Покемон. Реальный мир

Не до конца понимая, что творю, а если быть честным хотя бы с собой, то совсем не понимая, я окутал поглощенную, но пока еще не растворившуюся энергию молнии своей аурой, и выпустил ту наружу, как обычно я выпускаю туман. Вместо предполагаемого наэлектризованного облачка красного дыма, на свет появилась красная же молния, что с безумной скоростью влетела в призрака, практически не принеся тому дискомфорта… Однако часть моей энергии, не материализованной в тумане, оказалась внутри его призрачного тела. Словно паутинка, она тонкими нитями расползлась по всей площади черного облака, и я все еще чувствовал с ней связь, пусть и была она достаточно вялой…

Желание, или скорее посыл, и вся эта энергия возвращается обратно, в виде уже знакомой мне красноватой дымки.

— Гьяар? — покемон не выглядел так, словно испытывал боль, но отчего-то поддерживать свою нематериальную форму больше не мог, — Гар! Генгар!

Медленно в его ауре начали протекать странные, неописуемые процессы. Словно она начала уплотняться… или проявляться. Точного определения подобрать невозможно, ведь я совершенно не понимаю сути процесса. Очередная попытка открыть глаза, — любопытство сильнее страха, пусть и мнимого, — принесла с собой не только резь, но и долю понимания: покемон принял свой материальный вид, перестав изображать из себя тучку. Возможно, та самая тучка, которая исходная, попросту кончилась? В любом случае, внешне он был самым обычным генгаром, с той лишь разницей, что в глубине глазниц иногда виднелся желтоватый отблеск молний.

— На дикого не похож… Позови хозяйку!

— Ге-ге-ге… — проказливый смех был мне ответом.

Я ощутил, как покемон совсем беззвучно двинулся в мою сторону. Ощутил приближение его ауры, и стоило мерзавцу оказаться на расстоянии вытянутой руки, как схватить его за призрачное ухо, выпустив наружу небольшое количество тумана, оказалось достаточно простым делом.

— Я сказал. Позови. Свою. Хозяйку!

— ГА-А-А-АР!

От испуга он верещал, или от боли… Разницы никакой, ведь визг его в любом случае отдавался мощным эхом в ушах. Исключительно силой воли я поборол желание закрыть проблемный орган руками, и речь не о пасти покемона, хотя идея эта тоже неплоха, но… долго терпеть подобное издевательство не стал. Замахнувшись посильней, я отправил верещащее нечто в полет, в сторону целой группы медленно приближающихся человеческих и покемоньих аур, среди которых я без труда опознал несколько лапрасов, пару джинкс и достаточно мощного призрака, аура которого принимала крайне странный вид, а ядра вообще не было видно. Скорее всего это подмога, но лучше не расслабляться.

Думаю, вид моего нового оранжевого друга должен внушить предполагаемым противникам опаску?

— Теперь ты доволен? — спросил я, опустившись на нос гиганта, и устало облокотившись на его рог, — Тумана больше нет. Ни снаружи, ни внутри твоей головешки.

— ПУ-У…

— ТИШЕ! Я умоляю тебя, просто будь тише! Лучше… Вообще ничего не говори, идет?

— ПФР!

Будучи ослепленным, страдающим от любого мало-мальски громкого звука, я ни в коем случае не чувствовал себя уязвимым. Напротив! Я пылал энтузиазмом испытать свои новые возможности, вот только очень вряд ли мне предоставят такую возможность в ближайшее время. Очевидно, что тот генгар не принадлежал противникам. Он явно не пытался меня убить, а лишь «тыкал палкой» в труп, проверяя, труп ли это. Остается лишь ждать, пока зрение и слух адаптируются к новым реалиям. Ну, или пока меня не подберут, ведь не могут же они просто взять, и забыть об этой гигантской оранжевой туше?

* * *

Ожидание неминуемой кары — самая страшная пытка. Настоящая проверка целостности нервной системы любого разумного. Барклай ушел, как только объект М-2 был выведен в безопасную зону, оставив своих подопечных одних. Наедине с кучей противоречивых знаний, что в сумме обеспечат нервный срыв любому здравомыслящему человеку. Каждый в этой комнате понимал реалии, в которых они оказались, но отношение к ним было на диво разным: Барклай не брал к себе заурядностей.

