Поиск. Начало. Китеж
Шрифт:
– Гуманитарий, наверное!
Тогда я просто толкнул тяжеленную воротину от себя, и та с негромким металлическим шорохом гигантских петель легко отворилась метра на полтора сразу.
Андрей Бирюков. 28 июля, вечер. Вытегра
Машины они оставили на стоянке, бывшей некогда чем-то вроде пескобазы. Только песка на ней не было давным-давно, сплошное запустение и мрак. Зато место это вплотную примыкало к воде, в которой сейчас, уткнувшись в заросли травы и мелкого кустарника, покачивались четыре здоровенные чёрные РИБ-лодки, отдалённо напоминавшие серию БК-10 от именитого концерна «Калашников», только с закрытой спереди и с боков кабиной, которая была смещена ближе к середине
В то же время, в распоряжении конторы имелся неплохой авиапарк, состоявший как из гражданских бортов вроде того же Суперджета, на котором Андрей первый раз прилетал в Псков, так и из множества «Грачей» и «Крокодилов». И с бронетехникой была аналогичная ситуация – были и семьдесят-двойки, и несколько восьмидесяток. Но всё же контора отдавала предпочтение лёгкой технике вроде пикапов, Уралов, квадроциклов или таких вот РИБ-лодок, ибо, как полагал Седьмой, будущее войн за мобильными и дешёвыми средствами. Что ж, время покажет.
Бор сохранял невозмутимость, словно ничего не произошло. Они с того момента практически не общались, лишь один раз зам отчитался Андрею о выполнении. Продолжать его провоцировать или пока не стоит? Нет, сейчас нельзя, все поймут, что что-то не то, что командир на ровном месте волну поднимает. Пусть даст повод. Да и Андрей пока сам не понял, кто ещё в группе в случае чего займёт сторону Бора, а кто его, Манула.
Андрей подхватил рюкзак и автомат - Седьмой решил, что им стоило бы взять что-то посерьёзнее Вепрей. Всё же не овощебазу охраняют.
А вот насчёт автоматов вышел... Нюанс.
Последние минут двадцать Бирюков провёл в изучении доселе неведомой игрушки, партию которых контора доставила вместе с лодками. Чудо-юдо, которое он вертел в руках, носило название АДС, имело компоновку буллпап и предназначалось для боевых пловцов.
Вообще на них частенько испытывали всякие такие штуки. Где ещё доведётся проверить в реальных боевых условиях то или иное оружие или боеприпас? Помнится, в Сирии даже средства доставки тестировали. Хоть и недолго, там изначально ошибочная конструкция была, но тем не менее...
Магазин на 30 патронов, внешне копирующий калашниковский под «пятёрку». Да и калибр, похоже, мало чем отличается. Только вот сами патроны – такое же чудо-юдо, как и сам автомат. Когда Андрей вскрыл цинк, он чуть ли не впал в ступор: гильза вроде как та же самая, но вот пуля выглядела довольно экстравагантно.
Вот с чем контора пожадничала, так это с выстрелами к подствольному гранатомёту, который представлял собой единое целое с автоматом. Автоматно-гранатомётный комплекс, вот. Ну или как-то так. Короче, ВОГ-ов не оказалось ни одной штуки вообще.
Бирюков хоть и сомневался, что ему доведётся испытать невиданную доселе игрушку, но пальцы прям зачесались. Интересно же!
С другой стороны, опыт последних дней подсказывал: им куда нужнее фонари, нежели автоматы. Или нет? Как там Бор поживает, кстати?
Бор как раз прикладывался к такой же, как и у Андрея, новой игрушке. Ну хотя бы без магазина, и то радует – боец пока ещё оставался бойцом.
– Манул! – окликнул Андрея Липа.
Тот повернулся к подошедшему товарищу.
– Есть данные по конкурентам. Контора взяла записи с камер из университета и из монастыря в Старой Ладоге. Смотри сам.
