Подожди со мной

Она нервно хихикает.

— Настроен на оладьи? Или на то, чтобы отгрызть себе руку? Потому что я еще не начала печь, так что сейчас самое время сказать мне, сколько крови пролито в моей спальне.

Я со смехом прижимаюсь поцелуем к ее виску.

— Я не прочь поесть. — Не прочь съесть тебя, вот о чем я на самом деле думаю. Подхожу к барному стулу возле кухонного островка, чтобы лучше ее видеть. Как такое возможно, чтобы утром она выглядела так мило? Щечки пылают, рыжие волосы собраны в большой пучок на макушке. И она не выглядит так уж плохо в моей гигантской рубашке.

— Как спал? — спрашивает она, начиная взбивать тесто для оладий в большой стеклянной миске.

— Как убитый, — признаю я.

Она закусывает губу.

Я с любопытством ухмыляюсь.

— Я что-то такого сказал?

Она кивает.

— Можно подумать, что я более зрело отношусь к подобному, потому что все время об этом пишу, но это не так. Когда я проснулась, у тебя был самый большой утренний стояк, который я когда-либо видела в своей жизни.

Приподнимаю брови.

— Тогда, почему не разбудила меня, чтобы мы могли что-нибудь с этим сделать?

Мерседес застенчиво улыбается, так мило, что мой член дергается. Моя секс—писательница, чертовски застенчива? Господи, она становится только лучше.

— Ты очень крепко спал, — объясняет она. — И я решила, что трех оргазмов за двенадцать часов достаточно.

Запрокидываю голову и смеюсь.

— Не думаю, что тебе когда-либо следует устанавливать предел для оргазмов.

Ее глаза находят мои, и от одного горячего взгляда сексуальное напряжение между нами начинает шипеть, как бекон на сковороде. Она облизывает губы.

— Ты так и будешь сидеть и строить мне сексуальные глазки или поможешь приготовить завтрак?

Я встаю и потягиваюсь.

— Мне может понадобиться моя рубашка. Будет очень жаль, если я обожгу их брызгающим жиром от бекона.

Провожу пальцами по кубикам пресса, и Мерседес смотрит так пристально, что тесто для оладий начинает литься на горячую конфорку.

— Оладьи, — говорю я, глядя на беспорядок.

— Что? — хрипит она, все еще глядя на мое тело.

— Мерседес, оладьи! — кричу я, когда от лужицы на плите начинает подниматься дым. Быстро обхожу стойку и забираю у нее миску.

— Дерьмо! — восклицает она, выходя из оцепенения. Она ставит миску на стол, выключает горелку и берет тряпку, чтобы убрать беспорядок. Застенчивым взглядом из-под темных ресниц она смотрит на меня. — Может, вернуть тебе рубашку — не такая уж плохая идея.

Как только Мерседес берет себе майку из комнаты, я надеваю рубашку и заканчиваю помогать ей с завтраком. Это очень домашнее занятие для пары в субботу утром, и к тому времени, когда мы садимся за кухонный стол, я уже не могут игнорировать свои мысли.

Капая сиропом на невысокую стопку оладий, решаю просто высказать их.

— Полагаю, должен тебе сказать, что вчера вечером я пришел сюда не для того, чтобы заняться... этим. — Я показываю наверх, затем в ее комнату, потому что это те два места, которые мы уже освоили.

Она нервно хмурится.

— Лааадно.

— То есть, не пойми меня неправильно, это было хорошо. Вообще-то чертовски здорово. Но я хочу, чтобы ты знала, что это не входило в мои планы.

Она тяжело выдыхает и сосредоточенно намазывает маслом оладьи.

— Это та часть, где ты говоришь мне, что не в том состоянии, чтобы снова кем-то увлечься?

Я кладу вилку и смотрю на нее, пока она не поднимает на меня глаза.

— Может быть? — говорю я, всем своим видом сожалея.

Ее челюсть сжимается, но она смотрит вниз, снова возвращаясь к еде.

— Вот и прекрасно.

— Прекрасно? — выдыхаю я.

— Да! — восклицает она и с улыбкой смотрит на меня. — Подумаешь, большое дело. Майлс, мы занимались сексом. Ты же не просил о серьезных отношениях. Я не собираюсь все так запутывать.

— Ну... хорошо, — отвечаю я, чувствуя некоторое замешательство, съедаю еще немного оладий и позволяю тишине окутать нас. Наконец, я поднимаю взгляд и добавляю: — У меня просто... у меня сложилось впечатление, что ты не из случайных девушек, и я не хочу ставить тебя в неловкое положение.

— Никакой неловкости! — отвечает она со смехом, засовывая в рот огромный кусок оладьи. Она прижимает пальцы к губам и бормочет: — Я не против... даже более чем. Прошлым вечером у меня просто был очень хороший секс!

Скептически сужаю глаза. Она ведет себя странно. Еще более странно, чем обычно.

— Так что все это означает?

Она пожимает плечами и делает глоток апельсинового сока.

— Это может означать все, что мы захотим. Мы можем просто остаться друзьями или нет. Можем продолжать заниматься сексом или нет.

Я чуть не давлюсь кусочком бекона.

— Продолжать заниматься сексом?

Ее щеки пылают.

— Да! Ты сказал, что я не легкомысленная, это не так. Я очень даже легкомысленная. Легкомысленная с большой буквы Л. Ради бога, я пишу в шиномонтаже.

Мои брови приподнимаются.

— Хороший довод.

Она встает и несет тарелку с недоеденным завтраком к раковине.

— Я бы не отказалась от какой-нибудь случайной связи...Честное слово. Я же трудоголик, так что у меня нет времени, чтобы посвятить его своему парню.

— Да? — с любопытством спрашиваю я, раздраженный тем, что ее слова заставляют чувствовать себя слегка отвергнутым. Я такой придурок. — Но ты же закончила книгу. Сколько еще предстоит работы?

Она смеется над этим.

— Ох, Майлс, как мало ты знаешь о моем книжном мире! Часть в «Магазине шин» — самая простая. Теперь начинается тяжелая работа. Редактирование. Маркетинг. Кроме того, я уже приступаю к следующей книге.

Это заставляет меня откинуться на спинку стула.

— Хорошо, тогда что у тебя на уме?

Она загружает тарелку в посудомоечную машину, довольно долго стоит спиной ко мне, а потом вдруг поворачивается с широко раскрытыми глазами и восклицает:

— Исследования для книги?

— Исследования для книги? – повторяю я.