Раз — все они работают под руководством одного из ведущих ученых региона… Который, можно сказать, предал единое правительство, и начал работу под началом крайне опасной организации, затянув их всех с собой. Два — только что они закончили сбор данных с… живого оружия, способного изменить баланс сил в их регионе. Способного собрать собственную армию, да и самому выступить в роли этой самой армии. Три — они провалили все возложенные на них миссии, и едва не уничтожили первый и единственный экземпляр этого оружия. Совокупность этих трех фактов приводит к единственному выводу, который, кажется, понимал лишь один человек в этом темном кабинете.

Нескладный темноволосый веснушчатый юноша, совсем еще подросток, издал тяжелый протяжный вздох, в попытке сбросить одолевающее его напряжение. Он откинулся в кресле, опустил руки на рабочий стол, прикрыл воспаленные глаза и задрал голову кверху. Едва выйдя из крайне тяжелой, динамичной битвы, он никак не мог успокоиться, прекрасно видя ее результаты. Пусть сам он не принимал непосредственного участия в сражении, но именно на его плече ложился анализ всех возможных действий, а также выбор оптимальных методов и траекторий атаки, что выматывало неимоверно.

— Да ладно… Все не так уж и плохо, — услышал он жизнерадостный женский голос справа. Грудной и глубокий, присущий, скорее, оперной певице, чем простой ученой, — Только посмотри на эти данные! Это же просто отвал!

— Лиззи… — тяжело вздохнул юноша, с укоризной глянув на увлеченную девушку, — Посмотри на мои руки… Просто посмотри!

В подтверждении своих слов, он оторвал конечности от стола, развернув те ладонями кверху. Потные ладошки ощутимо подрагивали, показывая немалое нервное напряжение и сильную усталость.

— Ты воспринимаешь все слишком близко к сердцу, — ответила девушка, оторвавшись-таки от своего монитора, — Профессор не допустил бы провала операции. Он, как и все мы, кровно заинтересован в успехе.

— Но это и есть провал, Лиззи. Для полной феерии не хватило только убийства М-2… И даже тут мы прошли на грани. На грани! Понимаешь?!

— Рич…

— Удача! Слепая удача! Окажи его организм чуть меньшее сопротивление, и последние дозы транквилизатора убили бы его… Задержись он в нулевой зоне на лишнюю секунду, и мы лишились бы контроля. Пробудись он полуминутою раньше, и смог бы без труда сбросить поводок! И даже так, мы провалили все, что только можно провалить! — молодой человек с силой взъерошил непослушные черные волосы. Переплетя пальцы, он закрыл голову руками, словно в попытке скрыться от мира, и опустил локти на стол, да с такой силой, что даже стоящая на нем клавиатура с грохотом подпрыгнула, чем окончательно привлек к себе внимание всех оставшихся в зале людей.

— Ричи, успокойся…

— Знаешь, раз уж нас все равно всех убьют, — мертвым голосом проговорил парень, — то…

— Не убьют, Ричард. Не убьют.

В зал зашел профессор Барклай. Его сопровождал хмурый бугай двухметрового росту, и такого же размера в плечах, степенно следующий за спиной профессора. Под полами белого халата бугая виднелась вполне узнаваемая белая же форма, на брюках которой, в области бедер, особо внимательные обитатели управляющего зала могли разглядеть по три золотистые полосы, окольцовывающие ноги мужчины.

На вид Барклай был крайне радушен и даже воодушевлен, что особо контрастировало на фоне угрюмого лица его сопровождения, и совсем не увязывалось в голове юного Ричарда. По его мнению, уж кто-кто, а профессор точно должен знать, насколько глубока «нора диглетта», в которую они угодили. Старик дошел до своего рабочего места, находящегося на помосте, отчего во время операции ему было крайне удобно следить за данными на всех рабочих местах его свиты. Он остановился у самого стола, а рядом с ним примостился и один из членов высшего командования «Ракеты».