Поджигатели (Книга 2)

– Не знаю, что вы имеете в виду, сэр?

– Вы перестали читать газеты?

– Я прямо с самолета, сэр.

– Это другое дело. Просмотрите вчерашнюю речь премьера в палате: правительство не в претензии на то, что Чехия вот-вот перестанет существовать.

– В дороге мне довелось слышать другое.

– Да?

– Считают, что Гитлер оставил нас в дураках.

– Выбирайте выражения, Уинфред, - усмехнулся шеф.
– Англо-германская декларация гласит: никогда не позволить никаким разногласиям испортить наши отношения.

По дороге в столовую Роу сказал:

– Разрешите доложить, что я считаю ошибкой службы?

– Отлично. Только прежде сделайте себе что-нибудь покрепче, согласился шеф.
– На мою долю не нужно, я предпочитаю рюмку малаги...
– И наливая вино в большой бокал: - Не понимаю, что вы находите в этих убийственных смесях, которые только обжигают нёбо?
– Он с наслаждением сделал несколько глотков и прищелкнул языком.
– Уж ради одного этого стоило помочь Франко навести порядок в Испании... Так чем же вы недовольны?

– Считаю ошибочным решение не продолжать начатые мною поиски передатчика "Свободная Германия", сэр.

– Хотите, чтобы мы и это на блюдечке поднесли Гитлеру?

– Эта станция должна заботить нас больше, чем Гитлера.

– Не понимаю.

– Гитлеру в глазах Европы уже нечего терять, а нас эта подпольная станция компрометирует непоправимо. Что ни день, то она посылает в эфир такие разоблачения англо-германских и англо-французских переговоров, от которых премьер, наверно, не заснул бы несколько ночей.

– Имеете адрес передатчика?

– Во главе дела стоит некий Зинн.

– Чех?

– Немец.

– Антифашист?

– Коммунист.

Шеф в задумчивости повертел в руке сигарету, не спеша закурил, прищурился на дым и сквозь зубы пробормотал:

– Хм, цепкий народ... Ну, ничего, Уинн, слава богу, все это происходит не у нас и служит нам отличною школой для того времени, когда нам самим придется столкнуться с ними вплотную здесь, у себя.

– Трудные будут времена, сэр.

– Тем лучше нужно к ним подготовиться.
– Шеф вздохнул.
– Запомните, Роу, на тот случай, если вам придется вести самостоятельную работу: коммунисты чертовски крепко держатся друг за друга, не считаясь с национальностью. А все вместе - за Москву. Там мозг. Получается бесконечная цепь, которую трудно разорвать.

– Но мне кажется, сэр, - почтительно прервал Роу, - что именно в их интернационализме и заложен шанс на успех нашей работы среди них.

Старик удовлетворенно кивнул.

– Вот мы и подошли к теме, - оживляясь, произнес он.
– Мне кажется, что мы можем взорвать международный фронт коммунистов именно с этой стороны.

– Национализм?
– проговорил Роу.

– Наша первоочередная задача в борьбе с коммунизмом - разрыв интернациональной цепи коммунистических партий. Если мы отыщем в ней несколько слабых звеньев, то и вся цепь не будет нам опасна. Мы разомкнем ее тогда, когда нам будет нужно.
– Подумав, шеф добавил: - Слабые места нужно искать на Ближнем Востоке, может быть где-нибудь на Балканах...

Тема не нравилась Роу. Он понимал, ради чего шеф говорит эти банальности: сейчас ему навяжут какое-нибудь сложное поручение на Балканы. Слуга покорный! Хотя, наверно, нигде в другом месте секретная служба его величества не имеет такой сети, как там, на этих "задворках Европы", но нигде в другом месте с такою легкостью и не перережут ему глотку за несколько грошей, полученных от любой другой разведки. Нет, с него довольно, он устал.

Роу постарался переменить разговор.

– Как же все-таки быть со "Свободной Германией", сэр? Быть может, вы прикажете перенять от меня связь, необходимую, чтобы добраться до этого Зинна?

– Связь своя?

– Наполовину... Патер Гаусс.

– А, знаю... Наполовину, пожалуй, много. Дай бог, чтобы он оказался нашим на четвертушку. Тут слишком много акционеров.

– Пусть патер наведет на станцию самих немцев.

Шеф с живым интересом посмотрел на Роу.

– Он работает и на них?

– Почти уверен.

– Немцы не та фирма, с которою мне хотелось бы сейчас кооперироваться.

– Вполне справедливо, сэр, - сказал Роу, у которого уже начинало шуметь в голове.
– Но в деле с Зинном этот патер не может быть нам вреден, а после того... его можно будет и убрать.

– Что же, если передатчик говорит о нас лишнее...
– Шеф кивнул на пустую рюмку Роу: - Не стесняйтесь, старина, сегодня еще можно... перед довольно основательным постом.

– Ради чего такое ужасное лишение, сэр?
– улыбнулся Роу.

– Чтобы всегда держать себя в руках, старина. Там, куда я вас посылаю, мимикрия не удавалась еще никому.

– Вы начинаете меня пугать, сэр, - с шутливым ужасом произнес Роу.

– Вы должны отнестись вполне серьезно к тому, что я говорю. Я потому и остановил свой выбор на вас, что рассчитываю на ваше умение болтать с кем угодно, на любую тему... Кстати! Вы сможете осуществить и одно свое дельце. Ведь вы сделали пьесу по своим "Шести шиллингам и полнолунию"?

– Да, сэр.

– И пока еще не поставили ее в России?

– Так вы посылаете меня в Россию?!

– У вас будет там время перевести и устроить пьесу в театрах.

– Моя командировка так затянется?

– Ваша задача в том и будет заключаться, чтобы проторчать в Москве как можно дольше.
– Шеф некоторое время молчал, неторопливо прихлебывая вино. Решено, что премьер-министр выступит в палате с речью, где возьмет твердый тон в отношении Германии. Так сказать: "довольно оставаться в дураках"!

– Перемена курса?

– Подождите, Уинфред, не перебивайте... Через некоторое время премьер повторит выступление в еще более резких тонах: чтобы обуздать поползновения Германии, правительство его величества даст гарантии против агрессии Польше, Румынии, Греции и кое-кому еще из этой мелочи, на которую зарится Гитлер.

– Он уже достаточно хорошо знает, чего стоит наша гарантия, - Чехия еще шевелится у него в животе.

– Роу!

– Прошу простить, сэр... Значит, Великобритания перекладывает руль?