Под созвездием Большого Пса. Луны больше не будет! Книга 1

– Мама, мамочка, мамочка.

Но кошмары нашего небесного театра ещё только начинались. Не успел грохот стихнуть, как в том месте, откуда он разразился, вспыхнула яркая вспышка. Это было настолько близко, что Шурка слышал шипение и потрескивание этой вспышки, словно рядом с ним на сковородке кто-то поджаривал его любимую яичницу с маленькими кусочками солёного сала. Вокруг заметно потеплело. Шурке не раз доводилось бывать с отцом в бане. Иногда ему доставалось по спине горячим веником окутанным банным парком, так вот тепло, которое он ощути своим продрогшим телом, было похоже на то, которое появляется в бане после выплёскивания ковша воды на раскалённые камни печки. Вдруг, утихший было ветер словно взбесился. Он вновь начал кидать корзину на расстояние десять метров и более, но Шурка этого рассчитать никак не мог. Он в первую качку немного привык и приспособился к этому ужасному состоянию. Его уже так сильно не тошнило, но состояние близкое к панике так и не прошло. Желание было только одно, скорее бы всё это закончилось. Прошлые грёзы о полёте над землё полностью испарились и он корил себя за опрометчивый поступок с полётом почём зря. В промежуток маленького затишья, когда корзинку качнуло не столь сильно, он вдруг вспомнил о своих товарищах.

– Как повезло парням.

Только и успел подумать он, как вдруг рядом вновь громыхнуло, Шурка от испуга и неожиданности попытался заткнуть уши, но делать это оказалось поздно. Нежданный грохот самовольно ворвался внутрь его мозга и сотворил там полную разруху. Ни единой мысли только шум и тот же шелест с шипением, как на сковородке. Только ошалевший Шурка в этот раз решил больше не прятаться за стенку корзины. Его распирало любопытство, что же там такое взрывается, и можно эти взрывы выключить, уж очень они страшные. А ещё ему вдруг захотелось узнать, что же там такое шкварчит и потрескивает рядом с ним. Следующий взрыв прогремел так же неожиданно, как и первые два, но он оказался подальше тех, что так напугали его вначале. Ничего он толком не разглядел, но зато определился, что эти взрывы на него никак не направлены, то есть они гремят сами по себе, а не потому, что он рядом. Тут вдруг он заметил, что всё его окружающее становится намного чётче. Не прошло и тридцати секунд, как он даже стал различать горизонт, и ещё немного ни увидел облако ниже себя, а шар вдруг засветился ярким солнечным светом. На него вновь навалился столбняк. Вот тут он ощутил себя пылинкой, занесённой не весть в какие дали. Шурка понял, что в настоящий момент находится выше облака. Ему было ужасно холодно, но хотя и на мгновение он потерял ощущения переохлаждения. Он вообще лишился дара речи. Во все стороны, куда бы он не взглянул, виднелись только облака и яркий, освещённый солнцем горизонт. В одной стороне, вдалеке, на уровне этого видимого горизонта он ясно разглядел знакомые с детства вершины, покрытого снегом Тяньшаня. Это невообразимое зрелище ещё долго владело бы его сознанием, отодвинув на второй план всё страшное, если бы не шары. Взлетев выше грозового облака, куда его вынесло воздушными завихрениями грозового круговорота, он вновь начал потихоньку погружаться в это самое облако. Лёгкий туман, окружавший его корзину, вновь стал ощущаться, как вдруг неподалёку от него и прямо в