Подари мне надежду

По дороге делаю то, что подсказывают мои чувства: останавливаюсь у цветочного ларька и покупаю букет цветов — просто хватаю первый попавшийся, на мой вкус, самый красивый и, кинув деньги на прилавок, спешу обратно к машине. Вдогонку несётся громкое: “Молодой человек, сдача!”, но я машу рукой, не оборачиваясь, и запрыгиваю в салон. Пусть девушка купит себе на эти деньги что-то красивое, на что не хватает обычно зарплаты.

К магазину подъезжаю почти вовремя. Спешно ставлю на сигнализацию, беру поудобнее в руку букет и стремительно иду к ТЦ. Больше нет повода и причины прятаться — нынче всё можно. Плевать на слухи и сплетни — меня они уже не касаются, и Аня может выбросить из головы свою идею о защите моей чести. Я не хочу больше жаться в угол, не хочу скрываться. Приму предложение Серёги ещё и потому, чтобы избавить свою девочку от извечных переживаний о моей репутации.

Стеклянные двери “Книгомании” приветливо разъезжаются передо мной, и я ищу глазами Аню, а когда нахожу, улыбаюсь. Держу этот чёртов букет в руке и улыбаюсь, точно никогда счастливее в этой жизни не был. Странное чувство, но оно мне до чёртиков нравится.

Вокруг повисает тишина, и все сотрудники медленно сползаются к кассе, чтобы лучше видеть нас. Наплевать, пусть смотрят.

— Влад… — выдыхает Аня, опасливо оглядываясь по сторонам. — Что ты делаешь? — шипит, делая “страшные” глаза.

Забавная какая.

— Забираю свою девушку с работы, — заявляю, а кто-то приглушённо охает. А я добавляю уже громче, обводя взглядом сотрудников. — Все слышали? Кто не слышал, тому обязательно передайте.

Аня стремительно краснеет, а я делаю к ней шаг и резко притягиваю к себе.

— Поехали домой, я хочу тебя до одури, — шепчу на ухо, а она тихо смеётся. — Рабочий же день закончился?

— Да, я уже уходить собиралась. Ты вовремя успел.

— Я старался. — И отстранившись, но не выпуская Аню из объятий, говорю: — Всем хорошего вечера, работайте продуктивно, не балуйтесь.

Уходим из “Книгомании” под громкие возгласы сотрудников, а Аня смеётся, спрятав лицо в ладонях.

— Ты сумасшедший, — заявляет, когда помогаю ей забраться в салон.

— Именно! — Нависаю сверху, обхватываю её лицо ладонью и целую в губы, проникая языком в приоткрытый рот, но усилием воли прерываю эту муку. Вряд ли секс на парковке Торгового центра — то, что мы можем себе позволить.

— Давай поедем куда-нибудь… в тихое место, — предлагает Аня, глядя на меня с затаённым лукавством. — Ну… перед тем, как домой приедем.

— Ты хочешь меня, детка? — спрашиваю, усмехаясь, и завожу мотор.

— Догадливый, — хмыкает, но взгляд не отводит. Лишь нижнюю губу закусывает, и от этого зрелища у меня все предохранители слетают к чёртовой матери.

— Тогда держись, потому что ехать буду быстро.

Машина срывается с места, набирает скорость, а в пояснице концентрируется сладкая боль и моя неутолимая жажда. Я хочу Аню всегда и везде, днём и ночью, и лишь чудом удаётся сдерживаться и не залюбить её до смерти. Но сейчас, когда она так смотрит на меня, а тонкие пальцы гладят по бедру, почти срываюсь.

Господи, дай мне сил не вписаться в фонарный столб.

32. Аня

Цветы так одуряюще пахнут, и я раз за разом зарываюсь в букет носом, не в силах надышаться. А изнутри распирает от эмоций, которым нет названия. Любовь ли это? А если не она, тогда что? И может ли от простой симпатии так разрывать на части? Не знаю.

Влад уверенно ведёт машину, глядя впереди себя на дорогу, а я смотрю на него и понимаю, что он не только самый красивый мужчина из всех, кого встречала в жизни, а ещё и самый смелый и отчаянный. А ещё сумасшедший. Это же надо было прийти в магазин и объявить о наших отношениях во весь голос. Точно, сумасшедший. И это лёгкое безумие мне нравится в нём. Непредсказуемость, контраст безбашенности и сурового прагматизма.

Да мне всё в нём нравится. Так разве бывает?

В центре небольшая пробка, и мы стоим минут пятнадцать в хвосте недлинной колонны, а я откидываюсь на сиденье, кладу букет себе на колени и просто слежу, как впереди едущие машины по сантиметрам продвигаются вперёд. Мы едем точно не домой, но меня совершенно не беспокоит место назначения — с Владом готова ехать в любую точку мира без вещей и документов. Пусть только позовёт.

— Влад, — окликаю, а он переводит на меня хитрый взгляд, в котором притаилось веселье, — а что дальше будет?

Я не знаю, почему спросила об этом. Вырвалось, не остановить.

— С нами? — уточняет, а я киваю. — У нас есть мы. Разве тебе этого мало?

— Более чем достаточно… и мы будем друг у друга и дальше? Неужели такое счастье бывает? Неужели это не сон?

Нос щиплет, на глаза наворачиваются глупые слёзы, и я шмыгаю, потому что боюсь расплакаться. Я всё время этого боюсь, держа всё в себе, не расплёскивая наружу.

— Хочешь, ущипну? — усмехается и на самом деле щипает, а я визжу, одновременно хохоча.

— Я хочу уволиться, — объявляю о давно созревшем решении и жестом пресекаю возражения. — Подожди, не перебивай. Всё равно ведь в пробке стоим, можно поговорить. Так вот, я думаю, лучше мне поискать другую работу, чем вот так… когда нельзя двух слов друг другу сказать и приходится прятаться. Не могу так, не хочу. Да и если постоянно, и днём и ночью, будем вместе… тебе ведь надоесть может. Ты… ты такой… необыкновенный, а я самая обычная. Прости, мысли путаются, — разминаю пальцами виски, пытаясь собрать всё, что накопилось, воедино. — Но я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Понимаешь?

Влад постукивает по кожаной оплётке руля, а пальцами другой руки проводит по моему лицу. Так невыносимо нежно, почти невесомо, точно облако меня касается.

— Глупая моя девочка, — улыбается, а в уголках губ притаилась грусть. — Думаешь, после сегодняшнего я ещё хоть чего-то боюсь?

— Я не знаю, — пожимаю плечами и льну к его руке, обхватываю её пальцами, пытаясь быть как можно ближе.

— И вообще… я хотел сюрприз сделать, но раз ты завела эти глупости, то скажу сейчас: я увольняюсь из “Книгомании”.

— Как?! Зачем?

— Затем, что мне предложили лучшие условия. В общем, не выдумывай ерунду, а работай себе спокойно. У тебя очень хорошие перспективы там, а я обещал Татьяне Сергеевне, что не стану препятствием для твоей успешной карьеры. Маму же нужно слушать?

— Нужно слушать, — машинально повторяю, пытаясь понять, что чувствую сейчас. — Значит, теперь нам совсем-совсем не нужно кого-то бояться?

— Совсем-совсем, — улыбается и, притянув меня к себе, целует. — А завтра я окончательно разведусь. Потому нет повода, чтобы не быть счастливыми.