Покорная

Как только он закончил с электрической бритвой, включил воду и снял один из душевых распылителей. Наши глаза встретились, и я сглотнула, когда вода ударила мне в грудь. Слава Богу, она была теплой. Пэкстон опустил распылитель ниже, мне между ног, ополаскивая меня. Он следил за моими глазами или, быть может, выражением лица. Вода дождем лилась на меня, как раз в центр моего тела - прямо мне между ног.

Мои нервы накалились немного, когда он отошел и вернулся с длинным лезвием. Божечки. Он действительно собирался это сделать. Если это было намеренное действие, чтобы испугать меня, у него вышло. Он размазал крем для бритья по оставшейся щетине и опустился на колени. Я не двигалась, даже не дышала.

Пэкстон очень аккуратно брил меня. Медленно, скользящими движениями в сторону моей щели. Время тянулось, и вскоре тело начало противиться одной позе. Мне показалось, что Пэкстон почувствовал мой дискомфорт и ускорился ради меня. И снова, может это просто я искала в нем что-то хорошее. Затем он опять достал распылитель и отрегулировал температуру воды.

Теплая вода дожем лилась мне на тело, пока крем для бритья стекал в слив. Ни слова не было произнесено между нами. Даже когда он сменил воду на тонкую струйку сиреневого геля для душа, нанося его мне вокруг сосков и на открытую щель. Лаванда.

Мое тело расслабилось от его прикосновений. Обе руки намыливали меня мягкими движениями, превращая гель в пену. Я забыла о дискомфорте. Ни один сантиметр не остался без внимания. Он исследовал каждую часть моего тела. Каждый палец руки до подушечки, каждый палец ноги, боящийся щекотки, и все интимные места. Я снова затаила дыхание.

Пальцы Пэкстона слегка коснулись входа в мою попу, и мое тело напряглось. Один палец проник в меня и тут же выскользнул. Внимание, которое он уделял моему пульсирующему клитору, заставило меня застонать, и не раз, а при каждом проникновении в мою попу и прикосновении к увеличившемуся клитору.

Эндорфины снова выбили все рациональные мысли из моей головы. Я даже слегка отодвинула здоровую ногу. В этот момент он и остановился. Как раз тогда, когда я готова была позволить ему делать абсолютно все. Точка невозврата. Я не должна переживать из-за этого. Пэкстон не позволил мне добраться до нее, что уж думать о возврате. Он с легким давлением провел рукой по моим скользким складочкам и сфинктеру.

Мгновенная боль пронзила бедро, когда я выгнула спину, но ее легко было игнорировать. Мои губы раскрылись, и я боролась со стоном, когда Пэкстон раскрыл пальцами мои половые губы и легонько ударил по пульсирующему клитору. Возможно, мне нравилось наказание. Возможно, это было не так уж и плохо, после всего. Я изо всех сил пыталась держаться, сжимая руки в кулаки. Пэкстон остановился, как только я застонала, чувствуя приближение разрядки. Растущий оргазм, который я не получила.

Ублюдок.

Пэкстон ухмыльнулся и придвинулся к моей голове. Я видела выступающую из мокрых баскетбольных шорт эрекцию. Сначала я подумала, что он заставит меня сделать ему минет, но ошиблась. Он сполоснул мои волосы и аккуратно втер пену мне в голову, обходя мои шрамы. Один слева на голове, второй сзади у шеи.

К этому времени я была совершенно растерянная и неудовлетворённая. Вот оно. Это было мое наказание? Хорошо...

Пэкстон помог мне сесть и вытер все мое тело. Он поцеловал меня - жадно, страстно, с желанием - и был так нежен со мной, словно хотел меня, словно любил, но это было не так. Отстранившись, он передал мне костыли и ушел. Я в замешательстве покачала головой и, обнаженная, последовала за ним к кровати. Он расстелил постель и жестом приказал залезать, переводя взгляд с меня на кровать.

С этим у меня не было проблем. Я уже так хотела лечь. Он помог мне сесть на край и надеть ночнушку через голову. Не говоря ни слова, не предлагая трусики. Мой взгляд метнулся от выпуклости на его шортах к высокомерному взгляду. Он помог мне лечь и вернулся в ванную, оставив меня на показ. Я не видела нужды прикрываться, не после этой интимной ванны.

