Поле Куликово

– Прыток, однако.

– Чё с ним лясы точить, Бирюк?
– спросил бородач, которого Николка уронил.
– Из-за нево, гада, всё нутро отшиб. Кистенём по башке - да в воду!

– А можа, он к нам бежит из холопства?
– Бирюк сощурился, пытая Николку ледяными глазами убийцы.
– Пойдёшь в ватагу?

Разбойников было пятеро. Самый молодой завладел его рогатиной, меч держал корявый и длиннорукий, заросший чёрным волосом до глаз. "А уж этот, поди, хуже волчьей стаи..."

– Пошёл бы, да не могу, - сказал Николка.
– Отпустите меня, добрые люди. С вестью я, с рязанского порубежья. Хан с войском идёт на Москву.

– Брешешь!

– Бритый напружинился, в глазах забродило непонятное, остальные разом подступили к Николке.

– Кобель брешет, - сказал увереннее.
– А я - православный.

– Идёт - и пущай идёт. Хрена ли нам в князе Донском? Одно добро от нево видали - хоромы с перекладиной. Верно, мужики?

– Верно, Гриша, - поддакнул испитой парень, завладевший рогатиной Николки.

– Меч-то иде взял?
– спросил корявый.
– Ай, украл?

– Сковал.

– Ну да? Кузнец, што ль?
– Корявый посмотрел на Николку зелёными лешачьими глазами.

– Сын кузнецкий.

Вынув кованый нож, разбойник стукнул остриём в остриё, попробовал пальцем, покачал головой, потом взял Николку за рукав: "Пошли-ка". Отвёл к берегу, ближе к пасущимся лошадям. Остальные четверо ждали. "Лесовик" зашёл сзади, Николка зажмурился, шепча молитву, и почувствовал, как распалась верёвка на его руках.

– Бери свой меч, сгодится.

Николка взял оружие:

– Прощай, Бирюк, и вы все!..

– Ты чево это, Кряж? Спятил?
– Бритый рванулся к ним, но "лесовик" положил руку на чекан, прицепленный к поясу.

– Назад! И не сдумай стрелить какая дура!

Кряж сел на кобылу охлюпкой. Когда отъехали, спросил:

– Фому-то хоть помнишь, кузнечонок? Атамана нашего? Он же - отец Герасим, убиенный на Куликовом поле... Да вспомни - в Коломне соседями были мы на сборе ратников...

Олекса не поверил своим глазам: в полуверсте от него и всего-то в сорока верстах от Оки, разделяющей земли Москвы и Рязани, через Осётр бродами шло большое конное войско. Его стороже в полсотни разведчиков-сакмагонов воевода не велел ходить дальше Осётра. В Орде было глухо, зато рязанцы дерзили, шныряя на московскую сторону: их, видно, тревожили работы, начатые князем Владимиром по укреплению Серпухова. Часа два назад, обнаружив свежую сакму, Олекса решил, что прошла разведка соседей, двинулся следом, и - вот оно!..

Издали не разглядишь значки на пиках, снаряжение и обличье всадников, а подойти ближе мешало открытое пространство. Передовые сотни миновали реку, серыми змеями поползли серпуховской дорогой, растягиваясь и сжимаясь. "Уж не на Тарусу ли наладился Олег с дружиной? Но займи он этот спорный город - Владимир Храбрый кинется на него. Расхлёбывай тогда кашу Дмитрий Иванович!" Олекса стал считать сотни на переправе. Четвертая... шестая... девятая... Влажная после дождя земля не давала пыли, что там - за окоёмом, нельзя угадать, но уже вторая тысяча стекала с лесистой возвышенности к реке, и разведчика охватила тревога. То, что кони - степняцкие, ещё ничего не значило - на таких ездили и рязанцы, - верблюды во вьючном караване - вот что взволновало Олексу. На переправе произошло какое-то замешательство, всадники разлетелись с дороги, небольшой отряд, вздымая брызги, прошёл бродом и стал на берегу. Жёлтая окровавленная птица затрепыхалась над берегом, у Олексы вырвался вскрик:

– Ханское знамя! Это ж война пришла, братья!

