Под сияньем северной Авроры

Зеркальце охотно принялось стримить. Сэйнт метался по берегу нашей станции, спрашивая у ученых, когда меня видели в последний раз и где именно. На лице тайца была написана растерянность всего мира и отчаянная паника.

– Ноги… - горько шептал он.
– Больные ноги… никто… не понимает… вот черт… куда же тебя понесло-то… А где ты бываешь обычно? Скалы, точно…

Парень уверенной рысью побежал туда, где я обычно погружалась в воду, когда планировала пообщаться с Валерой.

– Человек?
– полуутвердительно произнес трезубец.

– Вероятно, да, - охотно согласился гребень.
– Но вообще непонятно. Такая тяга к морю…

– Жилище его покажи... Теперь работу… Дай послушать, что о нем коллеги говорят… так, ну ясно… Подходящий. Одобряю. Но надо посмотреть его в деле. Пока всё, что я вижу, мне нравится. Хотя… человек… всё же странный выбор, гребень, признай.

– Странный, - подтвердило зеркальце.

– Не бубни, - обиделся гребень.
– Это ты, плоское, всю дорогу в рюкзаке ехало, что в Тае, что тут, а я всё время наблюдаю. Говорю: подходящий вариант, значит, так и есть.

– Ну быть посему, - припечатал трезубец.
– Но смотри, не ошибись: великая власть дается ему, этому человечку. Опасно это очень.

– А то я не знаю!
– огрызнулся гребешок.

– Но вообще я помню, что был другой вариант, - напомнил трезубец.
– Давно, правда, дело было…

– Пятнадцать лет назад, - подтвердил Ян, широко улыбаясь.
– Хороший был самец, мне нравился. Ты не видел его, потому что еще не пробудился. Хотя остальные морские жители что-то не в восторге от него были.

– Не тринадцать лет назад?
– уточнил трезубец.

– Нет, ты путаешь. Именно что пятнадцать. Он тогда еще добровольно отказался от власти, просто всучил мне трезубец и умотал. Я его понимаю, если честно: ноша неимоверно тяжела, не каждому под силу.

– Ну может быть. И до этого еще двадцать четыре года назад… До этого - сорок четыре года назад… А в XVII веке вообще интересная штука случилась…

– Ой, уймись, - скривился Ян.
– Ты что, всю свою биографию вспоминать надумал?

– А почему нет?
– напыщенно произнес трезубец.
– Уроки истории весьма полезны, знаешь ли.

– Треш, - скрестил руки на груди Ян, с неудовольствием наблюдая, как очередная партия питерских наркош плюхнулась из ниоткуда прямо поближе к котлу и принялась самозабвенно хлебать суп прямо оттуда найденными на полу ракушками.
– Короче, слушай сюда, Женька. Мне по сути все равно, кого ты там выберешь своим мужем и будущим Хозяином океана. Потому что гребень и зеркало в любом случае отсеют ненужных кандидатов. Я ж не знал, что… ну все артефакты собраны. Когда с будущим мужем определишься, я ему трезубец отдам. А пока… сохранности ради… пусть тут побудет. У меня целее, чем у тебя.

– Так я ж не против, - вздохнула я, неторопливо спускаясь в воду.
– Куда я на биостанции такую дурынду дену…

– Я не дурында, - обиделся трезубец.

– Ты большой, я это имела в виду, - пояснила я.
– Большой и заметный. Людям тебя видеть стопроцентно не надо. Для них любое прикосновение к тебе - верная смерть.

Нарики перевернули котел с супом и глупо захихикали, вальяжно развалившись на дне пещеры.

– Ну че мне с вами делать, обдолбыши?
– вздохнул Ян.
– В «нижний» мир к духам для прочистки мозгов отправить, что ли…

Сердитый хлопок ладоней ведьмака, и вся компашка дружно исчезла из вида, а тяжелый чугунный котел снова вернулся на очаг.

– Думаю, на первое время пяти минут вам хватит, - впервые продемонстрировал длиннющие клыки Ян, глаза его очевидно налились кровью.

– Тупые человечки… как же вы бесите, сожрал бы вас всех, да нельзя мне по контракту…

Второй хлопок, и вот я уже барахтаюсь на мелководье у гряды, где обычно заходила в воду.

– Женя!
– с облегчением в голосе произнес Сэйнт, вытаскивая из рюкзака огромное банное полотенце.
– Ну разве ж так можно пугать… А ноги? А холод… Ты вообще температуру видела? Эх… Ну совесть твоя где…

Глава 15. Тяжелые думы

Жизнь на биостанции потекла своим чередом, если не брать в расчет некоторые мелкие странности. Антон почему-то принялся усиленно нас с Сэйнтом избегать. Вообще-то я частично понимала его, но…

Первое время это искренне веселило. Такая неприкрытая обида в глазах аспиранта… надо же… И из-за чего? Из-за пельменей. Рыб-пельменей! Сам сказал - сам пошутил - сам проспорил. Шутка оказалась пророческой. Рыбы и впрямь существуют.

Потом такое поведение стало напрягать. Мы заходим в столовую или лабораторию под ручку с Сэйнтом - Антон пулей вылетает из помещения, будто его все черти мира лично в спину толкают.

Однажды я попыталась с ним поговорить на эту тему, мол, так нельзя: ну ладно, в столовой не есть рядом, это личное, но по работе не общаться из принципа - это уже перебор. Антон, понимающе выслушав мою отповедь, явно собирался мне что-то рассказать, но, завидев тайца, снова привычно сбежал, болезненно скривившись. Я махнула рукой - да катись ты, разобиженный и нелепый, куда подальше. Вот уж не знала, что ты такой.

Однако вскоре выяснилось, что не только я обратила внимание на ненормально-психическое поведение аспиранта.

* * * * *

– Антон, поясни, - задумчиво произнес Семен.
– Только пойми правильно… Я который день наблюдаю за всеми перипетиями вашей отношенческой Санта-Барбары… я правда хочу помочь, но пока не знаю, чем… Короче… почему ты так резко уходишь каждый раз, когда Женя и Минг заходят в помещение? Тебе настолько обидно? Это демонстративный игнор? Или что?

Антон мучительно покраснел.

– Это сложно объяснить, - промямлил парень.
– Ты решишь, что я схожу с ума.

– А ты попробуй, - плюхнулся на стул в столовой Семен.

Антон, подумав, сел напротив лучшего друга и принялся рассказывать.

– В общем… после того, как Сэйнт притащил ведро проклятых рыб-пельменей, я категорически не могу находиться с этой азиатской парочкой рядом. Мой критический предел - 4-5 метров. Я проверял.

– Всё-таки ревнуешь, - цокнул Семен.

– Да дело не в этом, - надрывно зашептал Антон, тревожно оглядываясь вокруг.
– Я знал, что ты не поймешь. Этого никто не поймёт… Я бы сам не понял и не поверил. Ни за что. Никогда. Но факт есть факт. Пойми, я дал СЛОВО не мешать Сэйнту, пока он находится рядом с Женей, и это чертово СЛОВО работает буквально. Я даже по работе рядом с ними сидеть не могу, прикинь. Главное, если они в разных местах, и к одному, и к другому подойти могу. Могу даже потрогать. Но если они вместе… всё, пиши, пропало.