Подпольный Баку
Шрифт:
Сергей Васильевич набил табаком трубку, закурил.
– Сынок, - сказал он, - а почему бы тебе самому не поговорить об этом с Женей?
Павел печально вздохнул.
– Вы же знаете, она избегает меня. Это продолжается уже несколько месяцев. Женя не хочет разговаривать со мной.
– А как ты думаешь, почему?
– Не знаю. Ведь я не могу заглянуть в ее душу.
– Это верно. Только мне кажется, ты сам виноват кое в чем.
– Нисколько. Вы же хорошо знаете Женю. Такую упрямую, норовистую только поискать!
Разговор прервался. Павел ждал, что скажет Сергей Васильевич. Старик размышлял, покуривая трубку. Заговорила Анна Дмитриевна:
–
Сергей Васильевич выколотил из трубки пепел.
– Мне кажется, вы оба ошибаетесь, - сказал он.
– У девушки должны быть подруги. Я не вижу ничего страшного в том, что моя дочь дружит с горничными. С кем же ей еще дружить? Уж, конечно, не с дочерьми миллионеров!
Открылась дверь, в комнату вошла Женя, которая решила навестить родителей в воскресный день.
Павел подумал: "Очень хорошо, что Женя пришла. Может, мы помиримся, и я выскажу ей то, что говорил ее родителям".
Женя, не глядя в лицо Павлу, пожала его руку, затем подсела к матери. Анна Дмитриевна обняла ее:
– Доченька, ты знаешь, о чем говорил с нами Павел?
Женя ласково смотрела на мать.
– Нет, мама, откуда же мне это знать?
– Он утверждает, будто ты проводишь время в обществе горничных и служанок, которые могут столкнуть тебя на дурной путь.
Девушка насмешливо сверкнула глазами.
– Это его доподлинные слова?
– Да. Ведь Павел не чужой нам...
– Не тревожься обо мне, мама. И ты, Павел, ошибаешься. У вас отжившие представления о вещах. Прежде всего у меня есть голова на плечах, и не Павлу с его заскорузлыми взглядами на отношения людей учить меня. Во-первых, девушки, с которыми я сейчас подружилась, из таких же неимущих семей, как и наша. Все они хорошо понимают меня. Долгое время мне пришлось общаться с мужчинами, но от этого я не стала мужчиной. Согласись, я нуждаюсь и в обществе девушек, моих сверстниц. Мне доставляет удовольствие разговаривать с ними, гулять. Разве мне пристало дружить с дочерьми богачей? Да и захотят ли они общаться со мной?!
В комнату вошли Аскер и Василий.
Павел молчал, обескураженный решительным ответом Жени.
Аскер принял сторону Жени.
– Почему ты не говоришь открыто, что у тебя на душе?
– спросил он, положив руку на плечо Павла.
– Я сам человек откровенный и люблю искренних людей. По-моему, твоими мыслями и поступками владеет только одно чувство ревность. Зачем скрывать это от нас, твоих друзей? Ведь ты считаешь себя революционером, а сознание твое во многом отстает. Любить парня, дружить с ним - это не значит стать его безропотной рабой. Или ты рассуждаешь иначе? Неужели Женя обязана давать- тебе во всем отчет? У тебя, Павел, отсталые представления о дружбе. Потому-то Женя и начала сторониться тебя. Скажу тебе по-дружески, дорогой Павел, ты не знаешь, что такое истинная любовь и настоящая дружба. Я не раз был свидетелем твоего нетоварищеского отношения к Жене. Она не заслуживает этого. И вот это последнее - пытаешься очернить ее сейчас в глазах родителей. Я хорошо понимаю Женю, которая стала теперь избегать тебя...
Однажды в воскресный день Женя и ее новые подруги гуляли на площади, где стояла карусель. Это был окраинный район Баку. Вскоре к ним присоединились молодые люди, знакомые новых подруг Жени. Одна из них, по имени Серафима, обратилась к ней:
– Хочешь, Женя, я познакомлю тебя с моим двоюродным братом?
