Покушение на Тесея

Коре стало стыдно подслушивать далее, потому что если в восклицаниях и отдельных словах супругов можно было уловить смысл, то он не имел никакого отношения к сегодняшним событиям.

Но Кора не сразу отошла от опочивальни царя, потому что старалась сообразить, в какой стороне может находиться комната, выделенная Тесею. Ей пришла в голову неприятная мысль: пока они будут ужинать, Медее нетрудно подослать верных работников, которые подпилят балки над ложем Тесея, и ночью он погибнет именно так, как нужно Клариссе и клану Кларенса. Может быть, Медея за эти годы и в самом деле полюбила царя Эгея и хочет, чтобы он пожил подольше, пока Мед не сможет занять престол. Но опасность, грозящая Тесею, от этого не уменьшается.

Когда Кора сообразила, куда двигаться по этому лабиринту, сквозь звуки поцелуев и страстные вздохи прорезался вполне спокойный голос царицы.

– Эгей, я хотела спросить, – произнесла она, – а как тебе показались нынешние гости?

– Милейшие люди, – с придыханием ответил Эгей, – милейшие люди… О, как я счастлив!

– Осторожнее! Со мной такого еще никогда не было! Я умираю от счастья! Все эти титулованные мальчишки и мизинца твоего не стоят! Кто научил тебя так обращаться с женщиной?

– Жизненный опыт, любимая!

– О, не бросай меня, не оставляй, иди ко мне, мой старый вепрь!

– Ты совсем другая сегодня! Я тебя не узнаю! Ты трепещешь, словно только что пойманная лань!

Но тут торжествующий счастливый крик Медеи озарил всю парадную часть дворца. Замерли повара и поварята у своих плит, замерли кухонные мужики и подавальщики, мойщики посуды и резчики мяса… И каждый подумал о том самом счастливом миге его собственной любви, который уже миновал или на который еще можно надеяться.

Кора печально вздохнула.

Любая нормальная женщина хочет быть счастлива, как Кларисса… черт побери, как Медея! А может, в этом и есть секрет бурной любовной сцены, которую Кора случайно подслушала…

Какое-то время было тихо. Лишь быстрое и нежное дыхание доносилось из царской опочивальни. Потом она услышала голос Медеи:

– Надеюсь, ты понял, возлюбленный, что они не те, за кого себя выдают?

Некоторое время Эгей тяжело дышал, приходил в себя после ласк Медеи, потом спросил:

– Почему ты так решила?

– Ну, с этой, так называемой Корой, все ясно! – сказала она твердо. – Никакая она не Кора и не Персефона, я отлично знаю в лицо всех богинь, и уж тем более таких выдающихся, как богиня подземного царства.

– Вот и я подумал, – отозвался Эгей. – Слишком она молода и красива для такой должности. Нет в ней ничего страшного. Милейшее, добрейшее создание.

– Ты, как всегда, прав, мой кролик. Но чувствую я, что наши дела никуда не годятся, если шпионы спокойно разгуливают по дворцу и вынюхивают, что где лежит.

– Я тебя не понял, крошка!

– А я не понимаю тебя. С твоим государственным опытом! С твоим политическим чутьем… и так попасться! Ты что, не догадался, что этот Тесей – искусственный человек?

– Как так искусственный?

– Тебе в женской вышивальне сидеть, а не на престоле! К тебе во дворец пробралась парочка политических террористов! Это вовсе не люди! – В голосе Медеи появились визгливые, кухонные интонации.

– А кто же?

– Ты Дедала помнишь?

– Еще бы не помнить, – ответил Эгей. – Великий мастер, но, по-моему, слабый человек.

– Я бы его не назвала слабым. Есть другие слова для этого поступка.

Кора замерла, чтобы не пропустить ни слова. Ведь она в детстве читала про Дедала и Икара. Она отлично помнила, что Дедал изобрел воздухоплавание, что он сделал себе и своему сыну Икару крылья и скрепил их воском, а потом велел Икару не подниматься близко к солнцу, а то воск растопится – и тогда молодой человек с небес упадет в море. Все прогрессивное человечество с тех пор любит образ Икара, как человека, устремившегося к солнцу, даже рискуя погибнуть! Конечно же, она об этом знала, но при чем здесь Тесей?

– Не великий мастер! – кричала Медея. – Это типичный случай сальеризма! Если ты подонок, значит, ты не великий мастер.

«Кларисса! – чуть не закричала Кора. – Что ты делаешь! Сальери еще нет! Этого понятия не существует…»

– Давай не будем спорить в такой момент, – взмолился Эгей. – С тобой, усладившей меня необычными ласками грузинских земель, я готов согласиться во всем. Давай не будем ссориться, и если ты полагаешь, что мы имеем дело со случаем сальеризма, то не мне с тобой спорить.

«Все, – поняла Кора, – я схожу с ума».

– Но тем не менее я должна открыть тебе глаза на этого юношу.

– Открывай, – лениво откликнулся Эгей. Коре показалось, что он намеревается задремать.

– Слышал ли ты когда-нибудь о том, что Дедал сделал для Миноса девять искусственных юношей из смолы редких пород деревьев, столь схожих с настоящими, что отличить их можно было лишь по их совершенству?

– Зачем? – удивился Эгей.

– Это идеальные шпионы, убийцы, лазутчики. Минос ненавидит тебя за смерть Андрогея.

– Я его не убивал. Он сам упал и умер.

– Я не спрашиваю, как он умер. Минос убежден в твоем злом умысле! Он отбирает у Афин дань – юношей и девушек. А теперь он подослал к тебе идеального шпиона, искусственного человека. Скажи, знаешь ли ты обыкновенного юношу, который мог за три дня истребить почти голыми руками всех великих и непобедимых бандитов и разбойников побережья Арголиды и Аттики?

– Нет, о таком я не слышал.

– А видел ли ты, с какой легкостью он носит железную палицу, которую мог бы поднять только Геракл?

– А вдруг он и на самом деле сын Посейдона?

– У Посейдона сыновья в каждой деревне, он сам не знает их числа. Сейчас я тебе сообщу, что я дочка Посейдона. А дальше что?

– С меня достаточно того, что ты внучка самого Гелиоса, – не без гордости возразил Эгей.

– Так что отбрось сомнения. Этот самый Тесей – шпион Миноса. Он уже обследовал все побережье Аттики, отыскивая самые удобные места для высадки десанта. Теперь же ты будешь эту куклу развлекать в своем дворце. Поздравляю! Хватит с меня уж того, что весь цивилизованный мир смеется над тем, как ты служишь этому грязному отвратительному Миносу.