Поиск. Начало. Китеж

Хайлюкс всё так же стоял ровно там, где мы его и оставили. Перегрузив вещи ребят и забрав кое-что из своего, мы пожелали друг другу хорошего отпуска и лёгкой дороги. Все поочерёдно обнялись, а затем мы расселись по машинам и тронулись каждый в своём направлении – Даня с Алисой налево, вдоль длиннющего поворота, куда мы ещё не ездили, а мы с Ольгой направо, мимо крепости и монастыря. Нас ждала обратная дорога: Волхов, Кириши, Новгород, Псков.

А по Староладожской крепости мы всё-таки погуляли, хоть и недолго, заодно взяв более-менее сносный кофе в кафе через дорогу напротив.

Андрей Бирюков. 27 июля, ночь. Старая Ладога

Бирюков молчал и мрачно осматривал свою группу, расположившуюся в монастырском дворике. Плохо. Трое трёхсотых. Два из них тяжёлые. Тёзка Бирюкова, Андрей Сол, фамилия коего была одновременно и позывным, закрыл там внизу собой Бехтерева, когда неизвестный враг выстрелил прямо через стену чем-то необычным, отдалённо напоминавшим дымовую гранату. Только чёрный дым рассеивался моментально, прямо на лету, да граната несла в себе некое подобие кумулятивного выстрела к гранатомёту, прошив каменную кладку, осколки которой разлетелись смертоносной шрапнелью по всему подземному залу.

Бор отреагировал первым, как и подобает командиру группы, пусть и временному:

– Ложись!

И всё равно его крик прозвучал слишком поздно. Дымный шлейф беззвучно пронёсся через подземелье прямо из стены, подле которой стоял огромный каменный ящик, и ударил в угол стены противоположной, по каменной кладке в той стороне, откуда они в помещение и заходили.

Сол, неотступно следовавший за Бехтеревым, лишь успел вскинуть руки в тщетной попытке закрыть голову и отшатнуться вправо, тем самым ненароком закрывая профессора от каменного крошева. В следующую секунду стена взорвалась, а в воздухе мерзко взвизгнуло сродни ОЗМ-ке облако каменных осколков.

Среагировать на команду успели не все. Бехтерев не успел. И Сол тоже. И умники, и ещё двое бойцов.

Камни ударили по стенам, стуча и выбивая местами искры. Что-то сильно ткнуло Сола в руку, да так, что того бросило на профессора. «Хорошо, хоть не в голову». Сол отпихнул от себя Бехтерева, пиджак которого выбросил целое облако пыли. Поднял глаза на остальных и увидел, как беззвучно заваливается на спину один из учёных – вместо левой половины нижней челюсти у того зияла развороченная дыра, где на долю секунды блеснуло что-то ярко-белое. В тот же миг эта пустота заполнилась багряной чернотой, залив кровью всё вокруг. Длинный истошный вопль, казалось, заполнил собой всё подземелье. Сол быстро отвёл взгляд, и, борясь с приступом тошноты, попытался прикрыть рот правой рукой. В поле зрения попал ещё один из своих – тот орал и катался среди пламени по полу, всеми силами стараясь сбить его с одежды: каменные осколки перебили ногу деревянной чаши, та упала вместе с горящими лампадами, расплескав масло широкой лужей, которая моментально вспыхнула, чадя копотью в свете языков огня и фонарей. Плечо шевельнулось в нужном направлении, но рука словно бы зацепилась за что-то. По костяшке почему-то то и дело бил затвор Грача на поясе под курткой.

Сол дёрнул рукой пару раз, неожиданно плечо отдало болью, которая за какую-то секунду из тупой ноющей превратилась в нечто, готовое свести Андрея с ума... Он опустил глаза и не сразу понял, что руку перебило или перерубило где-то посередине плеча, и основная её часть сейчас болталась, периодически ударяясь о бок наёмника, удерживаемая лишь рукавом софтшелла цвета хаки, огромным бурым пятном быстро напитывавшимся кровью.

Прямо как есть, не успев даже воздуха в грудь набрать, откуда-то из самой глотки, из утробы, начал подниматься то ли вой, то ли скулёж, то ли крик. Ещё секунда, и Андрей не выдержал и заорал в полный голос – настолько нестерпимой была боль – одновременно продолжая мотать остатками плеча в тщетной попытке поднять начисто перебитую конечность, а левой пытаясь водрузить перебитую руку на место.

А затем все вокруг засуетились, забегали. Кто-то подхватил Сола, вроде бы даже воткнул шприц-тюбик в другую руку, одновременно перематывая турникетом культю. Боль не отпускала, но стала какой-то стабильной, да и сердце перестало заходиться от ужаса. Но мозг всё равно отказывался принимать потерю ещё минуту назад вполне себе полноценной части тела.

