Поговорим

Отвечая на вопрос, я неосознанно расправила плечи, вскинула подбородок и гордо произнесла:

– Это было его личное решение. Он не хотел просить деньги, объяснять, на что они идут, и спорить о целесообразности покупки. Вначале расскажи, затем докажи, - процитировала слова Себы и улыбнулась, потому что в памяти вспыхнули все оттенки его интонаций.
– Он решил самостоятельно обеспечивать свои Хочу, и вскоре нашел призвание…

Завернувший в коридор Глеб оборвал мои пояснения, внимательно осмотрел всех нас. Спросил, почему так долго, и почти не выдал гримасы боли, когда малышка ущипнула его, привлекая внимание.

– Глеб! – позвала она, и с наивном любопытством: - Что такое «пах»?

– Глагол, – последовал медленный ответ.
– Пах, пахнет.

Отличное объяснение. Мы с Олесей одновременно поджали губы, чтобы не рассмеяться.

– И в этом глаголе есть на-а-натертости?
– Поймав недоумевающий взгляд Глеба, малышка перевела стрелки: – Так Олеся сказала.

– Бывает и с ними, - ответил ей и бросил нам: - Даже спрашивать не буду, что вы обсуждали.

Ему и не пришлоcь. В этот самый момент перед нами в коридор высыпала ватага полураздетых парней от восемнадцати и старше. Разгоряченные, смеющиеся, живые. Они обогнули нашу группировку, одарив Лесю шепотками и приглушенным свистом. Глеб незамедлительно указал нам на выход, а девчонка независимо тряхнула головой и спросила, где ещё искал друзей мой Себа.

– Завтра, - пообещала я.

И чтобы выполнить обещание, до позднего вечера занималась вышивкой на блузке Олеси и ожидала бигбосса.

Он прибыл за полночь. Ворвался во входную дверь, грохнул ключи на столик, бросил рядом папку и матернулся, увидев меня. Н-да, идея встречать его в темном холле-гостиной, с тапочками в одной руке и чашкой какао в другой была не лучшей идеей. Услышав его речевой оборот, чашку я чуть не выронила, и остро пожалела, что не могу спрятаться в тапочек. Раз! И нет меня. И не нужно объясняться с озверевшим, слегка шокированным и оттого ещё более гневным бигбоссом.

– Не знала, что вы так умеете, - произнесла растеряно, чтобы хоть как-то прервать напряженный звон тишины. – Предполагала, правда. Когда Олег и Рыж… в смысле, оба Олега, и водитель, и помощник, по одному лишь вашему знаку заскакивали в джип и выскакивали из него.

Покраснения, вспыхнувшие на щеках Гладько, еще не сошли, но дышать он наконец-то начал. рвано. Дернул узел галстука, ожидаемо затянул его и поперхнулся.

– А еще от вас очень весело сбегает Шкафчик! – Упс, опять прокол с прозвищами. – То бишь Тимур. Я совсем не ожидала подобной прыти от двустворчатого… ээээм. – Двойной прокол.
– Ладно, если вспомнить его не совсем безобидное Ведьма, то все оговорки можно простить, - заявила я.

Крадучись, подошла к столику и хозяину дома, чей акт самоудушения нечаянно спровоцировала. Поставила чашку, рядом уместила тапочки и мягко отступила. Извинение абсолютно беззвучно слетело с губ. На этом я развернулась и во избежание прочих недоразумений поспешила ретироваться. Но дальше первой ступеньки мне уйти не дали.

– Тамара, зачем вы меня ждали?

– Хотела сообщить, что завтра Олеся пойдет в клуб! – произнесла, остановившись.
– Клуб конный.
– Первое следовало повторить, последнее подчеркнуть, авось бигбосс привыкнет к слову «клуб» и не особо разозлится, когда к нему добавится «ночной»?
– Съездим после обеда, можем задержаться до пяти.

Аккуратно покосилась через плечо.