Женя увидела возле Серафимы молодого
солдата с погонами ефрейтора.– С удовольствием, - сказала она, протягивая солдату руку.
– Женя.
– Павлов, - представился солдат.
Новый знакомый Жени оказался простым, приветливым человеком. Купив два стакана семячек, он угостил всех девушек из компании Жени и Серафимы.
Вскоре все разбилась на пары и разбрелись по площади, затерялись в толпе гуляющих.
– Вы часто бываете здесь?
– спросила Женя солдата.
– Прошу вас, не говорите мне "вы". Будем обращаться друг к другу на "ты". Я за искренность и простоту во всем. Мы - товарищи и должны следовать законам товарищества. Ты спросила, Женя, часто ли я прихожу сюда? Да, часто.
– Скажи, как тебя звать?
– С детства звали Владимиром, - пошутил солдат.
– А как ты познакомилась с Серафимой?
Вопрос показался Жене странным.
– Почему ты спросил об этом?
Владимир ответил не сразу.
– Вы с Серафимой разные люди. Это очень заметно. Твое отношение к людям, беседы с ними говорят о том, что ты знающая, воспитанная, умная девушка. Серафима - совсем другая.
Женя с укоризной посмотрела на Владимира.
– У всех людей одна мать - природа, - сказала она.
– Характер человека зависит не только от происхождения, но и от воспитания. Воспитание то же самое, что и одежда. Платье - дело наживное, воспитание - тоже. Серафиму можно переделать, перевоспитать. Она только-только вступает в жизнь.
Владимир задумался, даже перестал грызть семечки.
– Откуда ты родом, Володя?
– спросила Женя.
– Я - крестьянин, родился в селе Деревяжкино на берегу реки Камы. Семья моя живет в Перми.
– Ты женат?
– Да. Веруха моя совсем еще девчонка. Недавно только ей стукнуло двадцать. Ребенок есть у нас, сынок. Скучаю я по ним, потому что люблю очень. Иногда такая тоска находит, словами не передашь. Да, разлука не свой брат.
– Он достал из кармана небольшую фотографию, на которой были изображены молодая женщина с мальчуганом лет трех на руках.
– Вот, посмотри. Это мои горемыки...
Женя взглянула на фотографию и увидела молодую, но все же выглядевшую старше своих лет русоволосую женщину, на руках у которой сидел востроносый, с живыми лукавыми глазами мальчуган.
Владимир спрятал карточку в карман и вздохнул.
Жене тоже сделалось невесело. Они помолчали.
– Не грусти, - сказала она, наконец.
– Кончишь службу - вернешься к семье. Снова заживете вместе.
Владимир как-то уныло усмехнулся и махнул рукой.
– Не утешай. Сам знаю. Трудно им будет дожидаться меня. Боюсь как бы не померли.
– Ну что ты... Почему так?
– Да ведь как же... Служить мне еще не дай бог сколько. А они и сейчас уже бедствуют. Кто им поможет? Родных ни у меня, ни у жены нет. Брата моего убили в Ярославле во время стачки. Тогда на мои и отцовы плечи легла вся тяжесть забот о семье погибшего. Но это еще полбеды. После того как меня забрали в солдаты, отец не долго протянул, начался голод и старик умер. Сейчас мои кое-как перебиваются с хлеба на воду. Веруха прислугой стала работать в домах богатых и еще белье стирает на дому. Я думаю, тебе известно, как хозяева и их сынки относятся к служанкам, особенно к молодым и пригожим. Ты видела на фотографии мою Веру. Наверное знаешь, какие бесстыдники встречаются в богатых семьях. Можешь теперь представить, какая у нее жизнь? Вчера получил от нее письмо, лучше бы оно затерялось в дороге. Прочел - руки наложить на себя захотел.