Подарки Деда Маразма

— Что с тобой, милок? — спросила бабулька. — На тебе лица нет.

— Да что-то нехорошо мне… — проговорил Роман, покачнувшись.

Старушка подхватила его под руку.

— Да тебе врач нужен! Ты совсем плох, идем ко мне в дом, я окажу тебе помощь, здесь совсем недалеко… — оторвала она Романа от кладбищенской ограды и потянула за собой по улице.

— Я не хочу никого стеснять… — начал сопротивляться Роман, понимая, что его состояние действительно ухудшилось.

— Никаких стеснений! Я — народная целительница и окажу тебе первую помощь! — Бабка вцепилась в него мертвой хваткой.

Когда они оказались в деревянном, чисто прибранном доме, Роман обессиленно опустился на скамейку рядом с большим столом. Из соседней комнаты выглянула старушка, точная копия первой, и недовольно посмотрела на вошедших. Роман даже испугался, уж не горячка ли у него и не задвоилось ли в глазах — настолько они были похожи.

— Опять кого-то с улицы притащила! — протянула вторая бабка. — Толку-то с твоих пациентов, хоть бы деньги с них брала, что ли.

— Груня, прекрати, как тебе не стыдно! — оборвала ее первая бабулька, и Груня удалилась туда, откуда пришла, что-то недовольно шепча себе под нос.

— Я заплачу… — начал было Роман.

— Прекратите, молодой человек! Я помогаю людям не из-за денег, а по зову души, так сказать, по призванию! Что у тебя с руками? — спросила она, суетясь по избе.

— Ожог.

— Сейчас я перевяжу… погоди! Я сейчас такой мазью руки тебе смажу, что сразу легче станет, — пообещала старушка и метнулась в соседнюю комнату.

Уставший Роман сидел на лавке, положив руки на стол, застеленный скатертью с ярким орнаментом. Старушка вернулась в комнату с чистым бинтом и какой-то темной мазью в баночке.

— Сейчас перевяжем… ты случайно не тот человек, который обгорел в пожаре, пытаясь вытащить женщину из огня неподалеку отсюда?

— В офисе похоронного бюро? Да, это я, — признался Роман, поморщившись, старые бинты с трудом отдирались от его рук, так как пропитались кровью и присохли.

— Меня зовут Пелагея Спиридоновна, — представилась бабушка, — я, между прочим, лечила в этой самой избе директрису кладбища Марту Михайловну от простуды как раз в ночь пожара. Вы ее знаете?

— Конечно, — вяло ответил Роман, — я ее телохранитель.

— Дорогой ты мой, какой из тебя сейчас телохранитель? Тебе лечиться надо, куда наши медики смотрят, выпустили человека из больницы в таком состоянии? — Пелагея Спиридоновна осторожно сняла последний слой бинта и озабоченно покачала головой: — Нехорошая рана… все в грязи… Ты что, милок, в земле рылся? — спросила она и пошла наливать в эмалированный тазик кипяченой воды.

— Могилу искал… — мрачно ответил Роман, закусывая губу от боли и стараясь не смотреть на красные вспухшие руки.

— Зачем тебе, мил человек, могила-то?! Молодой ты еще… а потом, не настолько страшная у тебя рана, жить будешь, это я тебе обещаю! Эх, нет, здесь не обойтись без антибиотиков, — уверила его гостеприимная старушка, рассматривая раны.

— Я искал захоронение некоего Серафима Завьялова, он был доктором в этих краях, — пояснил Роман, и таз, наполненный водой, дрогнул в руках Пелагеи, расплескав часть воды на бревенчатый пол.

— Серафима?

— Вам знакомо это имя? — спросил Роман.

Пелагея Спиридоновна отрешенно села рядом с ним, поставив таз с остатками воды на стол. Вид у нее был задумчивый и несколько грустный.

— Уже не один человек спрашивал у меня о нем, интересовался судьбой и могилой Серафима Завьялова… — тихо проговорила она.

— А ты меньше болтай! — раздался голос второй старушки из другой комнаты.

— Вы что-то знаете? — напрягся Роман, внезапно почувствовав, что эта старая женщина может дать ему ценную информацию. Возможно, что само провидение послало ее ему.

— А я задавала этим людям один и тот же вопрос, и их ответ был всегда неверным, поэтому я и не рассказала никому то, что знаю о Серафиме Павловиче.

— Задайте этот же вопрос мне! — попросил Роман, чувствуя, что у него поднимается температура.

