Поединок над Пухотью

Вызвали их сразу же после отъезда оперативников. Кроме командира полка, начальника разведки дивизии майора Розина и начальника штаба дивизии полковника Чернова, в блиндаже находилось человек пять офицеров штаба полка. Разведчиков попросили подойти к столу. Офицеры придвинулись ближе, вынули и разложили на коленях карты. Необычное совещание началось.

Необычным и удивительным было то, что офицеры штаба обращались с ними как с равными и ничего не скрывали, повторяя почти все то, что говорилось получасом раньше. Постепенно необычность обстановки перестала отвлекать и смысл сказанного начал доходить до сознания во всей своей суровой неприкрытости.

— В расположение окруженной немецкой группировки, — сказал начальник разведки, — мы посылаем три группы. Их основная задача — засекать любые передвижения противника, возможно точнее определить численность личного состава и техники, направление движения и действия противника. Вот почему ваши группы маневренные. — Майор обвел сидящих острым, как бурав, взглядом. — Нам особенно важно знать место сосредоточения сил врага, выяснить направление предполагаемого удара. Прошу следить по карте… Старшина Верзилин! Сидите, сидите… Маршрут вашей группы: от точки перехода через реку — она вами изучена — до селения Бязичи идете вдоль западного края лесного массива, затем пересекаете… — Он нагнулся, чтобы разглядеть обозначения на карте. — Здесь, по-видимому, болото. Как вы думаете, товарищи?

— По-моему, вполне проходимое, — сказал полковник Чернов.

— Во всяком случае, должно быть проходимым зимой, — подтвердил начальник разведки полка капитан Ухов. — Извините, товарищ майор, мы сделали все, что могли…

Розин недовольно покачал головой.

— К сожалению, наши доморощенные разведчики дошли только до его края и ничего определенного сказать не могут. Но над болотом стоит туман. Это надо учесть. Возможно, местами оно не замерзает. Вам это тоже предстоит узнать, товарищ старшина. Итак, пересекаете болото с запада и выходите к Бязичам. Отсюда впервые посылаете донесение голубиной почтой. В наше время такая связь — диковина, следовательно, ваши донесения немцы не перехватят. О дальнейших действиях вас уже инструктировали, но есть кое-что новенькое. — Он подождал немного, пока затих скрип скамеечек. — Есть сведения, к сожалению, пока не проверенные, что сейчас Шлауберг находится в своей резиденции на хуторе Великий Бор. Тут есть старая помещичья усадьба, до войны в ней помещалась начальная школа. При генерале до двух батальонов эсэсовцев, техника. А вот какая, выяснить не удалось. Предполагаем, что это бронетранспортеры и самоходки — все то, что можно быстро перебрасывать с места на место. Перед хутором с юга на север тянется озеро Лебяжье. Судя по карте, оно около трех километров в длину. На юг и на восток от него местность болотистая, стало быть, Шлауберг обойдет озеро с севера. Здесь на его пути Бязичи… Вам все ясно, старшина?

Верзилин вскочил, вытянул руки по швам.

— Так точно, товарищ майор!

— Главное — не упустите его передовые подразделения. Следите за ними. И будьте предельно осторожны: подразделения Шлауберга могут быть рассредоточены по всей этой территории. — Майор обвел рукой центральную часть карты. — При наличии автомашин и другой техники такая рассредоточенность не помешает ему в один прекрасный момент собрать все силы в кулак. Ну, с вами все, желаю удачи.

— Разрешите мне. — Сашкин голос сорвался, он закашлялся, покраснел. Лица офицеров повернулись в его сторону. — Разрешите, товарищ майор, мне… моей группе взять маршрут старшины Верзилина, потому что ему все равно, а мне, у меня… В общем, я его квадрат как свои пять пальцев знаю.

Полковник поднял на него свои черные, цыганские глаза.

— Что, родом отсюда?

Стрекалов замялся.

— Да не то чтобы родом… Служил здесь. Неподалеку…

— В самоволку бегал, вот и знает кое-что, — пояснил за него Чернов. Тонкие губы Розина тронула едва заметная усмешка.

— Это правда?