том месте куда он глядел, из толщи влажного тумана вырвался круглой форма шар. Вырвавшись из облачного марева, он сделал резкий разворот и в одно мгновение исчез в вышине. Скорость исчезновения шара была столь стремительной, что Шурка на всякий случай встряхнул головой, подумав, не галлюцинации ли всё это. Внизу под ним опять сильно громыхнуло, он поглядел в сторону разрыва и увидел точно такой же шар, который только что уносился от него, почти что в вертикальном направлении, туда, к звёздам. И тот, который только что привлёк его внимание, как только перестал шипеть и шкварчать, чуть не коснувшись его шара взмыл выше тучи, и унёсся вслед за первым. Шурку словно током тряхнуло, он и так весь трясся от холода и страха, а тут ещё такое, что и бывалого человека сведёт с ума, а уж ребёнка и подавно. Глядя вслед превращающемуся в точку шару, он, неожиданно заметил рядом с исчезающим объектом, появившийся объект. Это объект только что был такой же еле заметной точкой, и вдруг мгновенно вырос и приблизился к той же туче, в которую плавно погружался шар с Шуркой. Объект оказался плоским, сбоку похожим на вытянутую сигару, но после того, как он остановился рядом с шаром, всего-то метрах в двадцати, или чуть больше, Шурка его прекрасно разглядел. Это была та самая летающая тарелка, о которых трещали все газеты, журналы и телеканалы вокруг. Но только она ничем не светилась, она просто была такой же серой как о неизвестные ему шары. Поверхность у неё была очень гладкая, это было настолько очевидно, что не вызывало никаких сомнений, а форма её могла вполне сравниться с тарелкой, но как бы сдвоенной. Снизу тарелка и сверху тарелка. Размеры, которые Шурка разглядел в точности, были намного меньше его огромного шара, но не меньше двадцати метров в диаметре. Шурка смотрел на происходящее рядом с ним, находясь в полном изумлении. Ему трудно было хоть что-то сообразить. Он превратился в простого наблюдателя. Если бы вместо него в корзине оказалась обычная видеокамера, то от неё было бы намного больше толку, чем от нынешнего Шурика. Он смотрел в сторону серого существа, словно оно живое и почему-то был уверен в том, что сейчас, на его глазах с этим существом произойдёт нечто совершенно неординарное. Продолжалось это наблюдение считанные секунды, замерший на его глазах плоский серый объект вдруг действительно ожил, он стал резко раскручиваться, его скорость вращения нарастала и в воздухе явно послышалось то самое шипение, которое Шурка слышал, находясь внутри облака. Он смотрел на это серое явление не отрывая глаз, вцепившись в ограждение корзины обеими руками. Раскручивающийся перед ним предмет чуть увеличил своё шипение и вдруг, практически мгновенно, остановился. Всё это, и вращение предмета и его остановку было настолько чётко видно, что Шурка даже ахнул вслух, выдохнув весь находившийся в его лёгких воздух. Не успел он как следует отойти от увиденного, как рядом с ним то, что только что вращалось издавая шипящие звуки неистово ахнуло. От резкого грохота Мальчишку, как нашкодившего щенка невидимой силой вновь прижало к настилу корзины. Он окаменел не в силах пошевелить даже глазами. Хватая ртом малые порции воздуха, с явным заиканием в голосе, он произнёс короткую фразу, которая оказалась единственной им произнесённой, с того времени, когда он воочию увидел первый шар.

