Поиск. Начало. Китеж

Наёмник еще пару секунд продолжал тащить за собой Ольгу, но внезапно психанул, резко толкнув её в мою сторону. Она упала на пол в нескольких шагах передо мной, а Бор демонстративно вскинул руки на уровень груди и повернулся спиной.

– Ну их к чёрту, профессор! Давайте тогда я буду добровольцем?

Я шагнул к жене, продолжая удерживать в прицеле Бехтерева, несмотря на очутившуюся между нами фигуру Бора.

Справа от меня оказался Бирюков, как-то очень спокойно и устало глядя в мою сторону, и всё так же недвижимо, скрестив на груди руки, продолжая просто присутствовать, но не принимать участие. Интересный персонаж, вообще-то. Он тут что, сам по себе? Или просто он умнее остальных?

Внезапно что-то ткнуло меня в спину между лопаток. Сзади послышался вкрадчивый голос:

– Всё, допрыгался, мудила?

Приехали. Забыл.

– Голова не болит?

– Ствол убери, герой, мля!

– Убираю. Тихо. Я никуда не денусь, успокойся.

Сердце опять готово было выпрыгнуть из горла прямо Ольге в руки. Хорош, ничего не скажешь. Внезапно голос сбоку пробасил:

– Слава. Убирай. Просто поверь. Рано.

О как. Один из наёмников перевёл ствол на Бирюкова. Я убрал руку с цевья, медленно выдвинув её раскрытой ладонью вперёд и поднял автомат стволом вверх.

– Андрей! – Бор и тут не удержался. – Ты решил скоропостижно покинуть наши ряды?

Бирюков молчал, глядя в упор на меня.

– Да чёрт с вами со всеми! Шах, забери ствол!

Тот, что был сзади, выдернул автомат у меня из пальцев, чуть их не вывихнув. Ладно. У нас неожиданный союзник – это плюс. Мы в заднице – это минус. Плюс на минус... Всё равно задница.

Почему он не вспомнил про гранаты? А нет, вспомнил, сорвал с меня сумку, заглянул внутрь и перекинул себе на плечо, к моему автомату. Не заметил?

– Манул, с тебя ещё увлекательный рассказ, как ты докатился до такой жизни. Но чуть позже, – Бор подскочил к Бехтереву, снова высунувшемуся из проёма. – Док, к чёрту всё! Давайте уже, я готов!

Сдурел? Или ещё не понял?

Вячеслав Седов. 29 июля, утро. Дружинное озеро

Перед тем как начать Переход для Бора, нас завели в церковь, где внезапно стало слишком людно. Церквушка внутри оказалась копией той, что мы обнаружили под Кижами. Интересно, там хоть что-то осталось в более-менее потребном виде?

Нас втроём выстроили у стены под боковым иконостасом. Бирюков, Ольга, я. Наёмники опустили автоматы, но палец с триггера никто не убирал, видать, научены последними событиями. Да и ладно.

На каменном столе, почти не отличавшемся от того, что мы видели несколько часов назад в подземелье на острове, распластался обнажённый по пояс и замотанный в какое-то сырое тряпьё Бор. Руки его были раскинуты в стороны и примотаны верёвками к отверстиям по бокам стола. Хороший тамада, и конкурсы интересные, ага.

Бехтерев подозвал к себе двоих наёмников, те озадачились, но просьбу выполнили. Обошли с двух сторон стол, выдернули откуда-то из глубин разгрузок ножи, выдержали МХАТовскую паузу и просто вскрыли Бору вены на руках. Ровно как на изображениях с иконостаса прямо перед нами. Бор даже не дёрнулся, взгядом фанатика сверля потолок и беззвучно шевеля пересохшими губами. Кровь густыми струйками потекла по желобам на столешнице прямо в подставленные пластиковые контейнеры вроде тех, в которых офисные работяги таскают на работу обед.

– Пропитывайте, пора! – распорядился Бехтерев.

Двое гражданских забрали пластиковые контейнеры, подставив взамен новые. У ног Бора двое других вертикально держали странную конструкцию, более всего напоминавшую древнюю композитную плиту – слой чёрного угля, ткань, слой чего-то, отдалённо напоминающего слюду. И так несколько раз. В торце плиты находились несколько отверстий, куда умники аккуратно начали вливать кровь Бора.

– Следующий контейнер! – Бехтерев, наклонившись, оценил объем набравшейся крови и отдал команду. В свете факелов и лампад... Не для слабонервных зрелище, ему только балахона с колпаком не хватает. Белого.

Бор почти затих. Я хотел было поинтересоваться у Бехтерева, на кой мы ему сдались, если уж он нашёл себе подопытного, но, заметив взгляд Бирюкова, вовремя прикусил язык. По всему выходило, будто бы профессор впал чуть ли не в транс. Религия религией, а наука тоже вон каких фанатиков воспитывает. Жуть!

Мне показалось, или в церкви как будто потемнело?

– Плиту!

Бесшумно, словно призраки, четверо подхватили плиту, пропитанную кровью Бора, и не спеша водрузили на столбики по краям стола. «Типичный журнальный столик, чо». Почему в такие моменты в голове постоянно какая-то ерунда?

Стоило плите лишь коснуться последнего столбика, в ушах, медленно нарастая, начал отстукивать пульс. Да ладно?! Разве это так работает?

Всё помещение внутри церквушки словно погрузилось во тьму. Нет, лампады и факелы горели с той же силой, я видел, что огоньки пламени плясали так же, как и раньше, но вот света они как будто не давали. То ли он увязал в тягучем воздухе, рассеиваясь по пути, то ли тьма становилась настолько смолисто-липкой, что просто пожирала свет... Не знаю.

Пламя не освещало уже вообще ничего, лишь обозначало место, будто красный фонарь на антенне многоэтажки посреди города. А от тела Бора начал исходить свет. Иссиня-белый, чистый, насколько это только возможно, поток света начал подниматься от груди распятого, упираясь в слоёную плиту прямо над ним. Световой поток всё усиливался, на стенах появились тени от лампад и от их пламени. Разве такое возможно вообще?

Внезапно световой поток прервался. Пламя вспыхнуло с новой силой, оранжевым подсветив всё внутреннее убранство церкви. А над верхней плитой формировался непроглядно-чёрный дымный шар, набирая объем из точки размером меньше спичечной головки.

Стук в ушах уже занимал всё пространство внутри черепа. Он напоминал то, что я слышал и ощущал до этого, но только ритм был рваным, то ускоряясь, то замедляясь, то почти стихая, то беря настолько бешеный темп, что мне казалось – ещё чуть-чуть, и голова моя просто взорвётся, не выдержав сумасшедшего набора ударов.

Шар, похоже, закончил формироваться, приняв размеры баскетбольного мяча. Приподнялся в воздухе, немного покачался над плитой и подплыл к Бехтереву. Тот неотрывно смотрел на него:

– Добро пожаловать в новый мир, Олег Романович!

Шар закачался, будто кивая, затем чуть откатился назад к дверям, вращаясь вокруг своей оси. Он так пространство сканирует или что? А затем прямо с места, без разгона, сразу взяв скорость, за которой даже глазом было не уследить, понёсся вперёд.

Вячеслав Седов. 29 июля, утро. Дружинное озеро