Бирюков ткнул по иконке пэдээфки на протянутом планшете. Что тут у нас? А тут у нас Москалёв собственной персоной, его фото вчера вечером ещё изучили. Ладно, с ним всё понятно. Но разве Хесус тогда не стёр все записи? А, это накануне. Тогда ладно, тогда понятно.
А кто вот
эти все остальные?Андрей принялся листать файл.
Вячеслав Седов. 28 июля, ночь. Кижи
Мне казалось, что я разучился удивляться за несколько прошедших дней. Ну в самом деле – мистическое дымное нечто, древние таблички, подземелья, проникновения (совершенно незаконные, между прочим!) в древние монастыри. Плюс все вот эти дроны, Паджеры, катера и всякое прочее сочетание несочетаемого.
И ведь мы на машине путешествуем. У нас есть камеры, позволяющие делать снимки и видео. Есть удобная обувь и хорошая одежда. Есть связь и есть фонари. И кофе. И ноутбуки с планшетами. И квадрокоптер. А вот как раньше всё это было? Сколько времени занял бы путь, который мы проделали за несколько дней? Половину жизни? Нет, правда? Сколько лет ушло бы в те времена, лет пять? Или больше?
Что там говорил Москалёв про путь? Который к вечному благу? Может, Китеж – это и есть путь? И целью является именно путь, а не сама цель, простите за каламбур? Тогда что должно быть в конце пути? Обретение душевного равновесия после всех этих испытаний? Эк меня на философию потянуло. Толчок в спину – Даня решил, что я от увиденного в ступор впал, наверное.
А впасть можно было бы вполне. Считайте, что до сих пор мы толком ничего и не исследовали, не видели и не открывали для себя.
Пещера была гигантской. Настолько гигантской, что в ней поместилась самая натуральная церковь из рубленых брёвен. Не часовня, нет, именно церковь, даром, что без колокольни. Даня зажёг лампады у входа в пещеру, но это так – чисто обозначить направление, чтобы не заблудиться в темноте.
Каменный пол, мощённый огромными плитами, уходил в стороны от нас, теряясь во мраке, и обрывался каменной же лестницей вниз метрах в десяти перед нами. Там было что-то вроде подземной площади, посреди которой – наверное, посреди, размеры мы пока не могли толком оценить – и располагалась церковь. По бокам от лестницы, окаймлённой каменными перилами, в ряд выстраивались, чередуясь, скамьи и лампады. Вообще убранство было довольно аскетичным, минималистичным даже. Но вот масштабы... Зачем всё это было городить под землёй? Почему все точки нашего маршрута постоянно ведут под землю? Что за Ад Данте?
Мы спустились по лестнице и зашагали к церкви, зажигая по пути лампады то слева, то справа. В конце концов, аккумуляторы в фонарях надо экономить. Мало ли что?
И снова массивные двери, обитые потемневшим железом. Символы перекликались с теми, что мы видели до этого. Наверняка один и тот же мастер все двери обивал. Засова, кстати, на этот раз почему-то не было, что довольно странно, учитывая историческую любовь в нашей стране к заборам и замкам. Поэтому я просто упёрся и попытался толкнуть дверь, но та даже не пошевелилась. Памятуя о Дане за спиной, только и ждущем повода лишний раз похихикать, я потянул массивную ручку на себя. С лязгом и скрежетом, разнёсшимся по всему залу и заполонившим собой каждый уголок гигантской пещеры, дверь крайне неохотно подалась, сдвинувшись ровно настолько, чтобы можно было пролезть внутрь.
Вся церквушка, вернее, церковь, состояла из всего одного помещения. Напротив входа, у дальней стены, возвышалось что-то, напоминающее иконостас, но только напоминающее, ибо сюжеты рисунков были немного... странными, больше похожими на жертвоприношения, нежели классическую иконопись. Хотя стилистика полностью совпадала с привычными глазу иконами.
Перед «иконостасом» – именно так, в кавычках - и по бокам, вдоль стен, в два-три ряда стояли скамьи, чередуясь с лампадами. А в центре помещения – язык не поворачивался называть это церковью – стоял большущий каменный стол, выбитыми рисунками на нём похожий на саркофаги, уже встреченные нами ранее.