Стрекалов пожал плечами:

— Почему же непременно в самоволку? За продуктами ездил неоднократно. Опять же насчет гужтранспорта посылали… Да и при отступлении пришлось в этих лесах плутать.

— Ясно. — Розин положил на стол карандаш. — Как ваше мнение, товарищи?

Офицеры зашумели. Выслушав каждого, Розин снова взял в руки карандаш, постучал им по столу.

— Значит, так: менять маршруты не будем. Старшина Верзилин сам опытный разведчик, а его направление наиболее вероятно для движения Шлауберга. Дублировать его будет группа старшего сержанта Драганова. Таким образом, в квадрате «4-а» будут действовать две группы. Третий по значимости маршрут группы сержанта Стрекалова. Нам стало известно, что в Алексичах Шлауберг сосредоточил довольно крупные силы. Для какой цели — пока неизвестно. Не исключено, что удар будет именно в этом направлении. По крайней мере, именно здесь находится наиболее сильная радиостанция, с помощью которой Шлауберг договаривается с Бушем. Поэтому мы решили этой группе дать рацию и радиста. Четвертым в группе Стрекалова будет переводчик.

— Разве он уже прибыл? — поспешно спросил капитан Ухов.

— Из штаба еще нет, — ответил Розин, — но у нас неожиданно обнаружился солдат, владеющий немецким. Он сам попросил взять его в задание, непременно с сержантом Стрекаловым. Мы с начальником штаба решили рискнуть…

Он кивнул оперативному дежурному, плащ-палатка, разделявшая блиндаж надвое, колыхнулась, и перед изумленным взором Стрекалова появилась красная от смущения и радости физиономия Сергея Карцева. Очки в роговой оправе задорно поблескивали.

— Студент! — простонал Сашка. — Без ножа зарезал!

В свой орудийный расчет Стрекалов больше не попал. Его группу поместили в отдельной землянке, где раньше жили связисты. В железной бочке жарко горели дрова, заново набитые сеном матрацы испускали медовые запахи и манили в свои объятия.

— Связисты для нас постарались, — обронил Зябликов, когда Сашка вошел. Раздетый до нижнего белья, он колдовал над рацией. Богданов крепко, по-младенчески, спал, причмокивая губами, Сергей Карцев — он пришел сюда раньше Стрекалова — безуспешно пытался пришить чистый подворотничок к гимнастерке. Через пять минут выяснилось, что новые ботинки ему велики, шерстяные домашние носки прохудились, а наматывать портянки он так и не научился.

— Уродит же иная баба… — ворчал Стрекалов, направляясь к старшине в каптерку. Но нужного размера и там не нашлось. — Хай обувае яки е, — решил Батюк. — Бильше портянок намотае, теплише буде.

На том и порешили. Сидя на нарах, студент виновато моргал близорукими глазами.

У Стрекалова имелись наручные часы. Правда, женские. Шли они не так чтобы очень плохо. Нормально шли. Не любили только покоя. Если Сашка останавливался, вставали и они. Поэтому сержант взял за правило передавать их каждому очередному часовому, заступающему на пост.

— Пускай по морозу побегают, — говорил он.

В начале первого ночи Стрекалов вышел из землянки. Сегодня в ноль часов тридцать минут должна уйти в тыл противника первая группа Верзилина, за ней через полчаса — Драганова. Ровно через сутки в это же время наступит и его, Стрекалова, черед.

Незаметно для часовых он покинул траншею и, проползя по-пластунски метров двести, залег, выбрав пригорок повыше. Здесь было ветрено и небезопасно — могли подстрелить свои, — но зато отсюда можно было увидеть даже слабый огонек на том берегу, услышать выстрелы.

Стрекалов не знал, в каком месте обе первые группы будут переходить реку, и поэтому наблюдал за всем видимым пространством. Ночь стояла тихая, безмолвная; казалось, немцы покинули позиции на том берегу. Сквозь легкую мглу кое-где мерцали звезды — быть назавтра метели, — легкий морозец чуть трогал нос, щеки.

Сержант отогнул рукав; большая стрелка только-только подобралась к цифре 6. Стрекалов сдвинул шапку набок и, повернув голову, ловил ухом слабый ветерок. За рекой было по-прежнему тихо. Прошли или завалились? Видимо, прошли.