Подарок алхимика

Глеб подтолкнул пацана к хмурой маме, измученной непосильным трудом. Она привычно поправила сыну воротник у рубашки. Увидела, что он сильно порван и печально вздохнула.

Мальчишка тут же вывернулся из-под её грязных рук и, не говоря ей ни слова, удрал вглубь большого участка. Там быстро раздвинул старые рейки. Скользнул в щель между ними и мгновенно исчез в соседнем саду.

– Извините, пожалуйста. – пробормотала безмерно усталая женщина: – В дом вас пригласить не могу. Стыдно за беспорядок и грязь.

– Ничего, ничего. – смущённо сказал архитектор. Его накрыло чувство неловкости, возникшей перед такой молодой, но весьма измождённой крестьянкой. Оно оказалось таким пронзительно сильным, что парень был готов провалиться сквозь землю.

– «Судя по тёмной косе и по возрасту сына, ей всего двадцать пять, двадцать семь,» – вдруг подумалось Глебу: – «а выглядит настолько измученной, словно ей где-то за сорок…»

Женщина словно почувствовала странное состояние парня и торопливо, словно боясь, что её перебьют, начала говорить: – Вы уж извините его, если он что-то опять натворил. Некому его здесь воспитывать. Без отца мальчишка растёт.

Она испуганно взглянула на гостя и с горечью пояснила ему: – Был, конечно, отец, но потом, нас с сыном бросил и умчался к другой. Сейчас живёт с ней в Трёхреченске. Алиментов ни копейки не платит. Я сама-то детдомовская, родных у меня нет никого. Вот помочь нам и некому.

Вы только не думайте, сын у меня очень хороший. Честный, добрый, и ласковый. Вот только местные мальчишки его почему-то не любят. Дразнят все «Нахалёнком» и сильно бьют его время от времени.

Да ещё и огород нам изредка портят. Я уж и их родителям как-то пожаловалась. Да только всё хуже после этого стало. Даже в полицию недавно ходила, но и там всё без толку.

С утра до вечера на работе верчусь. Полы мою в трёх разных конторах. С вечера и до наступления ночи топчусь в огороде, а денег всё нет. Вон у него рубашка на воротнике порвалась, а новую купить-то и не на что.

Усталая женщина протяжно вздохнула и, закрыв лицо грязным передником, тихо заплакала. Так же плакал и сам «Нахалёнок» минут десять назад.

– Извините меня если что. – сказал неожиданно Глеб. Повернулся и быстрым шагом пошёл с огорода. Проходя мимо крыльца, сильно вросшего в землю, он замер на месте. Немного подумал и выгреб из кармана все наличные деньги.

Отложил пару монет на проезд по Трёхреченску в маршрутном автобусе. Их хватило бы только на то, чтобы добраться от автовокзала до дома. Остальные купюры парень свернул в плотный комок и скорым шагом вернулся назад.

Мама мальчишки стояла всё в той же, поникшей позе измученной женщины и продолжала безутешно рыдать. Она выглядела сломленной жестокой, несправедливой судьбой.

– Купите сыну рубашку. – взволнованно выдохнул парень и сунул крохотный свёрток в грязную руку. Женщина начала возражать. Вытерла слёзы и попыталась вернуть скромную сумму назад.

– Берите, берите. – выдавил из себя архитектор: – Это я по неловкости, ему воротник оторвал. Совершенно нечаянно. – он повернулся и стремительным шагом вышел на улицу.

Очумело покрутил головой. С огромным трудом сориентировался среди незнакомой ему обстановки. Взял себя в руки и двинулся прямиком к автостанции. Понемногу он успокоился и пошёл значительно медленней. До автобуса оставалось ещё больше часа.

Никуда не спеша, Глеб приблизился к перекрёстку, где пересекались две узкие улицы. Из-за ограды крайнего дома выглядывали кусты пышной сирени. Они разрослись удивительно буйно. Длинные ветки плотной завесой опускались до самой земли. Так что, почти целиком перекрыли тропинку, расположенную возле разбитой дороги.

Заметив препятствие, парень собрался шагнуть на проезжую часть и обойти зелёный заслон. В самый последний момент, он разобрал, что за кустами гудит чей-то уверенный бас. Парень замер на месте и невольно прислушался. Судя по низкому тембру необычного голоса, говорил главарь местных «быков», который выгнал его из кафе.

– «Нахалёнок». – пророкотал гариллообразный «браток»: – Пацаны донесли, что какой-то фраер из города поймал тебя рядом с площадью. Взял за шкирку, как сявку и довёл до самого дома.

Мальчишка протяжно вздохнул, но ничего не ответил.

– Ну и что мать сказала тебе? – по-отечески спросил местный гангстер.

– Ничего! – с вызовом бросил пацан: – Я сразу удрал и не стал её слушать.

– Молоток! – похвалил его решительный бас: – А что будет теперь?

– Я хочу быть вместе с вами! – дрожащим дискантом вымолвил мальчик.

– Понял, что одному жить тяжело?

«Нахаленок» опять промолчал. Видимо, он только кивнул мужчине в ответ.

– Когда научишься мстить всем обидчикам, тогда мы тебя и возьмём в свою банду. – с угрозой вымолвил «бык», чуть помолчал и добавил: – Оскорбления нужно смывать только кровью. Понял щегол?

За кустами тихо хлопнула дверца большой зарубежной машины. Забухали барабаны каких-то людоедских племён, и джип немедля уехал.

– «Настоящая мафия завелась у них тут». – ошарашено сказал себе Глеб: – «Местный дон Карлеоне раскатывает на иномарке по всему городку и учит всех, как нужно жить. Причём, наставляет и старых и малых и заезжих гостей. Ну, а полиция ему во всём помогает».

Затем, мысли у парня перескочили назад, к «Нахалёнку»: – «Интересно, как щуплый пацан сможет теперь отомстить своим многим обидчикам? Их ведь было не менее пяти человек.

Да ещё и та троица, которая явно над ним издевается. Мало того, все ребята намного выше и гораздо сильнее его. Как он сможет с ними со всеми расправиться? Быстрее они разотрут его в мелкую пыль».

Архитектор не нашёл никакого ответа на данный вопрос. Печально вздохнул и снова тронулся в путь. Обошёл плотный куст. Сделал пару шагов и оказался на совершенно пустом перекрёстке.

Ни машин, ни прохожих вокруг парень уже не увидел. Он покрутил головой и заметил высокое здание, построенное в семидесятых годах прошлого, двадцатого века.

– «Скорее всего, раньше там находился, так называемый, «клуб культуры и отдыха». – пришёл к выводу Глеб: – «Наверняка, все кружки для детей, кинозал и библиотеку недавно закрыли, а сейчас там находиться лишь ресторан и танцпол».

Не зная, чем бы ему здесь заняться, он постоял на перекрёстке и направился к чахлому скверику, разбитому рядом со школой. В «городском саду» росло десятка два больших тополей, которые почему-то зовутся пирамидальными. На его придирчивый взгляд такие деревья больше походили на высокое веретено с сильно разлохмаченной пряжей.