– М-м-мамоч-ч-чка, мне страш-шно.

Едва утих произведённый серой тарелкой грохот, и в ушах Шурки ещё всё звенело и булькало, как он увидел яркую вспышку, появившуюся в нижней части шара. Эта вспышки выглядела, как неровный изгибающийся в каждом метре столб пламени. Сам столб светился настолько ярко, что Шурка наконец-то оторвал свои руки от перил и закрыл ими лицо. Огненный столб с неким шипением и шкварчанием висел, упершись верхним краем в серый больших размеров шар. Шурка слегка растопырил пальцы и сквозь щели между ними смог хоть немного разглядеть происходящее. Пламенное чудище, вроде как вцепилось в нижнюю часть шара и не отставало от него ни на сантиметр. Оно вибрировало, извивалось, шипело и шкварчало, одновременно, а потом начало слегка потрескивать. Ещё секунда, и в этот самый момент оно вдруг окончательно исчезло в шаре. Шурка убрал ладони от глаз, зрение ещё полностью не восстановилось, первая яркая вспышка давала о себе знать, но он явно разглядел, как внизу шара, в том месте, куда упирался огненный столб, нечто наподобие люка резко повернулось и сравнялось с поверхностью шара, сделав эту поверхность вновь ровной и гладкой. Шар мгновенно поднялся над тучей и столь же резво шмыгнул в небеса, превратившись в точку и совсем исчезнув из вида. Наш астронавт, не в силах стронуться с места стоял в своей гондоле и плавно опускал голову вниз, после того, как проводил улетающий шар своим взглядом. И вдруг совсем рядом, но в тумане тучи, грохнуло ещё раз. Это было так же громко и так же неожиданно, но Шурка на это грохот почти не отреагировал. Спустя малый промежуток времени, идентичный грохот раздался ещё с двух разных сторон, но и это больше его не взволновало. Он был сражён тем, что только что произошло на его собственных глазах. Ему не давал покоя некий непонятный момент, который он никак не мог ухватить в собственных мыслях. Бывает такое с каждым, что-то сильно беспокоит, а что именно не понять. Шурка, в общем-то, и не старался разобраться с этой непонятностью, поскольку вообще не собирался ничего делать. Маленький человек попросту растерялся и остолбенел. Так бывает, от неожиданности на человека наваливается испуг, после испуга естественное оцепенение и оно долго не проходит. Так устроен наш организм. Нам, людям, в этот трудный и решающий момент нужна некая встряска, иначе можно тронуться умом. Испуг должен трансформироваться в страх, только тогда человек способен начать реагировать на случившееся. Страх, это то самое, прекрасное чувство человека, которое заставляет его заняться самосохранением, то есть вести себя активно, а иначе можно так и остаться в заторможенности. А это, в свою очередь может закончится трагически. Всем известно, что тонущий хватается за соломинку, но если он испугался и впал в паническое состояние, а его испуг не прошёл, и не превратился в страх, то он останется в этом паническом состоянии и спасительную соломинку попросту не увидит. Паника утопающего это и есть испуг, не перешедший в страх. А если человеку вдруг становится страшно, после того, как он чего-то испугался, то он и соломинку разглядит и ухватится за ней с полно ответственность, так ухватится, что и тросом её из руки не вырвешь. Помните, как отвечают на вопросы корреспондентов чудом спасшиеся люди, когда их спрашивают о спасении: «Чудом спасся, со страху». Страх пришедший вовремя заставляет человека действовать во имя своего спасения, а иногда он спасает многих. Вот и Шурку разбудил очередной пролёт мимо него очередного серого шара. Тот проскочил совсем рядом, да так, что его надутый шар слегка дрогнул и тряхнул корзинку. Встряска и переключила его сознание в нужном направлении. Он вдруг осознал, что его так тревожило в увиденном ранее поведении шара. Он вначале видел плоскую тарелку, а в мгновение рядом оказался круглый шар.

– Да именно шар, откуда взялся шар, ведь там была плоская тарелка. Она сначала вращалась, а потом замерла. Сразу после этого грохнуло, и я шмякнулся на пол, а когда приподнялся, там был шар, и пламя в него упиралось оно ещё и шипело. И ещё, что-то внизу, под шаром, потом захлопнулось.

Всплывающие в сознании мальца картины были настолько ясными и полными, что он смог бы описать их любому, заинтересовавшемуся человеку, причём в полном объёме, без каких либо помарок. И вот, пока он соображал и постепенно приходил в нормальное состояние, если таковое можно было себе представить, шар вновь углубился в облако. По-видимому, выскочив на недопустимую для своего полёта высоту, он начал там резко остывать и, как следствие, резко терять высоту. А минутами назад, с помощью порыва восходящего грозового ветра, он оказался поверх грозовой тучи. Скорее всего, это был тот самый вихрь, который с земли поднимает клубы пыли в преддверии грозы, а на высоте, как оказалось, швыряется воздушными шарами, словно мячиками для бейсбола. Шурка, после определённого перерыва, вызванного необычными событиями, вновь ощутил свое тело, потому что вдруг почувствовал его дрожь. Странно всё это происходило, как минимум необычно. Он действительно сперва почувствовал странные содрогания, и только спустя некоторое время разобрался, что это дрожало его собственное тело. Тряска оказалась настолько сильной, что с ним вместе тряслась корзина, в которой он находился, и эти вибрации передавалась ремням, которыми она, корзина, была прикреплена к шару. Шурка присел на дощатый настил своего ненадёжного убежища и сжался в комок. Одежда на нём была полностью промокшей, и тут на эту мокрую тряпку вновь полил дождь. На этот раз дождь бал чуть теплее, как ему показалось, и его капли не были такими крупными, упругими, как те, что лили на него в начале. Шурка даже слегка согрелся, хотя телесная дрожь так и не отступала. Сидя в углу корзины, и прижавшись к своим коленкам, он трясся от холода и страха одновременно. Вдыхая прохладный воздух он выдыхал его, всякий раз издавая голосовые стоны. Челюсти тряслись в такт содроганий его маленького измученного тела, а зубы выбивали чечетку, словно кастаньеты танцующих испанских мачо. Остывший на высоте шар продолжал медленно опускаться и, если бы у Шурки были силы подняться и взглянуть вниз, то он уже смог бы разглядеть проплывающие под ним кукурузные поля. До них ещё было достаточно далеко, не менее трёхсот метров, но его это наверняка обрадовало бы. Однако проделать это у него не нашлось сил.

