Погоня за мечтой

Пряча сокровенное…

– О, явилась, - с отвращением прорычал Дэв. Ступил пару невнятных шагов ближе. – Что, приоделась, поднялась? Забыла свой собственный дом? Бросила на меня это старого ублюдка, и укатила невесть куда. Да?

Не ответила, а лишь уткнула глаза в пол.

– Что молчишь?
– раздраженно фыркнул в мою сторону. Подошел еще ближе. Взгляд скользнул по мне, меряя с головы до ног. Скривился, словно увидел какое-то гадкое существо, - Шикуем? Четкие, дорогие шмотки покупаем? А на какие шиши?

– Не твое дело, - едва слышно прошипела и отступила шаг назад. Отвернулась.

Подонок.

Перед кем-кем, а перед наркоманами никогда отчитываться не буду.

– А чье еще дело? Кто тебе ума вставит? – гневно заревел, зарычал, задетый моей дерзостью. – Сомневаюсь, что тебя с твоим ужасным образованием взяли на хорошую работу! Да и на работу вообще. Бестолочью была, ею и останешься. Что молчишь? Что?

Ступив шаг ближе, он грубо отдернул мою руку в бок, дерзко схватился за кофту. Приподняв немного вверх, нервно затряс, тыча мне в лицо.

– Откуда все это? Откуда? Шлюхой стала? Тягают все, кому не лень? Нашла дурные бабки? НЕ МОЛЧИ! СУКА! ОТВЕЧАЙ! ОТКУДА ВСЕ ЭТО?!

– Отвали, - вывернулась в сторону и попыталась уйти вбок, но он вдруг резко ухватил меня за локоть и отдернул назад. Не удержалась и тут же завалилась на край дивана. Жалобно сползла на пол.

– ОТВЕЧАЙ, ИНАЧЕ УБЬЮ! – дико заревел и пнул изо всей дури с ноги мне в бок. Я невольно сжалась, скрючилась от боли и испуганно подалась назад.

– Подарили мне, подарили, - жалобно запищала я, поспешно пытаясь оправдаться.

Но Дэвид уже не слушал.

Он схватил меня за волосы и резко рванул на себя. Я дико взвизнула от боли.

– Ты чего творишь? – недоуменно закричал отец.

Но едва попытался отстранить Дэвида от меня, как брат умело выкрутился и разъяренно оттолкнул его от себя. Тот невольно попятился, и если бы не сложенная софа, если бы не уперся об ее спинку, то, наверняка, упал.

– ТВОЯ ДОЧЬ – ПРОСТИТУТКА! ВОТ ДО ЧЕГО МЫ ДОЖИЛИ. Шлюха конченая. Красивой жизни захотела. Обработала вонючих стариков, получила бабки – и гуляй смело? ДА? – разгоряченный собственными видениями, переживаниями, предположениями, личной «правдой», Дэв снова подлетел и злобно пнул с ноги в скрючившееся мое тело. – СУКА, НЕ МОЛЧИ!

Отец выжидающе притих, застыв на месте.

– Это не так, не так! НЕ ТАК! Мне просто отдали старую свою одежду. Богачи! ЧЕСТНО! – обреченно тарахтела я, пытаясь скорее высказаться, … сполна ответить, прежде чем новый удар получу в итак искалеченную плоть.

Почки предательски заныли недавними ранами.

Во рту почувствовался знакомый привкус обреченности.

Нервно прожевав мои слова, Дэвид тут же прильнул ко мне, схватил за шиворот, и взглянул в лицо. Глаза в глаза.

– ПОКЛЯНИСЬ!

– К-клянусь, - сквозь слезы поспешно выдавила я.

– Смотри мне, - уже более сдержано ответил Дэв, - если узнаю, что соврала – УБЬЮ! УБЬЮ! Но не будешь позорить ни меня, ни нашу мать! НЕ БУДЕШЬ!

Выпустив воротник, пренебрежительно оттолкнул меня от себя.

Выровнялся во весь рост. Прощальный взгляд и, довольный своей победой, своим «отцовским» воспитанием бездарной младшей сестры, не торопясь, побрел на кухню.

А батя, батя, молча, все еще удивленно смотрел на меня. Смотрел и не двигался.

Жадно скрутилась на полу в калач, в изнеможении уложив голову на диван.

Вот и вернулась я домой.

И зачем?

Кайл думал, что тут будет мне лучше? Безопаснее?

Теперь все, как раньше…

Или даже еще хуже.

Хуже. Но я обещала, что его буду ждать. Здесь ждать.

И если он будет меня искать, то только в этом, моем личном аду. Только здесь.

Теперь я на крючке у собственной надежды. У собственной мечты.

Мне придется все это терпеть ради… глупой мечты.

Жадно залезла на диван, и скрутилась там клубком.

Слезы все еще текли по щекам, смывая прежние устои, смывая мое «я», и оставляя по себе лишь пустоту и боль.

Сон, сон, забери меня к себе и больше никогда не отпускай.

Не хочу я жить в таком мире.

Мире, где только ложь сладкая. Где только мечты прекрасны.

Где только во забвении ты счастлив.

Я хочу туда…

Туда, где любят. Искренне и без условностей, придирок и желаний в тебе слепить что-то иное, совсем не такое, кем ты являешься на самом деле.

Глава Восьмая

– Майя, проснись! – очередной удар с ноги в диван – и тот снова жалобно запищал, нервно содрогаясь своими продавленными пружинами и дряхлой, давно уже сломанной во многих местах, фанерой.

Я испуганно открыла глаза и уставилась на Дэвида.

– Ты не видела мои бабки? Я в энциклопедию клал. А теперь их там нет.

– Нет, не видела и не брала, - едва слышно прохрипела я, сдавливая в себе ненависть. Снова закрыла глаза, пытаясь собрать остатки сна и вновь нырнуть в небытие.

– Ага, они сами исчезли, - злобно крикнул брат, нарочно повысив тон, чтобы не дать мне уснуть.

Нехотя вновь разжмурилась. Скомкав злость, я пыталась изобразить на своем лице равнодушие.

– Я не брала, - отчетливо проговаривая каждый слог, с таком и расстановкой, прошипела я.

– Конечно, пока тебя не было, бабки всегда лежали на своем месте. А теперь вдруг пропали.

– Может, батя взял.

– А, может, все-таки ты? Лучше признайся, иначе будет хуже.

– Не брала. Я же уже сказала, - и на последнем слове перевернулась на другой бок.

ДАЙТЕ МНЕ ПОСПАТЬ! Дайте закончить этот долбанный день.

Резиновые сутки из двадцати четырех часов нахально раскатались в тридцать.

***

Но не успела я провалиться в сон, не успела кончиками своих душевных щупалец дотронуться к покою, как вдруг дикий крик, дикая какофония сумасбродных звуков вернула меня обратно.

Дэвид врубил в комнате очень громко музыку и, судя по звону посуды, ушел на кухню пытаться сообразить себе, что можно поесть.

– ВЫКЛЮЧИ ЭТО ДЕРЬМО! – завизжала я на всю глотку, пытаясь перекричать глупое хрипение под однотипное мычание пары-тройки аккордов.