Пока мы будем летать

Я просто давлюсь воздухом. Начинаю громко кашлять, задыхаясь, от чего собираю ещё больше неодобрительных взглядов со стороны других пассажиров автобуса.

— Нет, — уже шепотом продолжаю я. — Если он не звонит тебе, значит, это его проблема. И вообще мне он нисколечко не понравился. В нем нет ничего такого, чего не было бы в других парнях, — стараюсь говорить убедительно. Пытаюсь представить Тома. Он стоит у меня перед глазами, и я бросаю каждое слово ему в лицо.

По ту сторону телефона нет ответа. Молчание. Брук умолкла. Образ Тома уплыл с глаз. Мои мысли вернулись к Флинну. Тревога тоже вернулась.

— Наверное, ты права, — говорит, наконец, девушка. — Я не буду звонить ему. Он не стоит того, — грустно произносит она. — Спасибо тебе, Харпер. Ты моя лучшая подруга и всегда ею будешь, невзирая ни на что.

Мы общались недолго после этого. Пара невзрачных вежливых вопросов касательно общих дел и погоды. Мы попрощались довольно-таки сухо. Я с облегчением вздохнула, когда поняла, что этот разговор окончен.

Вглядываясь в собственное отражение в окне, не вижу в своем лице по-прежнему ничего из того, что видит в нем Флинн. Мне стоит закрыть глаза, и воспоминание о том, как его зеленые глаза внимательно изучают моё лицо, снова крутятся в голове. Его ладони бережно касаются моих. Мои губы сплетаются вместе с его губами.

Он только мой. Мне даже не нужно доказательств. Я это знаю. Я это чувствую. Только почему чувство это кажется мне таким опасным?

В Шрусбере я пересаживаюсь на поезд. Свет выключен, но я всё равно не могу уснуть. Тот самый парень, что сидел передо мной, теперь будто нарочно сел рядом со мной. Его голова едва ли не касается моего плеча. Он спит, приоткрыв рот. Я ему завидую.

Смотрю на экран телефона. Я поставила его фото. Так глупо и по-детски, но не могу перестать смотреть на его улыбающееся лицо рядом с моим. Глаза сверкают, счастье бьет ключом. Мы оба счастливы. И я должна быть счастлива предстоящей встрече, но, как только часы показывают 00:00, чувствую лишь сожаление.

У нас с Эйприл никогда не было никаких особенных традиций на день рождения. Разве что кроме одной. Поздравлять в полночь. Поэтому с наступлением её дня рождения я без промедления набираю её номер.

Она включила автоответчик. Отлично. Набираю номер Эйприл ещё раз десять, лишь после этого решаюсь оставить сообщение:

— Эй! У кого сегодня день рождения? Вроде бы у тебя, — пытаюсь звучать весело и жизнерадостно. — Если я снова перепутала день твоего рождения, то не обижайся, — тихо смеюсь, что звучит совсем фальшиво. — Вот тебе уже семнадцать, Эйприл. Ты стала уже совсем взрослой. Но для меня ты всегда будешь младшей сестренкой, которую я буду безмерно опекать. Тебе никогда не избавиться от меня. Даже и не мечтай. Надеюсь, ты когда-то поймешь меня, Эйприл. А ещё было бы неплохо, если бы прежде ты простила меня. Я никогда бы не предала тебя, Эйприл. Я слишком сильно люблю тебя. Ты всегда будешь для меня на первом месте. Я впервые в жизни дала самой себе шанс и… Ладно, я просто надеюсь, что ты простишь меня и всё. Я люблю тебя.

Слёзы уже омывают моё лицо. Я снова дала им волю.

— Отличная речь, — бурчит парень, находившийся рядом. Но не успеваю ответить ему что-либо, как слышу его тихий размеренный храп.

Вскоре я всё же тоже уснула. Длинная ночная дорога утомляет. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я видела нечеткие сны. Будто ослепленная солнцем, смотрела на мир, пытаясь уловить силуэты.

Сны эти оказались не так далеки от реальности. Ничего конкретного. Ничего ясного. Я просто еду ночным поездом в Лондон к парню своей лучшей подруги. Он украл мои картины, чтобы продать их и заключить для меня сделку, что может изменить всё моё будущее. И одно осознание происходящего кружит мне голову. Не могу поверить в то, что это правда.

