Пока мы будем летать

Мне хочется сказать Брук, что я влюбилась. По-настоящему. Я чувствую это, потому что эти чувства отменны от того, что было с Патриком или Томом. Это не просто бабочки, это пульсации по всему телу, отбивающие бешенный ритм колотящего об грудную клетку сердца. Это цветы, которые расцвели в моих легких и не позволяют мне ровно дышать, опьяняя своим сладким запахом. Это любовь. Это жизнь. Моя. И я чувствую её каждой клеткой своего изнеможенного долгими поисками тела.

Пытаюсь найти Брук или хотя бы Тима, который вроде бы попросил меня отвлечь Флинна, что у меня получилось совсем не намеренно. Мне плохо видно лица, поэтому я стараюсь ориентироваться на одежду. Я совсем не сосредоточена, поэтому получается не совсем хорошо.

Танцую вместе с другими, продвигаясь всё глубже и глубже в толпу. Мои движения по-прежнему нелепые. По крайней мере, теперь я не ощущаю необходимости выпить. Танцевать я буду, закрывшись в своей комнате, отдавшись своим чувствам, которые кипят во мне.

Не нахожу Брук в толпе, поэтому плетусь к бару. Издали замечаю, что её там нет.

Решаю сделать минутный перерыв и пойти в туалет. Но мне так и не удается дойти туда. Я замечаю Брук, прижатую к стене Тимом. Они целуются, а я стою в оцепенении.

Это не правильно. Сначала мне хочется остановить их, но я останавливаю себя от этого решения. Чем быстрее Брук покончит с Флинном, тем быстрее я смогу обрести с ним счастье. Может, я и эгоистка, но так ведь будет лучше для всех. Не так ли?

Глава 13

Эйприл

Стою у дверей дома Мишель и не осмеливаюсь нажать на звонок. У меня даже рука не поднимается, и это пугает. Может, я зря согласилась прийти на пижамную вечеринку? В конце концов, мы не в младшей школе и даже не в средней. Зачем это? Зачем я вообще согласилась прийти?

В последнее время отношения с Мишель и Фостером просто полетели к чертям. Вместо того, чтобы отмалчиваться, я отвечаю саркастичными фразами, несколько резкими. Когда я отвечаю что-то этакое, все затихают. Не знаю, откуда у меня на языке столько яда. Хотя, погодите-ка, знаю! Мои лучшие друзья дешевые подделки из Wallmart. Я не верю им, поэтому каждая их произнесенная фраза раздражает меня.

Раня их, я раню и себя. Это худшая часть наших отношений. Наверное, мне было бы гораздо легче, если бы в ответ я получала ту же дозу негатива, что и отдаю. Но за каждым моим едким замечанием или ответом следует лишь немое понимание. Я хочу, чтобы они кричали на меня, говорили, какой невыносимой и отвратной я стала, чтобы они осуждали меня и ненавидели. Но вместо этого я лишь сама ненавижу себя. Ещё больше, чем было до этого.

Сегодня на одной из перемен, когда я хотела спрятаться от внешнего мира, Мишель нашла меня. Она всегда знает, где я могу быть, и порой это пугает. И хотя иногда это успокаивает, но чаще всего раздражает.

Девушка переминалась с ноги на ногу, как я сейчас, не в силах подобрать правильных слов. Похоже, я превратила себя в монстра в её глазах и глазах Фостера, который относился ко мне по-прежнему добродушно. Она предложила прийти к ней домой, чтобы устроить что-то вроде пижамной вечеринки. Родители уехали, этим случаем нельзя не воспользоваться. Я зачем-то согласилась, удивив этим решением нас обеих.

— Поговорим о разном, ладно? — спросила девушка, глядя своими большими голубыми глазами на меня. Прежде, чем ответить я сделала глубокий вдох. Натянув на лицо подобие улыбки, я кивнула головой. Мишель сразу же бросилась обнимать меня, от чего я едва не задохнулась, а затем она убежала.