Вокруг учёного уже собрался целый ряд спин, как своих, так и кого-то из наёмников. Видимо, пытались спасти как-то, хотя если задело шею, спасти можно разве что душу. Это если судить по характеру повреждений. Бедолага орал, периодически сбиваясь на захлёбывающееся бульканье, переходящее в приступы кашля. Сол видел лишь хаотично дёргающиеся ноги раненого. Брюки у того задрались выше голени, и между носками и штанинами мелькали полоски бледной кожи, сплошь покрытые густыми волосами.

Сол понял, что начинает терять сознание – то тщетно пыталось удержаться, цеплялось за мелкие детали, изо всех сил старалось концентрироваться на них, хоть и безуспешно. Мысли начали растворяться, вся правая половина тела с каждым ударом сердца взрывалась дикой болью. В висках стучало, пульс, подобно бобслеисту на зимней олимпиаде, лишь набирал скорость. Андрею оставалось только наблюдать за происходящим, будучи не в силах пошевелиться самому.

Все оставшиеся невредимыми понемногу отлипали от пола, ощетинившись во все стороны кто дробовиками, кто фонарями. Чей-то силуэт пытался что-то рассмотреть на стене, из которой прилетел выстрел. Сол не мог толком разглядеть, чей именно – перед глазами уже всё плыло. В воздухе стоял запах горелого камня, масла и синтетики, к которому примешивался до жути знакомый запах крови. Хотя бы не обделался никто, кажется.

А потом Сол всё же потерял сознание. Успел только заметить, как в жуткой гримасе искривляется рот Бора, на весь зал выкрикивая какие-то команды, больше напоминавшие собачий лай. Цвета начали искажаться, растворяться и смешиваться. Взгляд Андрея зацепился за капли слюны, вылетавшие изо рта Бартенева, крохотными искорками алмаза сверкавшими в свете фонарей, а после картинка поплыла, поехала в сторону и вверх, сменившись чернотой.

Его, учёного и обгоревшего наёмника буквально бегом вытащили из катакомб. Вроде бы был ещё выстрел или два где-то в глубине подземелья, когда их уже поочередно поднимали с помощью верёвки. Благо, никто больше не пострадал.

Они уже почти выбрались, Андрей очнулся на какое-то время и даже успел увидеть распахнутую дверь, как в висках снова застучало, а сзади раздались вопли, перемежаясь то матом, то чем-то и вовсе нечленораздельным. Сол сообразил, что нападавшие, похоже, вернулись и предприняли новую попытку атаковать группу. Внезапно напарник, что тащил его, зацепил перебитую руку, свет померк перед глазами Андрея, и он снова отключился.

Когда все уже выбрались наружу, Бирюков несколькими короткими командами распорядился оказать необходимую доврачебную Солу и учёному бедолаге, после чего их погрузили в один из Паджеро и умчали в больницу. Как там будут объяснять происхождение ранений, его не особо интересовало. Наёмники свяжутся по дороге с конторой, а те выйдут на руководство больницы. За это можно не переживать.

Отдал команду рассредоточиться – так хотя бы не сразу всех перебьют. Хотя Андрей сомневался, что нападение повторится. Похоже, их просто предупредили во второй раз. И, похоже, что им очень повезло отделаться одним лишь предупреждением. Надеяться на такую удачу впредь уже не стоило.

Бирюков стоял посреди двора, убрав дробовик за спину и засунув руки в карманы брюк, и задумчиво пялился на тёмное пятно возле стены, представлявшее собой Липу. Тот, прислонившись спиной к осыпающейся кладке, тихонько сидел прямо на куче строительного мусора, подобрав колени и почти не шевелясь. Прямо перед Андреем размахивал руками Бор, брызжа слюной и заходясь от бешенства, требуя то ли немедленно найти и покарать, то ли вызывать подмогу. Бирюков молчал, не особо вдаваясь в лай замкома, лишь переносицу почесал – пыль набилась в нос, и отчаянно хотелось чихать.

Мысль, точно мышонок в траве, мелькнула хвостиком, за который Андрей изо всех сил постарался ухватиться. Он не стал дослушивать длинную тираду Бора, просто отвернулся, поймав на себе странный взгляд Бехтерева, и, не проронив ни звука, зашагал к стоянке. Нужно подумать. От неожиданности Бор затих и вроде бы окликнул его пару раз. Бирюкову было всё равно.

Что самое интересное – незадолго до них в подземелье кто-то побывал, оставив и следы взлома, и следы присутствия... Но ничего не взял. Почему? Игумен, спускавшийся и уцелевший, клялся и божился, что всё из того, что в пещере было, осталось на своих местах. Что же это за конкуренты такие, которые ничего не воруют, не мешают и не попадаются на глаза, постоянно опережая их буквально на один шаг?