Подчинись нам

И мне нравится.

Тому, что я сплю без одежды, хотя засыпала в платье, уже даже не удивляюсь.

Сонно вздохнув, с тихим невразумительным мурлыканьем потираюсь щекой о гладкую кожу. Лёгкие наполняются приятным запахом мужского тела, таким уже привычным, будоражащим… узнаваемым. Руки сами собой сжимаются вокруг мускулистого торса. Разлепив веки, убеждаюсь что действительно тискаю А-атона.

Он ещё не улетел? Не успел, или у них поменялись планы?

— Как ты себя чувствуешь, Лина? — широкие ладони обхватывают мою талию. Одна скользит ниже, пока не сминает ягодицу очень собственническим и, чего греха таить, возбуждающим жестом.

— М-м-м, хорошо… мой господин. Доброе утро, — поддавшись порыву, прижимаюсь губами к его груди. Там где сильней всего ощущается биение сердца.

Оставляю один поцелуй, второй чуть выше… А дальше меня тянут вверх, поощряя. И я зарываюсь лицом в мужскую шею. Туда, где пряно-пахнущая светлая кожа перевита тёмным рисунком интригующих меня татуировок. Глубоко вдохнув, замираю так, наслаждаясь такой нужной мне близостью.

Ещё никогда я не ощущала себя настолько на своём месте в руках А-атона. Я вообще нигде не ощущала себя на своём месте… а сейчас вот… это чувство переполняет меня. И лишь одного не хватает до полной гармонии… Са-оира. Я там, где должна быть, рядом с отцом моего ребёнка. Так странно. К этому ещё точно нужно привыкнуть.

— Можно спросить, мой господин? — шепчу, пробуя губами одну из серебристо-чёрных линий.

— Спрашивай, — разрешает он, лаская мою пятую точку. Сминая, раздвигает полушария ягодиц. Скользит пальцами между ног, проникая одним внутрь.

С губ срывается прерывистый выдох. Ноги сами расходятся шире, открывая доступ к самому сокровенному, а бёдра приподнимаются навстречу настойчивой ласке.

— Вы не улетаете? — спрашиваю хрипло. В памяти вспыхивает услышанный вчера в полудрёме разговор. Ладонь на моей спине тяжелеет. И я прибавляю с искренней надеждой: — Останетесь?

— Ты бы хотела, чтобы я остался? — ровным тоном интересуется А-атон, убирая руку к моему тихому разочарованию.

— Да, мой господин. И вы, и Повелитель Са-оир, — признаюсь, поднимая голову и заглядывая в чёрные внимательные глаза.

С минуту он смотрит на меня испытывающе и мрачно, а потом понимающе усмехается.

— Ты слышала наш с братом разговор вчера. Не спала, значит?

И кого я пыталась провести? Меня раскусили, как младенца. Но может, оно и к лучшему. Может, я смогу хотя бы немного сократить разделяющее нас расстояние… Раз он сказал такое вчера брату, значит не равнодушен ко мне… значит, хочет большей близости? Они оба хотят.

Или я себя обманываю? А даже если так… Может, хватит прятать голову в песок и плыть по течению? Я хочу чтобы мои сэ-аран меня любили. Пора это признать для самой себя. Мы связаны на долгие-долгие годы. У меня под сердцем растут их сыновья. Не попробую открыться хотя бы чуть-чуть, не узнаю даже, возможно ли между нами что-то более глубокое, чем отношения хозяев и их рабыни.

— Почти спала, — признаюсь. — Но это было… очень странное состояние. Такое… Будто и сплю, и нет. Всё слышу, но даже пошевелиться не могу. И глаза не открыть.

— И ты решила мне сегодня показать, что на самом деле не отдаёшь предпочтение моему брату? — недобро прищуривается А-атон.

От его взгляда начинает сосать под ложечкой, и холодок пробегает по спине. Но я сама начала этот разговор. И должна объясниться.

— Я и не отдаю, — качаю головой. — Просто… с ним я не так сильно контролирую свои эмоции и желания, как рядом с вами.

— Почему? — белые брови сдвигаются, образуя хмурую складку на переносице.

— Мне показалось, Повелителю Са-оиру так больше нравится. А вас мне гораздо сложнее понять, и я боюсь разозлить слишком вольным поведением. Я помню ваши требования ко мне, когда вы меня купили. Помню, что обещала ничего не делать без вашего разрешения.

Стоит последнему слову слететь с моих губ, и между нами воцаряется напряжённая тишина. А-атон буравит меня испытывающим изучающим взглядом, и я буквально представляю, как в его инопланетных высокоинтеллектуальных мозгах идёт тщательный анализ всего, что я сказала.

— Мне нравится, что ты держишь свои обещания. И раз дело в них… я позволяю тебе открыто демонстрировать свои эмоции и, особенно, желания наедине со мной. Также как и наедине с братом.

Теперь он смотрит с явным ожиданием. Я должна прямо сейчас всё продемонстрировать?

— Спасибо, мой господин, — улыбаюсь благодарно. И, потянувшись выше, целую его в сомкнутые губы. Провожу по жёсткой линии языком, поддаваясь тем самым эмоциям и желаниям. Тихим стоном отвечаю на жёсткую хватку стальных пальцев на моём бедре.

И уже через миг на моём затылке оказывается мужская рука, отсекая все возможные попытки отстраниться. Мой светлый сэ-аран полностью перехватывает инициативу, углубляя поцелуй. Его язык врывается между губ, порабощая и овладевая, лаская рот изнутри, исследуя и вылизывая, толкаясь в чувственном ритме. Стирая напрочь все связные мысли.

— Ты спрашивала, улетаю ли я сегодня, — бормочет он мне в губы, отстранившись на расстояние вдоха. Выпивает жадно моё прерывистое дыхание. — Да, я улетаю. У меня есть неотложные дела, которые я должен решить до коронации. Во дворце с тобой остаётся Са-оир. И я хочу услышать от тебя. Ты будешь скучать без меня, Лина?

Значит, всё-таки улетает. И, судя по всему, не на один день.

— Очень, мой господин, — вздыхаю грустно. Даже слёзы на глаза выступают.

— Я хочу знать… насколько, — вкрадчиво велит мне, отпуская волосы. — Дай мне почувствовать

Хоть мои сэ-аран и очень разные характерами, но их требования ко мне поразительно совпадают. Они оба хотят быть уверенными, что я желаю только их двоих, что чувствую искреннюю привязанность, одинаково сильную к ним обоим, что жду, что скучаю… Может, мои надежды и преждевременны, но разве стали бы мужчины ждать такого от женщины, если бы она была им безразлична? Разве были бы настолько внимательны и заботливы? Ведь контролировать можно и по-другому, подчинять можно с помощью страха и кнута. А ко мне всё больше ласку применяют, пусть грубую порой и жёсткую, расчётливую и порочную. Как сами мои сэ-аран.

И подслушанный мною разговор лишь подпитывает ростки этой хрупкой надежды на взаимность, заставляя сердце болезненно-сладко сжиматься и трепетать в груди. Даже если это самообман… сейчас мне до безумия хочется обмануться.

Облизав пересохшие губы, я снова тянусь к моему светлому Повелителю. Под его пристальным взглядом подтягиваю колени, немного приподнимаясь над великолепным мужским телом. Всё смущение, испытываемое мною ранее, стирается напрочь желанием почувствовать хотя бы капельку своей женской власти над столь властным и рациональным хищником.