Теперь я стою у двери её дома и не понимаю, что заставило меня ответить «да». Ненавижу это.

Может, мне стоит просто развернуться и уйти? Завтра можно будет сказать, будто я забыла об этом. На телефонные звонки не отвечала, потому что не слышала. В онлайне меня не было, потому что была весь вечер занята… Убирались с сестрой в доме. Пусть после приезда Брук я вижусь с Харпер ещё реже, но кто об этом знает?

Но только я разворачиваюсь, чтобы уйти, как двери за моей спиной открываются.

— Эйприл! Наконец-то ты пришла, — девушка бросается обнимать меня. Её горячая щека прикасается к моей холодной. После тридцати секунд теплых дружеских объятий Мишель пропускает меня в дом.

Чувствую себя крайне неловко.

— Джон в своей комнате со своим другом играет какую-то дурацкую компьютерную игру. Думаю, они не будут нам мешать, — сквозь улыбку проговаривает девушка. Она помогает мне снять пальто и терпеливо ждет, пока я сниму ботинки.

Мишель уже в пижаме. Её светлые волосы завязаны в два низких хвоста, что выглядит вполне мило. На ней зеленая пижама. Длинные штаны, которые достают до самого пола и болтаются, так как, вероятно, велики ей. Кофта с закатанными рукавами, посредине нарисовано большое красное яблоко. Я представляла, что на ней будет нечто более мрачное. Может, даже сексуальное. Повседневный стиль Мишель значительно отличается от этого.

— Молись, чтобы вы не помешали нам, — кричит из своей комнаты Джон, когда мы проходим мимо. Мишель захлопывает двери, и мы обе смеемся. В груди неприятно щемит, от чего я первой перестаю смеяться, опустив уголки губ вниз.

Мишель проводит меня в ванную для переодевания. Мне кажется нам обоим неловко. Будто мы две незнакомки, пытающиеся найти общий язык друг с другом. Но, наверное, ещё больше неловкости придает знание того, что я знаю о том, как относилась ко мне девушка раньше. И теперь, когда она улыбается мне в лицо, я хочу завопить о том, какая же она жалкая лгунья. Но я продолжаю держать это в себе.

Закрыв за собой двери, начинаю снимать с себя одежду. Широкий свитер висит на мне неуклюже, будто велик на несколько размеров. Легко снимаю его через голову, оставшись лишь в лифчике. В зеркале напротив возникает девушка достаточно худая, чтобы её снес ветер и качал на своих прозрачных крыльях.

Я не замечала этого, когда бегло смотрела на себя в зеркало каждое утро или переодевалась в школьную форму оттенка зеленой трясины. Я перестала следить за тем, как моё тело изменилось. И теперь задержав свой взгляд на картинке, застигшей напротив, мне сложно отвести глаза.

Розовые волосы заправляю за уши, чтобы не мешали. Прикасаюсь пальцами к животу, что заставляет меня поежится. Кожа настолько бледная, что, кажется, будто она светится. Замечаю контуры ребер, выпирающих наружу, и застываю в ужасе. Сбоку красуется большой синяк. Я даже не помню, откуда он у меня. Опускаю глаза вниз и смотрю на свои руки. Кожа плотно облегает фаланги, и это выглядит так ужасно, что мне хочется просто расплакаться.

Подхожу ближе и начинаю рассматривать лицо. Линия скул подчеркнута. Все округлости исчезли, а углы заострились.

Стук в дверь, и я подрываюсь с места.

— Эй, ты ещё долго? Я уже всё приготовила! — говорит Мишель, не скрывая в голосе нотки волнения.

— Ещё две минуты, — говорю я. Надеюсь, моё волнение она примет неправильно.

В конце концов, я отворачиваюсь от зеркала. Достаю из рюкзака розовую пижаму с чёртовыми единорогами и надеваю. Когда поворачиваюсь обратно, то больше не могу не видеть того ужаса, что я сотворила со своим телом. Через слой одежды чувствую холод, исходящих из моих костей.