Под покровом тайны

Здесь один только завтрак принцессы превратили в целый ритуал. На каждое блюдо своя подавальщица, больше десяти разных сортов закусок, неизменный рис.

И одни палочки с ложкой, чтобы все это есть.

Элизабет еле впихивала в себя чашку чая и булочку по утрам, и совершенно не представляла, как бы давилась таким плотным завтраком на месте несчастной девочки. А та ничего, справлялась. Клевала по кусочку с каждого блюда, доедала рис - и вставала из-за стола. Остатки трапезы шли в помойку и сжигались, потому что через остатки пищи можно было, по древним поверьям, навести на евшего порчу. А принцессу тщательно берегли от сглаза и дурных мыслей.

В то время, как в деревнях на окраине страны дети умирали от голода.

Элизабет молча кипела у стеночки, не имея права даже голоса подать.

Утром до обеда принцесса чаще всего прогуливалась по территории, если погода позволяла. Если нет, вышивала. После обеда - не менее помпезного, чем завтрак, - иногда читала. Или вышивала.

За ужином принцесса и принцы составляли компанию Императору в его покоях. После шла процедура омовения, для чего была отведена целая комната. Занимало это не меньше двух часов. Пока намылят-смоют, пока умастят помытое.

Элизабет, опять же, стояла у стеночки.

На второй неделе она озверела.

Да еще и дочь министра Минг, Суи, стала все чаще посещать принцессу. Будучи официально в свите, ее статус дочери министра позволял ей ночевать дома, вне дворца, и появляться у принцессы лишь изредка. Теперь же она зачастила. И постоянно подкалывала Элизабет. Весть о том, что девушка приемная кондзийка, и была найдена без сознания в открытом море, облетела дворец быстро. Раньше никто не интересовался девушкой - ну еще одна швея, подумаешь. Когда ее назначили Хранителем Библиотеки, поползли слухи.

Теперь же, став придворной дамой, Элизабет вызывала просто нездоровый интерес. И Суи его искусно подогревала, задавая всякие провоцирующие вопросы. Например, каково это - спать в компании целой матросской команды. Или как давно Элизабет сбежала из дому и почему, и не выгнали ли ее на самом деле с позором. Тонкие такие намеки, на которые девушка отвечала, сдерживаясь из последних сил, чтобы не нахамить.

А в один прекрасный день у неё просто кончилось терпение.

Суи спросила, как так получилось, что Элли нашли в открытом море. И не сбросили ли ее сами матросы, устав от сами понимаете кого.

Элизабет тонко улыбнулась, и принялась рассказывать в подробностях. И в лицах.

Вернувшись с очередного заседания, Лин заскочил в покои принцессы - проверить, как там обживается Элизабет, и не обижают ли саксонку. Покои оказались абсолютно пусты. Озадаченный принц продолжил поиски и вскоре обнаружил приличную толпу у беседки. Увитая плющом веранда была ограждена только до середины, крыша держалась на восьми резных столбах.

Вокруг столпились фрейлины и почти все свободные от работы прислужницы. Некоторые даже держали в руках стопки белья или посуды - шли по делам и заслушались.

– ...и тут главный пират как закричит громогласно - На абордаж!

Элизабет воинственно взмахнула линейкой, будто саблей, демонстрируя внушительность пиратов. Оббежав взглядом толпу, наткнулась на Лина, сникла сразу, спрятала импровизированное оружие за спину и торопливо слезла с перил беседки.

Принцесса захлопала, оглушительно громко в наступившей тишине. После чопорных дам и целого свода правил поведения, Элли из Саксонии казалась ей глотком свежего воздуха.

Свита нерешительно последовала примеру, раздались жиденькие аплодисменты.

– Я у вас украду фрейлину, ненадолго.
– поставил сестру перед фактом Лин, уводя Элизабет за руку с места преступления.

Глава 14

– Извини, увлеклась.
– Негромко повинилась Элизабет в спину Лина, пока он вёл ее по густо заросшему саду куда-то в глубину. Тропинки кончились, они ступали по мягко приминающийся траве. Надрывно стрекотали цикады, воздух раскалился до расплавленного состояния. Необычайно жаркий сентябрь не желал уступать осени. Деревья уже начали желтеть, но при такой погоде скорее от сухости.

Лин наконец заметил, что девушка за ним почти бежит, и притормозив, извинился.

– Я не хотел причинить неудобства. Просто не мог смотреть, как над тобой издеваются.

– Кто издевается?
– не поняла Элизабет.

– Зачем ты позволила над собой смеяться?
– спросил он с болью в голосе.

– Ты чего?
– девушка остолбенела.
– Я развлекала принцессу интересным рассказом о моих моряцких буднях. По собственной воле. Всем было весело. В чем проблема?

– Ты не понимаешь.
– Лин устало потер лицо ладонью.
– У нас посмеяться над кем-нибудь - значит унизить его. Кто захочет стать посмешищем, тем более перед особой императорской крови?

– Наверное, не понимаю.
– Элизабет ласково погладила Лина по щеке. Он уткнулся носом в ее ладонь, втянул легкий огуречный запах ее лосьона для умывания. Улыбнулся.

– Прости, что заставляю тебя соответствовать нашим стандартам. Наверное, тебе тяжело и странно, но я очень бы хотел, чтобы ты прижилась тут. Со мной.

Он моляще заглянул ей в глаза. Элизабет вздохнула. Ответила честно.

– Мне скучно, Лин. Может, я могу вернуться в библиотеку? Уверена, Император не будет против. Ходить кругами по двору и смотреть, как твоя сестра одевается - не так я хотела бы провести остаток жизни.

– Ты еще не поняла? Я хочу, чтобы остаток жизни ты провела со мной. Не в пыльной библиотеке и уж точно не с моей сестрой. С ней и правда скучновато.
– шепотом, как большой секрет, поведал Лин ей на ухо, привлекая девушку в свои объятия.

Элизабет, раскрасневшись, уткнулась носом ему в шею. Вдохнула ставший родным запах ванили и раскалённого луга.

И правда, что ей стоит потерпеть. Девушка вздохнула. Ждать и терпеть было настолько же чуждо ей, как предоставлять другим решать ее судьбу. Она всегда привыкла думать и принимать решения самостоятельно, и нынешнее подвешенное состояние, когда ее жизнь зависела от слова всемогущего Повелителя, претила ей. Но поделать она ничего не могла. Она ведь теперь даже не принцесса. Так, шут для развлечения десятилетней девчонки.

Император был не в духе. Он не орал, не топал ногами, но от его пронзительного взгляда мурашки бегали толпами по спинам самых закаленных интригами и придворной жизнью министров.

Выслушав ежедневный отчёт, Повелитель долго придирался к каждой мелочи, прежде чем распустить собрание.

Чиновники, выходя, выдыхали от облегчения.

Оставшись в одиночестве, Император в отчаянии запустил пальцы в гладко зачёсанные назад волосы, выдирая пряди, и застонал сквозь зубы. Что же он наделал, своими руками. Зачем отправил проклятую саксонку в путешествие вместе с сыном, зачем вообще принял ее во дворце. Нет, она конечно спасла его сыну жизнь, это как-то примиряло Императора с ее существованием, но в остальном девушка была просто занозой в неудобоваримом месте. Теперь еще и в Императрицы метит!