Подари мне надежду

— Куда собираться? — переспрашивает Аня и по всему видно, что с места она без подробных объяснений двигаться не планирует. Упёртая крошка.

— В кафе, я же говорил, завтрак! — перечисляю и, обняв Аню за плечи — дружески! — подталкиваю к двери её комнаты. — Надевай на себя платьюшко какое-нибудь или что ты там носишь, а я быстро в душ.

— Постой! — восклицает, высвобождаясь из моей хватки. — Я не могу в кафе, никак не могу!

Приплыли.

— То есть сосиски лопать собиралась, а в кафе пойти не можешь. Странное дело. У тебя какое-то предубеждение против общественных мест, что ли?

— Ничего такого у меня нет, — отрицательно качает головой и распахивает свою дверь. — У меня через час важная встреча, я так опоздаю.

Чёрт, знал бы, что она останется голодной, не устраивал бы весь этот цирк с экстренным уничтожением провианта.

— Далеко собралась? Надолго? — задаю вопросы, на которые не имею права, и Аня закономерно хмурится:

— Не твоё дело, — встряхивает головой и, почти уже скрывшись в дверях комнаты, поворачивается ко мне и, обжигая взглядом, добавляет: — Сосальщицам своим вопросы задавай, мне это не нужно.

И громко хлопает дверью перед моим лицом.

Чёрт, вот как теперь от этого дерьма отмыться?

9. Влад

Буквально минут через десять Аня выходит из своей комнаты, а я выхожу из кухни и приваливаюсь плечом к дверному косяку. Странные у нас всё-таки отношения, но будь я проклят, если не нравлюсь ей. Нравлюсь — это видно по выражению глаз, а ещё по тому, как она упорно пытается доказать мне, что это не так.

Молча слежу как она обувает босоножки на высоких каблуках, перетягивает, наклонившись, щиколотки серебристыми тесёмками, а у меня зубы сводит, когда представляю эти умопомрачительно длинные ноги, кожа на которых тронута первым летним золотистым загаром, на своих плечах.

Втягиваю воздух, сцепив челюсть, рискуя лишиться зубов. Сжимаю пальцы в кулаки так сильно, что болят суставы, зато это позволяет отвлечься от дикого желания схватить Аню в охапку и попробовать, какая её кожа на вкус. Везде, на каждом долбанном сантиметре смуглого тела. И при этом смотреть неотрывно в тёмные глаза, чтобы ловить каждую эмоцию, видеть любое изменения, впитывать энергетику.

— Аннушка, давай я тебя подвезу, — предлагаю, а она даже не смотрит на меня, поправляя ремешок сумки, перекинутый через плечо. — Мне это ничего не стоит, а ты быстрее доберёшься, куда там тебе надо.

Сука, а я ещё тот рыцарь в чёрных труселях.

— Спасибо, не нуждаюсь, — фыркает и даже головой встряхивает.

Тяжёлый случай.

— А может быть, мне хочется.

— Перехочется, — передёргивает плечами, а я замечаю мимолётную улыбку на пухлых губах. Но Аня быстро берёт себя в руки и, взявшись за ручку двери, говорит: — Вернусь к обеду. Если снова кого-нибудь притащишь, имей в виду.

В итоге, когда Аня покидает квартиру, я прикладываюсь пылающим лбом к прохладному косяку и пытаюсь привести мысли в порядок. Какой же я идиот, непроходимый просто. Теперь она всегда, при любом удобном случае, стоит только надавить немножко сильнее, будет припоминать мне эту чёртову Инну. А это она ещё об Алисе не знает.

Блядь, почему нудистка должна была встретиться мне именно сейчас, когда в жизни и без того всё сложно?

Отрываю буйную голову от косяка, возвращаюсь в кухню и наливаю себе стакан воды, размышляя как лучше распределить дальнейшее время. Я люблю, когда всё по полочкам и работает как часы. Вот и сейчас черчу план в голове, как привык ещё со времён Суворовского училища, когда дисциплина была одним из важнейших условий продуктивной учёбы. А самодисциплина так особенно.

Мою тщательно стакан, ставлю его на место и слышу оглушительную трель мобильного, доносящуюся из комнаты. Чёрт, по работе, наверное, что-то.

Номер незнакомый, но мне не привыкать, потому беру трубку и слышу голос той, кого ни видеть ни слышать больше желания не имею.

— Алиса, какого хрена ты от меня хочешь?

— Влад, давай встретимся и просто поговорим, как взрослые люди, — тараторит Алиса, но мне неинтересно всё, что она хочет мне рассказать.

Ей раньше нужно было думать, а сейчас уже поздно. Есть вещи, которые забыть, а уж тем более простить не получится. Так к чему даже пытаться? Зачем бередить свежие раны?

— Я тебе говорил, чтобы ты больше меня не искала? Ты же знала, что я не передумаю.

— Надеялась, — отвечает тихо и, вроде как, даже всхлипывает для убедительности. — Я должна объяснить, пожалуйста, дай мне шанс.

Не нужно мне это. Из-за этой суки моя жизнь превратилась в пошлый анекдот о командировочном муже. Только любовник был не в шкафу, а активно шпилил мою жену, виляя тощей задницей.

Тьфу, гадость.

— Иди на хер, милая, — отрезаю. — Можешь на тот же самый, что в нашей спальне был, можешь другой себе поискать. Мне насрать.

— Но почему ты не хочешь просто меня выслушать?! — восклицает, а я тяжело вздыхаю. Как же всё-таки с бабами тяжело.

— Потому что мне с блядовитыми суками разговаривать не о чем.

Никогда я себе не позволял так говорить о женщинах, но Алиса сама виновата. Да и, боюсь, по-другому просто не поймёт.

— А ты? Ты сам разве мне никогда ни с кем не изменял? — достаёт из рукава свой засаленный туз. — Да на тебе бабы всегда гроздьями висели! А я… — снова всхлипы, вздохи, шмыганье носом, — я всего лишь один раз оступилась! Один единственный раз! А ты так легко от меня отказался!

Какая мелодрама, просто хоть стоя аплодируй, только нет никакого желания. Этот проклятый цирк пусть оставит для другого лоха.

— Блядь, Алиса, давай ты в драмкружок лучше запишешься, а мне мозги лучше не полоскать, я устал от тебя. Хотя, знаешь, нет. Встретимся. Через пару дней, когда на развод подавать поедем.

— Ты сейчас у матери живёшь? — вдруг спрашивает, пропустив слова о разводе мимо ушей, а голос лишён всякой плаксивости. — Я заеду тогда в гости. У меня как раз ключи есть, так что там и встретимся.

И вешает трубку, а я сжимаю несчастный мобильный в руке так крепко, что он в любую секунду может треснуть на части. Нет уж, эта сука не явится сюда, или я ей обе ноги одним движением сломаю. И плевать на принципы и неумение бить женщин.

Блядь, в кого эта тварь меня превратила? В долбаного придурка.

Быстрым шагом иду на балкон, где издавна хранятся разные хозяйственные штуки, весьма необходимые в быту. Там где-то, я точно помню, среди всех этих очень нужных вещей лежит новенький замок, который я покупал, когда был в командировке в столице. Не помню, зачем его вообще приобрёл, но сейчас он будет как нельзя кстати. Я не хочу, чтобы Алиса пришла, пока я буду на работе и каким-то образом испортила жизнь Ане. С нудистки и так хватит. Да и, в самом деле, моих косяков и посягательств на её покой более чем достаточно.