Под сияньем северной Авроры

…Прошла уже четвертая неделя, но я все ещё не обзавелась нормальным рыбьим хвостом. В конце концов, я с грустью предположила, что есть две возможные причины этой странной недоработки.

Первая. Я полукровка. Гибрид русалки и человека. Поэтому так. Эта гипотеза мне казалась весьма вероятной, учитывая частичную метаморфозу и возможность маскировать облик морского жителя.

Вторая причина была проще. Что-то замедлило обращение, но я не понимала, что. Это тоже была довольно убедительная концепция, учитывая, что время от времени я находила на теле новые чешуйки, да и плавники явно увеличивались в размерах, хоть и очень не быстро это происходило.

Вероятно, причина резкой остановки в развитии крылась в питании.

Я не дурочка.

Я прекрасно понимала, как работает гормональная стимуляция. И помнила, что пока я лопала исключительно сырую рыбу, крабов и моллюсков в безразмерных объёмах, закусывая всё это морской капустой, прогресс был быстрым. Тело менялось не по дням, а по часам.

Первые дни я действительно не могла есть ничего «не морского». Но после того как Сэйнт угостил меня роллами, я поняла, что рис в небольшом количестве всё-таки могу употреблять. И с каждым днем порция риса в роллах становилась всё больше, а сырой рыбы - всё меньше. Вскоре пропорции стали примерно равны, один к одному. Есть рис в большем объеме я почему-то опасалась, а к другой еде не прикасалась принципиально. Для меня она вся дурно пахла «химозой». Даже некогда любимый шоколад.

Я задумалась. А может, всё дело в том, что рис - тайский? На тот момент мне показалось это здравой идеей: я на полном серьезе полагала, что проблема кроется в землях Таиланда. Всё-таки там явно аномальная зона, как ни крути. Потом я решила, что всё гораздо проще: рис обработан какими-нибудь незнакомыми не сертифицированными в России пестицидами, а они на меня воздействуют.

Пришлось обращаться за помощью.

Каюсь: мне было немного стыдно отдавать небольшой комочек риса в лабораторию на экспертизу. Стыдно ещё и потому, что Сэйнт сам преспокойно лопал эту кашу и угощал ею других коллег, а значит, ни в чем не виноват. Может, он вообще не в курсе, что рис особенный.

Вердикт лаборантов был неутешителен: обычный рис. Никакой «химии».

Это тупик.

Через двое суток я обнаружила, как Сэйнт, громко сопя, критически изучает пачку краснодарского риса.

– Что-то у меня большие сомнения на твой счет, - заключил парень, принюхиваясь к круглой шлифованной крупе.
– Ладно, попробуем. Всё равно больше ничего нет... Не горох же к рыбе варить, в самом деле...

Нет, дело определенно было не в рисе... Ох, не в рисе…

* * * * *

Вторая странность произошла через два дня, когда мы с тайцем вечером пили зеленый чай на кухоньке.

– Жень, а я могу кое-что у тебя спросить?
– замялся Сэйнт.

– Ну смотря что, - принялась вылавливать ложечкой чаинки я.

– Почему ты носишь эту заколку? Все мои знакомые девушки либо заплетали волосы резинками, либо закалывали «крабом», либо убирали длину в пучок шпильками. А это просто гребень какой-то, а не заколка. Он такой тяжелый, вероятно. Тебе не мешает? Голова потом не болит?

– Это и есть гребень, - кивнула я головой.
– Считай, семейная реликвия. Он кажется тяжелым, но на самом деле довольно удобный. Тебя ломает от несоответствия гребня в волосах с моим общим видом? К джинсам и толстовке не подходит?

– Не совсем... Просто... Он такой массивный... И явно дорогой. Я бы понял, если б такое украшение надевалось на важный прием, в театр или... ну, неважно. Словом, по особому поводу... Но каждый день...

– Мне нравится. Точка. Плевать, что не сочетается с одеждой, - резко ответила я.

– Да и вообще... Это немного не твоё дело, ты не находишь?

– Нахожу, - признался парень, сильно покраснев.
– Но он такой необычный. А я могу его посмотреть поближе?

– Посмотреть - смотри, а трогать - не трогай, - улыбнулась я.

– Жестко, - цокнул таец.
– А почему нельзя трогать? Я бы хотел внимательнее его рассмотреть...

Я улыбнулась про себя. Не так давно бедняга Антон в шутку дернул меня за волосы, а потом СЛУЧАЙНО коснулся гребня. Итог был предсказуем: зловредный гребешок мало того, что уколол аспиранта до крови, так ещё на всякий случай статическим электричеством долбанул. Подозреваю, что во второй раз это был бы более серьёзный «наезд». Характер у подарка Бэя был на редкость г…внистый. Но Тошидзе рисковать не стал и впредь свои грабки держал при себе.

Потом был Денис, которому в какой-то момент показалось, что я вот-вот потеряю гребешок. Я тогда не стала объяснять зоологу, что эта металлическая бестия просто неимоверно любопытная, и ее что-то заинтересовало. Вообще гребешок довольно часто, будучи в прекрасном настроении, перемещался по моей голове, рассматривая людей и очевидно собирая какую-то информацию. Просто-таки ожившая мечта спецслужб: шпион, на которого никогда не подумаешь, с индивидуальной логикой и режимом самозащиты. Снять гребень с волос постороннему человеку было нереально, как было нереально и потерять. Невероятно цепкие зубья.

Так вот, бедняга Денис решил поправить гребешок, и... ор с его стороны был такой, как будто ему руку акула откусила, не иначе. Гребень свято блюл две вещи: во-первых, ни миллиметра волос врагу - ни-ни, это всё под надежной охраной; а во-вторых, не смейте, падлы прямоходящие, своими грязными руками меня касаться. Не для вас роза расцвела. Зная характер украшения, я прекрасно понимала, что со стороны гребешка это было именно предупреждение, потому что режим карания был совершенно иным. Когда гребень реально сердился или злился, он светился синеватым светом, и соваться к нему со своим ценным мнением было опасно даже мне.

Димку мой серебряный девайс откровенно ненавидел. Ненавидел потому, что тот со скальпелем в руках изучал подводный мир. Будь на то воля гребешка, он сам бы располосовал ученого, а потом залил спиртом и поставил в банке любоваться, какой биолог, оказывается, красавчик изнутри.

…В общем, многие парни пострадали отнюдь не безосновательно, и трогать меня за волосы никто больше не смел - металлический цепной пес карал только так. По непонятным причинам он не трогал лишь Виктора Сергеевича (возможно потому, что считал его как самца «старым», «занятым», а потому не опасным), Семена (тут непонятно!) и Сэйнта. С Сэйнтом как раз было всё очень просто: он единственный, кто ни разу не попытался тыкать пальцем в гребень и не касался волос. Вообще.

К слову, таец в принципе вел себя довольно отстраненно, несмотря на явный интерес. К примеру, тот же Денис, Сеня или Димка легко могли хлопнуть меня по плечу, толкнуть в спину или схватить за руку. Это были чисто дружеские тычки без особого подтекста, это было привычно. Антон очевидно старался коснуться «с подтекстом» (правда, в последнее время мы с аспирантом чрезвычайно редко пересекались). А Сэйнт... молча пускал слюни, так скажем. Только однажды мы случайно соприкоснулись мизинцами, и он тут же густо покраснел (хотя в первые дни знакомства вел себя довольно нахраписто, надо признать).