Покорение стихий

На секунду мне показалось, что Фар, оторопев от моего нападения, замешкался. Однако парень лишь хищно облизнул губы, выставил вперёд правую ладонь и, будто впитывая энергию выпущенной мной стихии, поглотил магию без остатка. Его зелёные глаза резко засветились синим и так же быстро вернули прежний цвет.

Я застыла, глядя на довольного преподавателя, который, кажется, сочился силой. Едва Фар сделал ленивый шаг в мою сторону, хруст обломков разрушенной беседки вернул меня в реальность — правило 1.2!

Я применила магию по отношению к другому человеку вне присутствия рядом магистра высшей степени. Хотя в правилах вроде говорилось, что я не могу использовать силу против адептов, про преподавателей там ни слова не было, верно? Мира, что за мысли?! То, что я вообще напала на преподавателя, равно исключению. Однако на этот раз я не разнесла всё вокруг, лишь дальняя беседка на Аллее Свиданий прекратила своё существование. Вчера я убила весь обвивавший её плющ, а сегодня снесла и её — прекрасно!

— Урок второй: всегда экономь силы, — заговорщически прошептал мне на ухо Фар и удалился.

В среду я едва доползла до чёртовой Аллеи: всё тело ломило и жутко хотелось спать, но волнует ли это моего личного тирана? Очевидно, нет. Иначе он нашёл бы беседку поближе к полигону, а не устроился рядом с той, что была безжалостно разрушена вчера.

Фар вновь приказал призвать лёгкий ветер, правда, запаха моря уже не просил. Честно говоря, я повиновалась сразу: силы на сопротивление кончались, а кожа на лице шелушилась от лёгких ожогов.

Бриз получился первоклассный: едва ощутимый и направленный только на преподавателя, который меня больше не хвалил. Вместо одобрения, Фар достал из кармана лист и скомандовал мне отнять у него бумагу, используя только заклятье левитации. Снова всё прошло гладко.

Тогда Фар повторил оба задания. Я не злилась — выполняла. Наставник попросил воспроизвести то же самое третий раз, четвёртый, десятый, пока вместо лёгкого ветра я не смогла ни на каплю поколебать воздух, а лист бумаги так и остался лежать на столе перед зеленоглазым парнем.

Никаких комментариев и интимных советов на ушко я не получила. Фар молча вышел, оставив меня одну. А я? Я уснула в беседке и пришла в себя, лишь к полуночи, когда осенний холод заставил меня открыть глаза.

Всё так же устало я побрела в свою башню досыпать часы до рассвета. На Фара я больше не злилась или просто не могла — вот высплюсь, продолжу.

В четверг я чувствовала себя чуть лучше, чем вчера, но состояние средней паршивости не помогло мне на очередном фарсе медитаций. Фар просил меня из раза в раз призывать этот лёгкий ветер и левитировать несчастный листок. Не огрызаясь и не споря, я старалась сделать всё правильно, мысленно выискивая в заданиях Фара хоть толику адекватности.

Однако наклонности тирана у моего преподавателя за ночь никуда не делись. Ему всё не нравилось: слишком много силы, слишком мало силы, ошибка в формуле, листок полетел не под тем углом, температура ветра на два градуса ниже — критика, критика, критика!

Я бы сорвалась и вновь снесла очередную беседку, но благо усталость взяла верх. Молча выслушав претензии мага, я преспокойно дождалась конца занятия: хорошо хоть от шёпота на ушко второй день отказывается, а то проходящие мимо редкие адепты решили бы, что у меня с этим косоглазым роман.

В пятницу, когда я проснулась, ощущая полностью восстановленный резерв, и была готова к очередной пытке Фара, по закону подлости из равновесия меня выводили все.

Мстительная Госпожа Родос, кажется, забыв, что её лекция потоковая и что, кроме светловолосой воздушницы, на занятии присутствует ещё сто пятьдесят девять человек, неустанно закидывала меня вопросами по «Истории Сидона», но даже после моих содержательных ответов, делала язвительные дополнения. Впрочем, озвученной ей информации в учебнике не значилось, потому я только обрадовалась получению знаний сверх программы. Звук колокола, извещавший об окончании урока, спас меня от продолжения экзекуции, но небрежное замечание Родос, брошенное мне, когда я спешно покидала аудиторию, выбило меня из колеи на весь день:

— Мисс Мира, хотела бы вам напомнить, что отношения между адептами и преподавателями нежелательны.

— Кхм, что? — закашлялась я.

— Свободны.

Подобно рою пчёл меня жалили скверные мысли, крутившиеся в моей голове. Родос считает, что у меня отношения с кем-то из преподавательского состава, но с кем? До неё дошли слухи, что я якобы любовница Господина Арона? Да ну, бред. Кто в здравом уме поверит в это, ну, кроме конюха и Макса?.. Макс — нашла о ком вспомнить!

— У тебя серёжек не найдётся, чтобы по цвету подходило? — наигранно мило пропищала Стефи, которая, видимо, давно поджидала меня у аудитории.

Мой взгляд упал на паучью брошь, которую рыжая стерва всю неделю с особой любовью носила везде, даже на «Физической подготовке».

— Знаешь, нет, — вежливо ответила я ей. — Да и одолженные вещи принято возвращать.

Я прямо намекнула ей на Око, соседство с которым не приносило огневичке никакого дискомфорта, раз она додумалась у меня ещё и серьги попросить.

— Ой, а я полагала, это подарок, — Стефания наигранно прикрыла рот рукой, изображая удивление.

После, оголяя ровные белоснежные зубы, девушка продемонстрировала мне свою самую очаровательную улыбку, слегка пожала плечами и упорхнула, оставляя меня наедине со злостью, растерянностью и ненавистью, которую я, казалось, ещё вчера сумела победить.

Пока я сетовала на наглость принцессы, сидя на «Этике», господин Дил с важным видом вещал из-за кафедры:

— Существует «Кодекс неуставных отношений», регламентирующий любые действия, совершённые работниками по личным мотивам. Запишите большими буквами и обведите золотое правило: «НИКАКОГО ПРЕДВЗЯТОГО ОТНОШЕНИЯ»!

— Простите, профессор, — подняла руку девушка в бледно-голубой форме, очевидно, водница. — Мне не совсем ясно, что подразумевается под понятием «неуставные отношения». Не могли бы вы привести пример?

— Да, конечно, — охотно согласился Господин Дил. — К «Кодексу неуставных отношений» обращаются в случае, когда необходимо принять решение насчёт действий работников, служащих и других подчинённых, имеющих личные мотивы. Например, представьте, что вы судья с мировым именем, а на скамье подсудимых вдруг оказался ваш любовник. Какой вердикт вы вынесете, зная, что он виновен?

— Накажу по всей строгости закона, — уверенно ответила адептка.

— Моя дорогая, вы просто ещё не любили, — тепло засмеялся профессор. — Конечно, я допускаю, что ваше чувство справедливости возьмёт верх, но как проверить? Для этого существует кодекс.