Подари мне надежду

— Значит, начинается новая жизнь?

— Она самая. Ну, чего ты? Плачешь, что ли?

Тихий грудной смех, а я только сейчас, после его слов, понимаю, что реву. Слёзы текут, а я даже не пытаюсь их вытереть — пусть. Неважно, что сейчас у меня красный распухший нос, а глаза скоро превратятся в две узкие щёлочки. Всё это неважно, когда так щемит сердце от нахлынувшего счастья.

— Не плачь, всё ведь хорошо, — уговаривает Влад, а я снова вытираю слёзы, шмыгаю носом, надеясь, что когда-нибудь солёный поток ведь должен иссякнуть. Нельзя же рыдать вечно. — Наконец-то!

Смотрю через лобовое стекло, а пробка резко двинулась вперёд, тронулась с места, и вот уже можно свободно ехать, не тормозя на каждом метре.

Влад сворачивает в переулок, потом сдаёт назад и, развернувшись вполоборота, въезжает в арку между домами.

— Куда мы? — спрашиваю, разглядывая широкий двор сквозь тонированное стекло. Небо сереет, сумерки постепенно сгущаются, но до полного заката ещё далеко, и я могу рассмотреть всё-всё, каждую деталь.

— Домой, — коротко отвечает, усмехаясь.

— К кому?

— К нам.

— Не понимаю…

Мне и правда, совершенно неясно, что Влад имеет в виду, потому молчу, ожидая дальнейших действий. Всё-таки он мастер сюрпризов — человек, способный переворачивать миры кверху дном. Мой так точно.

— Прошу. — Протягивает руку, помогая выбраться из салона, а я чувствую себя, в самом деле, принцессой. Ни один из моих поклонников так обо мне не заботился. О моём комфорте, настроении, даже питании.

У Влада всё получается естественно и непринуждённо.

Ведёт меня к подъезду, а я озираюсь по сторонам, улыбаюсь проходящим мимо людям и радуюсь, что после того падения у меня не осталось даже шишки. А ведь могла вообще, зубы выбить или нос сломать!

Двор оживлён, наполнен людьми, их эмоциями и чьими-то воспоминаниями. Молодая женщина в розовом летнем платье чинно катит детскую коляску вперёд, дворник собирает случайно выпавший мусор у ярко-синих контейнеров, маленький мальчик играет машинками в солнечно-жёлтом песке, а зоркая бабушка бдит за его безопасностью. Чужие судьбы, обрывки событий, моменты и отголоски эмоций — то, что наполняет наш мир. Людям нужны люди, иначе ведь нельзя.

В лифте тесно и сумрачно, и я прижимаюсь к Владу, кладу голову на плечо и вдыхаю родной аромат: цитрусов и моря. Так пахнет только мой мужчина, и я смогу с закрытыми глазами отыскать его в самой плотной толпе. Кажется, даже если ослепну, отыщу Влада.

— Приехали, — шепчет, когда кабина скрипит и, разок качнувшись, останавливается.

Створки разъезжаются в стороны, а мы попадаем на лестничную площадку, где всего две квартиры. Влад идёт к левой двери и достаёт ключи из кармана.

— Это моя квартира, — говорит, открывая замок. — Вернее, скоро ею станет, документы почти оформлены.

— А та… ну, в которой ты раньше жил. С ней что?

Влад пропускает меня в квартиру, захлопывает за спиной дверь и включает свет. Длинный узкий коридор, высокие до головокружения потолки, встроенный в стену шкаф с зеркальной дверцей по левую руку и две двери справа. Впереди проход в ещё одну комнату, но виден лишь край дивана и угол журнального столика.

— Ту квартиру я продам, не нужна она мне.

— Боишься плохих воспоминаний?

— Не люблю призраков прошлого, а с той квартирой связано много нехорошего. От такого багажа нужно вовремя избавляться.

От плохих воспоминаний и правда, лучше себя ограждать. Если это, конечно, возможно.

— А почему ты сказал, что это — наш дом? — Поворачиваюсь на пятках, не глядя, скидываю балетки и заглядываю в лучистые серые глаза.