Пока несчастный витал в облаках, его друзья, физически измученные слякотью на дороге, добрались до посёлка. К ним наконец-то пришло понимание опасности происходящего и они приняли единственно правильное решение, пойти к взрослым, чтобы всё им рассказать. А для большей эффективности поисков они решили разделиться.

– Витёк, ты давай в село. Поезжай прямо к Шуркиному отцу, он наверняка ещё в мастерских, если его там нет, то дуй к ним домой. А я по дороге поеду в то место, где может появиться Шурка. Вези всех, кого поднимете, к тому месту на дороге. Я погнал, может быть его и увижу. Если он покажется, побегу к нему, а велосипед оставлю на видом месте, чтобы знали, где я.

Тяжело дыша, распоряжался Толик. Витёк и не думал капризничать, поскольку всё сказанное им было и вполне логично и своевременно. После этих слов они и в самом деле разделились, и дела сразу пошли на лад. Толя оказался в месте, где можно было ожидать появление шара, ровно через десять минут, после расставания в Витьком. А Витёк, за точно такой же промежуток времени появился перед Шуркиным отцом. Не стану описывать эмоции отца, и сбивчивый рассказ Виктора, только поясню, что отцу всё сразу стало понятно. Дело было, не до уточняющих расспросов. Он не мешкая побежал к главному механику и взял у него ключи от УАЗика. Пока тот раскрывал рот для несвоевременных расспросов, Николай уже мчался в сторону ожидаемого Шуркино приземления. Механик поняв, что случилось что-то очень страшное, схватил Витьку в охапку и начал допрос с пристрастием. Когда картина мало-мальски раскрылась, он тут же взялся за организацию поисково-спасательной операции.

Здесь же, в гараже, нашлось несколько мужиков, которые мгновенно похватали различный инструмент: лопаты, вёдра, на случай пожара. Усевшись в кузов грузовичка, всей ватагой покатили туда, куда их повёл перепуганный Витя, которого, как проводника, усадили в кабину, рядом с водителем.

Толик стоял на краю дороги всматривался в подоблачную даль, высматривая в небе признаки появившегося шара. Вся одежда на нём была промокшей и его, так же как и Шурку, заметно трясло. Пока он крутил педали, озябшее состояние не проявлялось сполна, а тут, когда пришлось стоять в качестве наблюдателя, телесная дрожь настигла и его. Это наблюдатель всё же держался стойко, хоть и дрожал, но всё время смотрел в даль. Никаких признаков шара до сих пор не появлялось. Он взглянул в сторону дороги, откуда должна была подъехать подмога и случайно, краем глаза, на фоне серого неба, и совсем по другую сторону дороги, он увидел тот самый серый силуэт их злосчастного, вредного беглеца, который только что опустился ниже кромки облаков. Шар, тихо удаляясь от него, спокойно дрейфовал над поливными кукурузными полями. Толик, развернувшись в сторону улетавшего шара, заорал, что было сил.

– Шурка, мы здесь. Шурка мы пришли за тобой. Шурка-а-а-а.

Бросив свой велосипед у самой дороги и не обращая внимания на то, что находится у него под ногами, Толя мчался, что было сил, вдогонку за своим другом. Он падал набегу, вновь поднимался и вновь бежал. Локти и колени всё было разбито в кровь, но и это его не останавливало. Он всё ещё надеялся догнать шар и непременно остановить, во что бы то ни стало. Ему очень сильно хотелось спасти своего пострадавшего друга.

Вот уже он находился почти под сами шаром, который явно опускался всё ниже и ниже. Это стало очевидным. Если в том месте, где Толик впервые его увидел, высота была огромной, то сейчас и сам шар стал крупнее и его очертания просматривались чётче. Он вновь закричал, задрав голову вверх.

