Под покровом тьмы

– А ты пойдешь со мной?

Фелисия покачала головой:

– Только ты и Стивен.

Энди посмотрела на уходящую вниз цементную лестницу, потом снова на Фелисию:

– Пожелай мне удачи.

– Таких вещей, как удача и везение, не существует, Кира.

«Тогда почему же я чувствую себя такой чертовски невезучей?» – подумала Энди. И начала спускаться в погреб. Как только она достигла нижней ступеньки, дверь за спиной захлопнулась. Полная темнота. Энди ждала, пока привыкнут глаза, хотя к полному отсутствию света приспособиться невозможно. Сердце бешено колотилось. Она уже хотела кинуться к двери, оставшейся где-то наверху. Потом включился свет.

Стивен Блечман стоял всего в трех футах перед ней. Энди вздрогнула.

– Добро пожаловать, – сказал он и протянул руку.

Энди старалась взять разбушевавшийся адреналин под контроль.

– Ты напугал меня.

– Здесь нечего бояться.

– Тебе легко говорить.

– Да, легко. Страх есть человеческая зависимость, от которой я давным-давно освободился.

– Наверное, я еще не достигла твоего уровня.

– Тут все нормально. Ты учишься. – Блечман шагнул к ней, снова предлагая руку: – Давай.

Энди встретилась с ним взглядом. Забавно, но у него нет желтых пылающих глаз, светящихся в темноте. Блечман выглядел совершенно нормальным парнем.

– Куда мы идем?

– Никуда. Мы останемся прямо здесь.

– А надо заниматься этим прямо здесь? Тут холодно.

– Ты нервничаешь, – чуть улыбнулся он.

– А ты бы не нервничал?

– Конечно. Все нервничают.

– Так Фелисия права? Ты допрашиваешь людей на детекторе лжи?

– Именно так.

Энди огляделась. Свет одной-единственной лампочки, свисающей с потолка, был в лучшем случае тусклым. Однако Энди видела все, что находится в погребе. Дренажный насос. Пара старых велосипедов. Два стула. И ничего, напоминающего полиграф.

– А где же твое оборудование?

– Мое – что?

– Оборудование для допроса.

Блечман хмыкнул:

– Ты думала, я подключу тебя к какой-то механической штуковине?

– Ага. Я не знаю, как по-другому допрашивать на детекторе лжи.

– Я знаю. – Что-то в его ответе напугало Энди. Блечман повернулся и подошел к одному из двух стульев. – Сядь, Кира, и смотри на меня.

Энди медленно двинулась вперед. Только сев, она заметила, что ее стул на несколько дюймов выше, чем у Блечмана, из-за чего их глаза оказались на одном уровне. Лидер секты уставился ей прямо в лицо. Энди моргнула.

– Не отворачивайся, – сказал он.

Энди встретила его взгляд – пронизывающий, словно он заглядывал прямо в душу.

Блечман протянул к ней руки:

– Сожми мои запястья.

Энди подчинилась, и их руки соединились. Каждый чувствовал пульс другого – правая рука на левом запястье, левая рука на правом. Однако Энди лучше ощущала свой колотящийся пульс, чем его.

– А теперь просто расслабься, – сказал Блечман.

Энди глубоко вздохнула. То, что она дрожит, – это нормально. Кира дрожала бы.

– Я пугаю тебя, Кира?

– Да.

– Почему?

– Не знаю.

– Ты боишься моих вопросов?

– Нет.

Он крепче сжал ее запястья.

– Ты лжешь.

– Я просто… нервничаю.

– Сколько тебе лет, Кира?

– Двадцать семь.

– Где ты родилась?

– В Сиэтле.

– Расскажи о своих родителях.

– Что ты хочешь знать?

– Все.

Энди сосредоточилась. Очень важно было точно изложить свою «легенду». Если Блечман примется ее проверять, она хотела быть уверена, что все совпадет.

– Мать больше тридцати лет преподавала в средней школе. Сейчас на пенсии. Папа почти всю жизнь проработал на «Боинге», пока не умер шесть лет назад.

– Какие у тебя отношения с матерью?

– Нормальные.

– У тебя есть своя квартира?

– Нет.

– Ты считаешь нормальным для двадцатисемилетней женщины жить с матерью?

– Наверное, да. Хотя иногда это немного стесняет.

Он даже не улыбнулся.

– Где живет твоя мать?

– В Такоме.

Он задал несколько вопросов о жизни и привычках матери. Все это можно было проверить. ФБР привлекло на роль матери Киры вышедшего в отставку агента.

– Ты ее любишь?

– Да. Конечно.

– Ты любила отца?

– Да.

– Ты когда-нибудь любила кого-то еще, кроме ближайших родственников?

Это уже было за рамками «легенды» ФБР. Энди подумала о бывшем женихе.

– Я бы сказала, нет.

Блечман ухмыльнулся:

– Я бы сказал, да.

Энди вздрогнула. Блечман крепче сжал ее запястье.

– Ты недавно покончила с какими-то отношениями, не так ли?

– Я никогда не была замужем, если ты это имеешь в виду.

– Разорванная помолвка?

Она поежилась, удивляясь, как он вычислил это. Блечман сказал:

– Ты не хочешь говорить об этом, да?

– Здесь особенно и говорить не о чем.

– Тогда давай вернемся назад, где тебе спокойнее. Есть у тебя братья или сестры?

Энди на мгновение заколебалась. Снова реальный мир сжимался вокруг нее. Если быть честной, она не знала. Она дала ответ ФБР.

– Нет.

– Ты уверена?

– Разумеется, уверена. Будь у меня братья или сестры, я бы знала.

– Ты приемыш, Кира?

Эта проницательность поразила ее. Он продолжал:

– Ты когда-нибудь думала о своих настоящих родителях?

– Не знаю, о чем ты.

Его взгляд напрягся.

– Зеленые глаза – прекрасная ширма.

– Это не ширма. Они мои.

– Откуда у индеанки зеленые глаза?

– Что?

– Ты ведь отчасти индеанка, не так ли? Я вижу.

Не все видели, даже коренные американцы. Но если Блечман догадался, не было смысла отрицать.

– Да, отчасти.

– Какой частью? Телом или духом?

– Не знаю, как ответить на это.

– Из какого племени твои предки?

– Не знаю.

– Значит, ты действительно приемыш, да?

Энди внезапно пожалела о своем «не знаю». Ей следовало бы просто назвать чероки или какое-нибудь другое племя, где плохо вели учетные записи, чтобы Блечман никогда бы не смог проверить. Незнание племени было отличительным знаком приемыша.

– Да, я приемыш.

Он, казалось, слабо улыбнулся, уверенный, что нечто проясняется.

– Если бы мне надо было угадать, я бы сказал, что ты – якама.