Гладько кивнул, принимая информацию к сведению, я с чистой душой могла подняться наверх, но, сделав шаг, остановилась. Вспомнила, как сама сидела на кухне в своей пустой квартире, как временами чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Поежилась и решительно развернулась.

– Я составлю вам компанию!

– Зачем? – кажется, он совсем не обрадовался моему энтузиазму.

– Расскажу, как отлично мы провели время, как замечательно девочки себя вели и как нам не хватает вас по утрам. Вы никогда не думали о том, чтобы перекроить свое расписание и оставаться дома хотя бы до 8:00 или 7:30?

Казалось бы, задала совершенно безобидный вопрос, а челюсть у Гладько выдвинулась и визуально стала в два раза тяжелее. Кажется, мне сейчас на деле продемонстрируют, почему нянечки у Алисы сменялись каждые две недели.

– Идите, Тамара, спать.

Можно было обидеться, можно было заявить «Только после вас!», но я предпочла отмахнуться и от его приказа, и от давящего приказом тона:

– Ладно, посидим в тишине. Это я тоже умею.

Он посмотрел с сомнением, но прогонять не стал. Что интересно, среди вещей, которые Гладько привычно выгрузил из своих карманов на первый попавшийся стол, в очередной раз была бумага с красными пятнами. В последних я признала поцелуи, оставленные на белой поверхности женскими губами. Было в этом что-то нарочито романтичное и вряд ли ценное, раз бигбосс смял листок под моим любопытным взглядом и прямым попаданием зашвырнул его в корзину для мусора.

Люсиль сегодня не звонила, Рыж сообщениями не беспокоил и даже Полина не спешила спуститься за морковным соком. Второй день подряд. А может, и не второй? Кажется, из-за Стаса она временно забыла эту ночную привычку. Хотя всему виной может быть француз, с которым она флиртовала по вечерам, прикрываясь мелодией старого доброго джаза. Пусть языка я не знала, но легко могла определить те самые женские интонации тотальной заинтересованности. Определить и порадоваться, счастливая Королева – спокойные уроки у Алисы.

Гладько ел в абсолютной тишине. Я лишь раз спросила, как обстоят дела на работе и что там с трехбуквенной фирмой, то ли Н. Н. В, то ли В. Н. Н. Услышала утомленное: «Нормально», и отстала от него. С расспросами отстала, но не с фотками, которые я без зазрения совести при нем отправила ему же и подписала: «Это смеющаяся Олеся», «Это Улли, полузадушенный пятью узелками на шейном платке», «Стас, смущенный вопросом малышки о памперсе для спортсменов. Глаза бегают, потому что до этого она спрашивала про паx, который совсем не глагол», «А это Алиса, увидевшая детей в бассейне».

И пусть я забыла о наличии камеры в телефоне и сфоткала всех на обратном пути, искрящиеся глаза малышки и расслабленная улыбка старшей девчонки сигнализировали об удовольствии обеих. Хотелось добавить, что они перестали возвращаться домой как в тюрьму, но присмотревшись к бигбоссу, предпочла промолчать. Вдруг он и сам это ощутил? Ведь ощутил же?

Я подметила тени под его глазами, морщинки, легкую щетину и седину. Почти решилась спросить о девочках и их весьма удаленных от дома колледжах-школах, но словно настороженный зверь, Гладько оторвал взгляд от полученных фото и уставился на меня, не мигая.

– Тамара, что?

Я подавилась и вопросом, и вдохом, закашлялась, схватилась за чашку с приготовленным мною дня него какао, сделала большой глоток и мысленно перекрестилась. Вроде бы поел, вроде бы домой прибыл и тапочки надел, но это мало что изменило. Никакого доверия, никакой мягкости, никакого стремления слушать. Вот блин!

– Ничего, - прохрипела между попытками вдохнуть.

– Вы так рассматривали… – произнес он глухо. Фраза осталась недосказанной и в то же время полной.