– Шурка, я здесь. Шурка ответь, ты там, Шурка. Отвечай, что с тобой, Шурка.

Шар всё летел, а Толик всё шёл за ним и всё пытался докричаться до того, кто по его убеждению сейчас должен был находиться внутри корзины, подвязанной к шару.

Измученный страшным путешествием и напрочь окоченевший Шурка, от изнеможения, почти ничего не ощущал. Он всё так же сидел в углу корзины не в силах хотя бы пошевелиться. Всё его маленькое тельце находилось в некоем оцепенении, пальцы рук не разгибались. Дрожь почти что прошла, но наступило это неприятное оцепенение, которое овладело им и полностью помутило рассудок. Его состояние сейчас вполне могло сойти за анабиоз. Если в этот анабиоз впадают черви и земноводные, то сейчас в него впал и маленький ребёнок, пролетевший по небесам более десяти километров. Он сидел, забившись в угол гондолы, прижавшись к собственным коленям и что-то, сквозь анабиозный сон, пытался расслышать. Он не понимал, что, но заторможенный разум буквально заставлял его это расслышать. Его внутренний голос так же твердилему: «Слушай, слушай». Но он никак не мог собраться с силами. Толик, следуя за шаром и, продираясь сквозь плотные ряды кукурузного поля, без остановки кричал, он всё надеялся и ждал, что Шурка его вот, вот услышит и, всё-таки, откликнется не го призывы. Но обессиливший летун никак не мог прийти в себя, он так и сидел без движения в своём углу, съёжившись на дощатом настиле. Шуркин отец, выехал из посёлка на отнятом у механика УАЗе и сразу вдалеке, явно разглядел очертания серого воздушного шара. Он резко прибавил газу. Машина, на пределах своих скоростных возможностей, понеслась вперёд к тому месту, где можно было свернуть на полевую дорогу, ведущую в направлении серого воздушного пятна. Драндулет, подпрыгивая и пробуксовывая на грязных ухабах, неуклонно приближался к заветной цели. И наконец, он остановился там, где в сотне метрах от него стоя Толик. Задрав верх своё зарёванное личико, он громко что-то орал, призывая Шурку откликнуться.

Николай, не мешкая, подбежал к нему и присоединился к призывам.

– Шурка, сынок, отзовись, что с тобой.

Толик от неожиданности появления рядом человека даже вздрогнул. Хотя его тело и без того всё время дрожало, но дополнительный импульс оно всё же получило. Окрик заставил его обернуться в сторону Николая и тот увидел его покрасневшие заплаканные глаза, которые были до краёв наполнены состраданием и тоской. Николай, как взрослый человек, оценив всю сложившуюся обстановку, реши поступить чуточку иначе. Он вновь быстро вернулся к машине и, развернувшись, направил её прямо по кукурузному полю. Машина хоть и капризничала, но двигалась она ведь, как ни как, специалист по грязным делам. УАЗик подъехал под самый шар и громогласно загудел всеми своими скрытыми под капотом возможностями. Двигатель взревел как ненормальный и к нему ещё присоединился звуковой сигнал автомобиля. Шум стоял настолько громкий, что его можно было услышать как минимум за километр от этого места. Машина ревела, сигнал гудел, А отец Шурки и его друг Толя смотрели вверх, на корзину, не появится ли из неё сейчас сам Шурка.

Их надежды, в конце концов, оправдались. В этот момент до Шуркиных ушей и в самом деле начало доходить некое гудение. Оно, конечно, пока ещё перемешивалось с грохотом тех самых, серых облачных шаров, дополнялось теми же шипением и потрескиванием, но этот специфичный шум, уже можно было уловить и отличить от остального месива прежних звуков. Его маленький разум постепенно просыпался. Тем временем шар, наконец-то, спустился практически до ста метров. На этой высоте температура воздуха была уже по-летнему жаркой. Дождь совсем прекратился, гроза отгремела, и погода резонно возвращалась в своё нормальное состояние, а вместе с ней в нормальное состояние возвращался и Шурка. Он собрался с силами сделал попытку потихонечку приподняться, но тело отказывалось ему подчиниться, а на его попытки сделать дополнительные усилия все мышцы стало ещё и покалывать. Острые иголочки пробежались по рукам, ногам и спине, заставив пострадавшего болезненно вскрикнуть.