедившись, что гость в более-менее исправном состоянии, Константин Петрович сердито повернулся в внучке.

– Ну, что, убедилась, к чему приводит глупость и непослушание? Если бы Родион не оказался поблизости, понимаешь, что бы произошло? Недаром Степку все разбойником называют!

Дана повинно склонила голову и потупила глаза. Она и в самом деле казалась разочарованной и расстроенной.

– Прости, дедушка. Я не ожидала, что он такой хам.

– Я тебя об этом предупреждал! Любишь ты с огнем играть, смотри, обожжешься! Завтра я пойду к Степкиному отцу разбираться, но это ни к чему ни приведет. Тот такой же охальник, что и сыночек. Если не больший.

Он ушел, а Елена Гавриловна, смазывающая синяки Родиона какой-то вонючей мазью, дополнила слова мужа:

– Для Степановой семейки насилие в привычке. Павленки всю жизнь так живут. Здоровые, черти, с ними никто связываться не хочет, вот и озорничают. Сход бы надо собрать, но они и на сход могут не прийти.

– Они себя богатеями считают, – с кислой ухмылкой заметила Дана, – вот никого ни в грош и не ставят. – Она обхватила себя руками, стараясь скрыть нервную дрожь, и снова поникла головой.

Родиону стало ее жаль. Если дед решил идти разбираться, то о нее наверняка будут чесать языки все, кому не лень. Как же ей помочь?

Смазав синяки Родиона, Елена Гавриловна попросила его подождать с полчасика, пока не впитается мазь. Поблагодарив за помощь, он ушел к себе, понимая, что для Даны сейчас начнется самое неприятное, – уж очень многообещающие взгляды кидала на нее бабушка.

Переждав полчаса, он осторожно вышел из своей комнаты и отправился к Дане. Постучав, услышал тихое «войди». Дана стояла у закрытого и занавешенного окна выпрямившись, как солдатик.

– Что, позлорадствовать пришел? – спросила, даже не поворачиваясь.

– Почему позлорадствовать? – удивился Родион. – Спросить, чем тебе можно помочь. Я же понимаю, что тебя здесь попросту съедят.

Дана повернулась к нему. Глаза у нее были красными, нос распух, но Родиону она показалась даже краше, чем прежде. Ему захотелось обнять ее и покачать, как ребенка.

– С чего ты это взял? – тон ее голоса не допускал ни жалости, ни сочувствия.

Родион вздохнул и покачал головой. Почему она к нему так предвзято относится?

– Извини, если чем тебя обидел, я не хотел. – Он сделал шаг к двери, собираясь выйти. Ему было на редкость досадно.

– Прости, я не права, – чувствовалось, что Дана делает над собой усилие. – Ты мне помог, а я тебе хамлю.

– Не хочешь разговаривать, и не надо. Я к тебе приставать не собираюсь, – Родион не понимал, с какой стати он нянчится с этой нелепой гордячкой. – Спокойной ночи.