Похожие судьбы всегда пересекаются

— Сто лет не пила какао, — она забралась на высокий табурет и, поставив локти на стойку, подбородком уперлась в ладони. — Спасибо за душ.

Дима обернулся, держа в руках кружки, и замер, разглядывая её. Юля взбила мокрые волосы.

— Что?

— Да нет… Просто… А, забудьте, — он мотнул головой.

— Извините меня, — Юля обняла кружку ладонями. — Я психанула очень не вовремя.

— Со всеми бывает, — Дима уселся напротив и пожал плечами. — Зато я увидел вас в новом свете.

— Каком? — Юля насторожилась.

— Обычном, — Дима пристально смотрел на неё. — Не в лучах рампы вашей карьеры.

— Звучит, как укор.

— Да? А я хотел сделать комплимент.

— Снова? Вы меня балуете.

— А вы этого не хотите?

Под его взглядом Юля почувствовала, что краснеет, и опустила глаза. В тишине что-то происходило между ними, и от этого «что-то» сердце колотилось, как бешеное. Дмитрий ждал ответа.

Кружка обжигала ладони, и когда жар стал невыносимым, Юля вскинула голову. Дима все также смотрел на неё — немного грустно и чуть-чуть мечтательно. От этого взгляда было не жарко, а тепло. Юля и забыла, что мужчины могут так смотреть.

Юля забыла, что такое тепло.

Она не сказала ни слова, потому что не хотела рушить тишину, сблизившую их. Она просто отодвинула кружку, положив горячие ладони на стол, приподнялась и, подавшись вперед, поцеловала собеседника. Осторожно, мимолетно, как будто на ощупь, коснулась его губ, больше ожидая ответа от себя, нежели от него. Она должна была понять, стоит ли игра свеч, нужно ли идти дальше или пора свернуть партию. Но она не учла заинтересованности противника в выигрыше. Поэтому, получив страстный, порывистый, неожиданно решительный ответ оппонента, она попросту растеряла все свои мысли, впервые за долгое время позволив себе целиком и полностью насладиться моментом настоящего.

Откуда-то издалека, будто из другой вселенной, донесся собачий лай.

— Пёс, — прошептала Юля, путая слово с поцелуем.

— Пусть, — в тон ей ответил Дима.

Хлопнула калитка. Юля вздрогнула.

— Кто-то пришёл, — она отстранилась первой, откинула назад мокрые волосы и сосредоточила внимание на кружке с какао, смущенная собственной пылкостью. А Дима просто любовался ею, такой женственной и хрупкой в своей растерянности и огромном мужском халате, и был невероятно доволен тем, что теперь-то её поцелуй совершенно точно принадлежал ему.

Глава 8

— Но даже если статью переквалифицировали, все равно срок можешь получить?

— Вряд ли, — Дима сел в Катькино кресло и, потянувшись, устало обвис на нем. — Ну, может, условно. Все упрется в компенсацию.

Толик нахмурился.

— То есть, если дашь, сколько он запросит, разойдетесь полюбовно, так?

— Ага.

— И ты собираешься ему платить?

Дима снял рабочие перчатки, привычно почесал шрам на ладони, согнул-разогнул пальцы.

— Придётся.

— И Светке тоже?

— Нет, — резко ответил Дима. — Я эту дуру защитить хотел, а она меня оклеветала и мобильный свой, который в комнате оставила, украденным объявила. Хорошо, свидетели есть, что она ночевала у нас.

— Нда-а-а… Мало он её лупит…

— Ладно, проехали, — Дима швырнул перчатки в мусорное ведро. — Кать, позвони Абрамову, пусть свой танк забирает.

— Хорошо, — Катя, жуя яблоко, вышла из-за ширмы, скрывающей закуток с холодильником и микроволновкой, и кивнула Диме. Тот подскочил и развернул ей кресло.

— Пжалста, садитесь.

Катя шлепнулась на свое место и, прищурившись, хитро посмотрела на Диму.

— А ну колись, начальник, что за дела у тебя с конкурентами?

— Не понял…

— Мне тут птичка на хвостике принесла, что хозяйка «Муравейника» у тебя вчера вечерок коротала.

Толик хмыкнул.

— И молчит…

Дима отвернулся от обоих, пожал плечами.

— Ситуация вышла. Ничего такого. Не выдумывайте.

— Аха.

— Кать, давай работай.

— Обед у меня, начальник, — Катька хрумкнула яблоком. — Имею право.

— Свидания будут или все чисто так? Жух-вжух? — Толик оперся задом о край Катиного стола и скрестил руки на груди. — Да ты не переживай! Мы же свои!

Дима вздохнул, потер ноющую шею и обернулся.

— Не знаю я, что дальше делать. Ну… В смысле, знаю… Пригласить её хочу, а куда…

Он снова пожал плечами.

— Она мадам крутая, — заметил Толик. — Ресторан, катамаран, Париж?

— Ресторан у неё есть свой. Катамаран, Париж… А что пооригинальней?

— А зачем? Предсказуемо и мило.

— Ну… Не знаю… Все не то… И какой мне Париж.

— Парк, пикничок, велосипеды?

— Ох, Толик, — Катя отправила огрызок яблока в ведро и, закатив глаза, покачала головой. — Босс наш прав. Разные женщины — разные свидания. Чем он удивит серьёзную, самодостаточную, всю такую непробиваемую бизнесвуман? Ей эмоции нужны, драйв. И отдых от людей.

Дима подошёл к Кате и, положив руку на спинку кресла, склонился над ней.

— Ну и? Твоё предложение?

Катька смутилась, но лишь на мгновение. Потянулась к мышке, уставилась на экран монитора.

— Я просто предлагаю, решать тебе, конечно.

Дима оперся рукой о стол и подался вперед.

— Я весь внимание.

Катька искоса глянула на него и, снова сосредоточив внимание на экране, тихо, почти шепотом ответила:

— Своди её в тир, в который вы ездите. Пусть из пистолета постреляет.

— А что… — Дима выпрямился, посмотрел на Толика. — Идея.

Толик затрясся от беззвучного смеха.

— Что ты теперь ржешь?

— Да так, — Толик обернулся, красный, как помидор. — Ой, фух… С твоим везением и её ловкостью она тебе там голову прострелит.

— Ой, Толя! Хохмач, я не могу! — Катя надула губы, и Толик вмиг сник. — Ерунды не говори.

— Спасибо, Кать. Очень помогла, — Дима отсалютовал ей. — Сейчас Герману и позвоню.

Катька проводила начальника тоскливым взглядом и вздохнула.

— Ты чего? — нахохлился Толик.

— Хороший он. Может, хоть с мадам повезет, — она мельком глянула на собеседника и вдруг с силой выдернула бумаги, на которые он имел несчастье сесть. — Чего встал? Работа сама себя не сделает! Иди давай в бокс!