С лесистого увала текли всё новые сотни. Войско могло идти целый день, а терять нельзя ни часа. Скоро из низинной дубравки, где прятался основной отряд, вылетели четверо всадников. Двое мчались на север, в Москву. Двое - в Серпухов.

Сцепив зубы, Олекса продолжал считать врагов. Рваная серая змея казалась бесконечной. Ханское знамя не двигалось - владыка Орды, кажется, тоже подсчитывал своё войско на переправе. Чуть поодаль от знамени маячил некто в голубом корзно или халате. Хан? Но кто же тогда под знаменем?

Как взять "языка"? Опытные воеводы учили его искать в силе врага его слабость. В чём сейчас может проявиться слабость степняков, превосходящих его отряд, наверное, тысячекратно? Ну, конечно же, в том, что они не испугаются нескольких москвитян и вблизи своих туменов будут беспечны.

– За мной!
– крикнул наблюдателю, откатываясь с гребешка, за которым лежал. Пожилой десятский, увидев бегущего начальника, скомандовал отряду: "На конь!"

– Со мной - трое. А ты, Клевец, веди остальных в боярковый лог. Держи засаду и жди гостей.

– Ну, как за вами большой силой кинутся?
– усомнился десятский.

– Не бойсь, всю Орду на тебя не наведём.

Прикрываясь рощами, четыре десятка сакмагонов поскакали на север. Олекса выждал и с тремя оставшимися двинулся к переправе. На глаза врагу они вылетели аллюром, со сбитыми на затылок шапками, и остановились. И заметили, как насторожились ордынцы, как "голубой халат" подлетел к жёлто-кровавому знамени, под которым Олекса теперь различал всадника в сверкающей шапке или шлеме. От переправы к разведчикам помчался гонец.

– Глянь-ко, нашенский!
– изумился молодой сакмагон. Олекса тоже с недоумением рассматривал русобородого, ещё не старого воина, который остановился в тридцати шагах.

– Здорово, ратнички, откуль будетя?

– Здорово, богатырь. Сам-то откуль?

– Дружина великого князя Олега Ивановича.

– А мы - пронские.

– Далёконько гуляетя, пронския.
– Рязанец смотрел недоверчиво.

– Да и вы ня близко, рязанския. С кем хороводы-то водитя?
– Олекса теперь понимал причину своей тревоги: Орда в сорока верстах от порубежья Москвы, а с рязанской стороны - ни одного сигнала.

– Земля-т наша, - ответил рязанец.
– С кем хотим, с тем хороводничаем. Князь Олег велит вам быть к няму.

– Это уж как мой начальник скажет. Всё ж таки князь-то ваш, как погляжу, ня на охоту выехал с ханом Орды. Добяги-ка до мово начальника.

– Иде ж он, твой начальник?

– А рядышком, за увалом - вон роща.

– Добро. Всё одно велено вас всех привесть.
– Он оборотился и посигналил своим шапкой. Впятером проскакали за гребень, рязанец завертел головой.
– Иде ж он, начальник-то?

Двое разведчиков оказались по бокам "гостя", третий - сзади. Он и глазом не успел моргнуть - уж его саблю выдернули из ножен, лук - из саадака, пристёгнутого к седлу.

– Скачи и не думай супротивничать!
– остерёг Олекса.
– Мы - разведка московского князя.

– Што творитя, ребяты? Всё одно - догонют, заводныя у них. Вас порубют и меня с вами... Воротитеся, ребяты, Олег заступится, они ево слушают!

– Брось канючить - не то уйму!

Уйдя от реки версты за две, придержали лошадей. Позади на гребне стояло несколько конных, они казались теперь не больше муравьёв.