– Нет, я не хочу спать с ним. Без него так хорошо, - пожаловалась я, не ожидая громоздкого аппарата. Он проигнорировал меня и аккуратно поместил его под ногу, закрывая застежки, он пялился на мои побритые гениталии. Наклонившись, поцеловал меня в лоб, проводя пальцами по гладкости половых губ.

– Я вернусь через двадцать минут с твоими таблетками, - прошептал он, оставляя меня отдыхать.

– Что, мать твою, здесь происходит?
– спросила я пустую комнату, когда дверь за ним закрылась. Это не настоящая жизнь. Все так запутано. Я лежала, не двигаясь. Ни один мускул не дрогнул, пока я ждала, погрузившись в размышления. Мне казалось, словно я ехала на каникулы, пролетая высоко над облаками. Я знала, что было что-то главное, что-то очень важное, о чем я забыла и не могла вспомнить. Так я себя чувствовала. Будто я вечно пыталась вспомнить, что забыла.

Может я не вспоминала, потому что не хотела. Возможно, мое подсознание защищало мозг от еще большей травмы. От Пэкстона Пирса. Хорошо было бы вспомнить хотя бы девочек. К счастью для меня, их детский возраст позволял с легкостью восполнить утраченное. За тот короткий промежуток времени, который я провела с ними, было понятно, что они не осознают происходящего. Не совсем. Черт, я сама не понимала. Знала, что это была не моя вина, но я была зла на себя не только за то, что забыла, что нас связывало, но и что эта связь вообще была. Я никогда не думала о них, находясь в больнице. Не скучала по ним. Совсем. Когда кто-то упоминал моих детей, я думала о них больше в стиле "что за черт". Словно я не могла иметь детей и переживала, что не полюблю их из-за их отца. Может моя томография через несколько дней даст нам больше информации. Улучшение.

Это тоже расстраивало меня. Казалось, никто не знал, как работает мозг. Даже доктора. Все разные. Требуется время. Мозг - сложный орган. Бла, бла, бла. Мне было плевать на все это. Вспомнить бы хотя бы один день. Всего-то один день. Это все, что мне было нужно.

Все мысли тут же исчезли, как только я увидела медленно открывающуюся дверь, затем появился темный силуэт Пэкстона. Даже в темной, хоть глаз выколи комнате я видела источаемую им сексуальность. Жаль, что он был кретином. Когда он положил таблетки мне на язык, я заметила, что он был голым. Абсолютно голым.

Мое сердце забилось быстрее, когда он опустил пальцы мне на веки и задержал там.

– Тшшш, - зашипел он. На долю секунды я подумала, что на моих губах был палец, напоминающий мне молчать, но не понадобилось много времени, чтобы осознать, что это было не так. Мягкая головка, скользящая по моим губам, не была пальцем. Я пыталась открыть глаза, но он не давал.

Ни за что, придурок. Я повернула голову, но его бедра последовали за мной. Боль, пронзившая плечо, когда я дернула головой, удерживала меня от повторения этого жеста. Пэкстон возвышался надо мной, скользя головкой члена по моим губам. Мои легкие наполнились воздухом, когда он схватил меня за щеки, поворачивая к себе. Я могла лишь повиноваться. Он молчал. А я хотела, чтобы он заговорил. Даже если это было бы что-то пошлое. Почему он все время молчал, когда домогался меня?

Я крепко сжала губы в узкую линию. Не собиралась сдаваться без боя. Он, казалось, наслаждался касаниями, двигаясь вперед-назад. Мягкость его головки с каждым толчком сменялась твердостью, прикасаясь к моим губам.

– Габриэлла. Давай же. Мы действительно будем играть в это? Ты знаешь, что делать. Высунь язык.

Хоть я и не могла пошевелить головой, пока его пальцы держали мои веки, но я сжала зубы. Высунь язык. Пффф. Пошел ты.

Большим и указательным пальцем он надавил мне на челюсть, разрывая сжатые губы и зубы. По собственной воле я заглушила стон боли, желая сохранить максимум гордости.