Открываю глаза, когда весеннее ещё холодное солнце режет глаза. Открываю сначала один глаз, затем другой. Я еду. Это не сон. Хотя картинка всё ещё нечеткая.

— У тебя телефон звонил уже трижды, — слышу незнакомый голос над самим ухом. Резко поворачиваю голову и чувствую, как хрустят кости. Рядом сидит парень. Тот самый, с которым мы в дороге ещё с Айронбриджа.

При дневном свете могу рассмотреть его лучше, но не хочу делать этого. Лишь краем глаза отмечаю его светлые блестящие волосы, растрепавшиеся ото сна, и длинный прямой нос. От него сладко пахнет. Он ест булочку с корицей и пьет чай. В желудке неприятно урчит, но я всё равно первым делом хватаюсь за свой телефон.

Два пропущенных звонка от Флинна. От Эйприл ни слова. Она ненавидит меня.

Он оставил сообщение, что уже ждет меня на вокзале. Это заставило меня улыбнуться. Радость предстоящей встречи смешалась с грустью, в которую я погрузилась из-за отсутствия любой реакции со стороны Эйприл.

Чего ей стоит хотя бы позвонить мне, чтобы ещё раз наорать на меня? Мне от этого стало бы легче. Последние её слова, брошенные небрежно, были слишком жестокими. Не словом, а мечом, она поразила меня. Вонзила смертельное орудие прямо в сердце. И оно, переживая тупую боль, продолжает биться вопреки всему.

— Сколько ещё до Лондона? — спрашиваю у своего соседа.

— Ещё где-то полчаса. Мы уже совсем близко, — радостно отвечает он, видимо, тоже будучи возбужденным от сладостного предвкушения.

Забываю невольно обо всем, когда окрестности большого города вырисовываются перед глазами. Мне никогда не приходилось быть в Лондоне. И это никогда не было моей целью. Меня сюда не тянуло. Я была поклонницей других городов — Рима, Парижа или Берлина. Я считала, что это красиво. Лондон тоже казался мне по-своему красивым, но я не видела в нем чего-то большего, чем просто город.

Жилые дома, ничем не примечательные, выстроились в ряд. Но чем глубже мы двигаемся, тем выше дома, тем больше было людей вокруг.

Поезд начинает замедлять своё движение. Восторженная, я выглядываю в окно так, будто Флинн может быть одним из этих людей. Будто он везде. Моё сердце стучит всё сильнее в такт стуку колес. Прилив радости вытесняет из груди печаль, которую я удачно оставляю позади.

Поезд остановился. Люди столпились в проходе, ожидая выхода. Всё ещё продолжаю заглядывать в окна, выискивая Флинна. Поддаюсь общей суете. Чувствую себя ещё более взволнованной и не уверена, нравится ли мне это чувство.

Когда мы выходим, делаю глубокий вдох. Люди толкают меня торопясь куда-то, а я просто стою на месте с большой сумкой в руках и не могу отвести восторженного взгляда от большого стеклянного потолка, через который, кажется, видно затуманенное небо.

— Ты здесь кого-то ждешь или…? — меня задевает локтем парень, что сидел возле меня. Через плечо у него перекинута сумка, такая же, как и у меня. Он смотрит куда-то прямо, выискивая в толпе кого-то. Я даже не уверена, разговаривает ли он со мной, но похоже, что так и есть.

— Я…? Да, — замешкавшись, отвечаю. Поправляю на плече сумку, но по-прежнему не сдвигаюсь с места. — Спасибо, — говорю я ему. Краем глаза смотрю на этого парня. Он кивает головой, поняв, что я имею в виду, и я почему-то улыбаюсь.

— Харпер! — доносится до меня родной голос Флинна, который даже непривычно слышать. Я лишь обернула голову, а он уже зажал меня в своих объятиях. Я даже не успела опомниться, как просто оказалась сжата в его крепких руках. Знакомый запах его парфюма впитался мне под кожу, и я растворилась в нем, как только оказалась рядом.