— Потому что.

Мгновение, и жёсткие губы сминают мои, лишают кислорода, и от запертых внутри искрящихся, точно шампанское, эмоций сводит низ живота. Вздрагиваю, когда сильные руки сжимают мои ягодицы, а мне так хочется почувствовать эти прикосновения обнажённой кожей, чтобы ничто не мешало быть ближе.

Обнимаю руками за шею, зарываюсь пальцами в светлые волосы, а Влад издаёт грудное рычание, когда провожу ногтями по шее. Короткая ослепляющая вспышка, и меня впечатывает в стену, поднимает в воздух, и вот я уже обхватываю ногами мужскую талию, потираюсь самым сокровенным, ощущая, насколько там всё возбуждено. Мне нужен Влад, прямо здесь и сейчас.

— А как же экскурсия по квартире? — шепчет мне в губы, обдаёт раскалённым пустынным ветром дыхания.

— Потом, всё потом.

— Нетерпеливая какая, — короткий смешок, а тем временем горячая ладонь проникает под мою футболку, оглаживает, добирается до кромки бюстгальтера, а я всхлипываю, когда пальцы накрывают слишком возбуждённую грудь. Соски настолько чувствительные, что почти больно. — Хочешь меня? Скажи, мне нужно это слышать.

— Да… — выдыхаю как-то уж слишком жалобно и прерывисто, словно весь кислород разом покинул мои лёгкие.

Задыхаюсь и плавлюсь в умелых руках, а перед глазами всё плывёт. Никогда не думала, что могу настолько быть одержимой мужчиной и так стремиться к близости с ним. Почти нимфомания, но мне не стыдно за то, какой распутной и смелой становлюсь рядом с Владом. Я отдаю всю себя, до дна вычерпываю, наполняясь спасительной энергией, что дарит взамен этот фантастический мужчина.

Здесь же, в коридоре, находится какая-то тумбочка. Вроде бы, даже крепкая — во всяком случае, когда Влад усаживает меня на неё сверху, ничего не скрипит и не шатается, угрожая рухнуть. Помогаю ему снять пиджак, выправляю светло-голубую рубашку из брюк, путаясь пальцами в крошечных полированных пуговицах и пряжке ремня, а Влад тем временем зацеловывает мою кожу, прикусывая периодически, и от настолько широкого спектра эмоций и ощущений кругом голова. Следом летят мои вещи, приземляясь то тут, то там, а лифчик уныло повисает на круглой ручке самой ближней к нам двери.

И пусть.

— Ты такая сладкая, я не могу уже… сейчас сердце лопнет, — бормочет, а горячая головка упирается между моих ног, дразня и провоцируя. — Я очень хочу тебя вот так, — снова плавное прикосновение, острое, точно лезвие, — без защиты, без всего. Почувствовать, какая ты горячая. Хочу, чтобы была вся моя, без остатка, только моя.

Упирается лбом в мой, входит медленно, но почти сразу выходит, крепко зажмурившись. Нужно, наверное, таблетки у врача выписать или укол сделать. Но об этом завтра подумаю.

Проходит пара мгновений, а Влад, готовый на все сто, опускается на колени передо мной, разводит ноги шире, а пальцы впиваются в кожу на бёдрах. Божечки, как хорошо. Горячий язык обжигающей лавой касается меня — нежно, сладостно, — я откидываюсь спиной на стену, хватаюсь руками за края тумбы и уплываю в такие дали, из которых можно и не выбраться.

Влад выписывает узоры на моей коже, прикусывает внутреннюю сторону бедра, пронзая насквозь. Когда первая волна прокатывается по моему телу, и я зависаю в шаге от падения, мой мужчина выпрямляется и входит в меня резко, стремительно, на всю длину и до упора. Охаю, а он замирает. Мои ноги на его плечах, и это могло бы быть неудобно — всё-таки я не акробатка, — но я не способна сейчас чувствовать хоть что-то, кроме пламенеющего в венах удовольствия.