Поединок над Пухотью

— Ваша нерешительность граничит с преступлением! — горячился первый, срываясь в фальцет. — У вас сейчас три батальона полного списочного состава!

— За все три я не дал бы и одного взвода опытных бойцов, — отвечал ему баритон.

— Вы обязаны были подготовить личный состав.

— За такой срок научить целиться из винтовок и то трудно, а освоить новую технику просто невозможно.

— Я доложу о вашем бездействии, полковник Бородин!

— Докладывайте, подполковник Степняк. Заодно скажите, что у меня нет подрывников, саперов, даже путных связистов, мало артиллерии.

Тот, чья фамилия была Степняк, немного помедлил и заговорил уже не так резко:

— Вы отлично знаете, полковник, что все силы армии сейчас в наступлении. В тылу остались одни зенитчики для прикрытия мостов и гарнизоны…

— Я просил всего один артдивизион и роту саперов! — перебил его Бородин.

— Командование не может снять с фронта и одного орудия.

— Здесь тоже фронт. В любую минуту мои подопечные, как вы их называете, могут двинуть на запад, и мне их не удержать.

— Если это произойдет, полковник Бородин, вы лично ответите головой.

— Черт знает что! — рявкнул Бородин, и плащ-палатка заколебалась от того, что полковник встал и начал ходить по блиндажу.

— Может быть, начнем разговор по существу? — вмешался кто-то более сдержанный, — Обсудим создавшуюся обстановку, примем решение…

— За этим и приехали, — буркнул недовольно Степняк.

Некоторое время все молчали, потом Бородин сказал:

— Вы приехали не за этим. А за тем, чтобы, как говорят солдаты, вставить мне фитиль в одно место. — Он удалился от перегородки и, кажется, сел. — Но мне приказано доложить о готовности только в том случае, если я буду действительно готов, и я не собираюсь вводить в заблуждение командование. К тому же хватит бессмысленных жертв. Под ружьем последний резерв страны, для нас с вами это не секрет. — Он снова помолчал. — Не такой помощи ждал я от вас, Юрий Владимирович! Три батальона необученных солдат против почти двух полков отборных головорезов!

— Однако ж эти полки бездействуют, Захар Иванович.

— Не бездействуют, подполковник. Уже не бездействуют. За последние дни в каждом моем батальоне снято с постов по два человека.

— Что значит снято?

— Ну, взято, похищено, украдено, черт побери! Эсэсовцам нужны «языки». По моему приказу были усилены посты, но и после этого солдаты продолжали исчезать. У генерала Шлауберга прекрасная разведка…

— Скажите! А мы и не знали!..

— Не иронизируйте. О каждом отдельном случае я докладывал, но вместо помощи получал нагоняй и советы поменьше спать. Очевидно, полковник Рябков думает, что со Шлаубергом покончено.

— Полковник Рябков вообще большой оригинал, — задумчиво проговорил Степняк, — чтобы его в чем-то убедить, приходится каждый раз пролезать в игольное ушко… Кстати, какой помощи вы от него ожидали? Он не командующий, а всего-навсего начальник разведки армии.

— Мне нужны разведчики. Старые, опытные бойцы и командиры.

— Ишь чего захотели! Впрочем, что я говорю! У вас же и разведка почти укомплектована! Процентов на семьдесят, я думаю.

— Юрий Владимирович, мне надоело говорить об одном и том же. Разведка более других нуждается в опытных кадрах, а у нас среди офицеров ни одного профессионала. Положенный полку разведвзвод только формируется. Взяли кого из пехоты, кого из артиллерии.

— А те два младших лейтенанта? Я сам с ними беседовал. Прямо из училища. Что вы на это скажете?

— Пока ничего. Мне нужны лазутчики. Бывалые, стреляные. Сейчас от таких зависит все. А из этих один стихи пишет, другой абсолютно безынициативен. Там, куда они пойдут, нужны другие качества.

За перегородкой снова наступила тишина.

— А не переоцениваете ли вы, Захар Иванович, этого Шлауберга и его разведку? — спросил наконец Степняк. — У страха, говорят, глаза велики! Ну, положим, сняли с постов нескольких солдат… Да когда же такого не бывало? Они у нас, мы у них…

— У меня гибнут не одни солдаты. Недавно ударом ножа в шею был убит командир огневого взвода лейтенант Гончаров. Правда, он был зенитчик, а не пехотинец…

— С ним погибла санинструктор Рогозина, — подсказал кто-то.

— Да, знаю. — Степняк помолчал. — А тот лейтенант? Он что, оказывал сопротивление?..

— Да. Возле него нашли его собственный кинжал и следы крови. Кровавый след вел через овраг к реке. Там обрывался. Скорей всего труп убитого Гончаровым разведчика эсэсовцы спустили под лед.

И снова за перегородкой долго молчали. Затем подполковник сказал:

— Конечно, «язык» им необходим. Что за люди пропавшие солдаты? Могли они, скажем, под пыткой сообщить немцам важные сведения?

— Важнее всего для Шлауберга знать состав моего полка. А эти сведения получить не так уж трудно. Солдат он брал из всех трех батальонов.

— Значит, вы считаете, полковник, что теперь они знают, с кем имеют дело?

— Считаю.

— И думаете, что после этого пойдут на прорыв?

— В самое ближайшее время. Фронт пока еще близок.

— Это верно. Против нашей армии на линии фронта у них две танковые дивизии и тринадцатый механизированный корпус. Многовато. Если у ваших подопечных, Захар Иванович, рации в порядке, они довольно скоро договорятся.

— Рации у них в порядке.

— Что же они передают?

— Не знаю. В иностранных языках не силен, а переводчик по штату не положен.

— Капитан Раменский, надо немедленно прислать кого-нибудь, знающего немецкий. Там у нас есть бывшие учителя…

— Слушаюсь.

— Кто стережет Шлауберга с востока, Захар Иванович?

— Пятьсот двенадцатый и частично батальон Сиротина.

— А на севере? Простите, я человек новый…

— Там болота. Чаще всего незамерзающие, а у Шлауберга полно всякой техники. Движение его в том направлении маловероятно, но на всякий случай там наши пулеметные точки.

— Выходит, у него действительно нет другого пути, кроме как идти на вас… Хорошо, я доложу о вашем положении, думаю, командование сможет выделить немного техники. Со специалистами хуже. Армия сейчас в трудном положении, а наверху — вы понимаете меня? — ждут результатов именно на нашем участке. И немедленно! А это уже не шуточки. Говорю вам как бывший работник штаба фронта.

— Нам бы дальнобойную в первую очередь! — сказал Бородин. — И снарядов побольше. Разгромили бы за милую душу.

— Без вас разгромят, придет время. Ваша задача удержать их на месте любой ценой. Слышите? Любой! Покуда у армии появится возможность с ними разделаться. Выполните задачу — честь вам и хвала, не выполните… — Степняк вздохнул, заскрипели ремни портупеи, видимо, поднялся со скамьи. — Я вам не завидую.

Разведчики кинулись к выходу. То, что они сейчас услышали, было в полном смысле военной тайной. Возможно, им тоже дадут прикоснуться к ней, но только с краешку. В армии и разведчику полагается знать не больше, чем надо для выполнения задания.