— Рискнете ответить? — усмехнулась старушка и принялась аккуратно смывать грязь с его покрасневшей, воспаленной кожи.

— Рискну!

— Зачем ты искал его могилу? — спросила Пелагея. — Я человек верующий, и мне не нравится, когда тревожат покойников, тем более что Серафим этого не заслуживает! — сказала Пелагея Спиридоновна, кинув на Романа цепкий, умный взгляд.

— Марте Михайловне, которую вы лечили от простуды, грозит смертельная опасность. Я уверен, что если бы я смог отыскать могилу доктора Завьялова, я бы спас ей жизнь. По крайней мере, появился бы большой шанс уберечь ее, а она мне очень дорога, — ответил Роман, честно глядя в глаза старушке. — Не думайте, я не вандал!

Пелагея Спиридоновна улыбнулась и вытерла руки о застиранный, но чистый передник в мелкий узор.

— Ответ верный. Все предыдущие люди хотели от могилы Серафима Павловича что-то для себя и в чем-то обманывали меня, я это чувствовала. А ты хочешь спасти человека, и я почему-то уверена, что ты не сможешь поступить подло. Слушай, милок, мой рассказ.

В то время, когда Серафим Завьялов стал здесь работать, я, то есть мы с сестрой-близняшкой еще не родились, а вот в год, когда он умер, нам с сестрой исполнилось по пятнадцать годков. Наша мама работала в поликлинике санитаркой и была в восторге от человеческих качеств главного врача. Великой души был человек! Помогал молодым врачам, никогда не позволял себе кричать на персонал и уважительно относился ко всем людям, не делая исключения, светило ли ты медицины или простая санитарка. Мы с сестрой бегали на работу к маме и старались ей чем-то помочь. Мы мыли полы, помогали мыть посуду в лаборатории. Причем делали все это мы по доброй воле и с удовольствием. Я хочу сказать, что у меня лично сложились прекрасные отношения с Серафимом Павловичем. Чудный был доктор! Он сразу разглядел во мне способную ученицу, питающую интерес к медицине. Серафим Завьялов показывал мне, как делать перевязки, учил делать уколы и очень настаивал на том, чтобы я пошла учиться в медицинский институт. Кто бы еще стал возиться с деревенской девчонкой?! Надо отметить, что моя сестра Груня проявляла меньшее усердие и не испытывала особого интереса к медицине. У нашей мамы после нас родилось еще двое детей, но вскоре наш отец ушел из жизни по трагической неосторожности. Серафим Павлович всячески помогал нашей семье, а также обещал моей маме помочь выучить меня на врача. Такое доброе сердце не могло биться долго… — проговорила Пелагея и вытерла уголком фартука слезы. — Когда Серафим Завьялов умер от сердечного приступа, с ним умерли и мои надежды на то, что осуществится моя мечта и я выучусь на врача. Нам с сестрой как старшим детям надо было получать рабочие специальности и помогать матери в трудные для всех голодные времена поднимать младших братьев. Светлая мечта стать врачом так и осталась неосуществимой… Серафима Павловича я считала своим вторым отцом, наставником; моей первой юношеской влюбленностью тоже был он, и поэтому я часто бегала к нему на могилу и плакала, рассказывая про свои жизненные невзгоды. — Пелагея вздохнула и принялась аккуратно смазывать руки Романа своей мазью, которая едко пахла какими-то травами.

— И что? Вы знаете место, где он захоронен? — выдохнул Роман, который даже не замечал боли от предвкушения открытия тайны.

— Нам с сестрой пришлось уехать на заработки, мы посылали деньги матери и братьям, чтобы они не голодали. В родные края мы с сестрой вернулись много лет спустя, теперь вот живем вдвоем в родной избе. А сколько невзгод нам пришлось пережить и помыкаться, одному богу известно! Мой талант и стремление лечить людей взяли верх над обстоятельствами, и вот теперь я успешно занимаюсь народным целительством.

— Вы знаете, где находится могила Серафима Завьялова? — нетерпеливо повторил Роман.

— Старая часть кладбища сильно изменилась… постепенно надгробия разрушились, пропали многие памятники…

— А могила Завьялова?

— Она, конечно, тоже пострадала, на памятнике невозможно уже прочитать, что в могиле похоронен именно Завьялов, и я бы никогда не нашла ее, если бы в свое время мы с сестрой не пометили надгробие… — хитро улыбаясь, ответила Пелагея Спиридоновна, начиная ловко бинтовать руки своему подопечному.