Поле Куликово

Кошель, звякнув, упал к ногам Варяга. Лицо Алёшки побагровело и он сказал:

– Мёртвых не обираю.

– Ты чё? По закону ж твоё.

Мишка не грешил против истины: закон войны отдавал воину имущество побеждённого им врага. Княжеским достоянием были обозы, лагерь, шатры военачальников, захваченные стада и табуны да то, что собиралось на поле уже после сражения.

– Возьми, Алексей, - приказал Тупик.

– Да не могу я, Василь Андреич!

– Под мечи лезть мог? Бери - сгодится.

– Куды мне столько?
– Алёшка поднял кошель.

– А хоть с Мишкой вон поделись - он знает куды. Но за убийство пленного!..
– Тупик махнул рукой, вспрыгнул на седло и, отъезжая, крикнул.
– Лошадь попробуйте вытащить!

Нет, нельзя было оставлять Дыбка в сотне. Он же знает, что убивать пленных запрещено, и всё ж убил. Тупик не смеет теперь строго взыскивать с Мишки, и тот пользуется...

Когда покидали место боя, тревога заставила Тупика несколько раз обернуться. Если б он знал, что, преследуя убегающих врагов, сотни шагов не доскакал до распростёртого в траве старого десятского Семёна - последнего из дружины Красного, пытавшегося сдержать погоню!

Из-за раненых двигались медленно, спрямляя путь. Городок застали в суматохе: войско готовилось к выступлению. Взбудораженные переславцы из уст в уста передавали слухи о туменах Орды, подступающих к городу, и чудесном спасении княгини: будто степняков поразили не люди, а серафимы, слетевшие с Небес. Возница и слуга с последней телеги клялись, что видели, как Небесные воины огненными мечами смели вражескую погоню и вознеслись в Горние Выси. Имя Евдокии работало на легенду, и в неё поверили сразу.

В детинец отряд Тупика вошёл беспрепятственно, однако у крыльца княжеского терема отроки загородили дорогу:

– Велено пускать лишь воевод.

– Где - Боброк или Вельяминов?
– допытывался Тупик.

Отроки разводили руками, вызванный сотский, сын боярина Воронца, сказал, что оба - в отъезде.

– Ты же знаешь меня, пропусти к государю, - просил Тупик.
– Я - от Храброго, казна - у меня, пленного привёз.

– Не велено, и не проси!
– отрезал сотский.
– Жди на дворе.

Тупик бродил по подворью, заставленному шатрами и повозками. Его кметы притыкались, кто где мог. Раненых, слава Богу, взял в избу войсковой лекарь. Возле конюшни детинца стояли повозки, похожие на те, что он видел на переславской дороге. С горечью подумал: его уже не считают своим в княжеском полку, будто собственной прихотью перешёл он на службу к другому государю. Со злобой посмотрел на розовое лицо боярского сына, распоряжающегося у крыльца, и, охваченный бешенством, ринулся к двери и отбросил копья стражников.

Сотский бежал за ним, бранясь и угрожая, Тупик поднялся на второй ярус и распахнул первую дверь. За столом, над чертежом, сидел Боброк-Волынский. Тупик едва не залепил сотскому в ухо. Воевода спросил:

– Кто шумит?

– Да он вот охальничает - силой ворвался, - выскочил наперёд сотский.

– А-а, знакомец.
– Боброк улыбнулся.
– С чем прибыл?

– Казну государя привёз.

– И на том спасибо. Что там слышно у вас? Татар не встретил по дороге - ты ж на них везучий?

– Часа четыре назад рубился с ихней разведкой. Мурзу живого привёз.

Воевода встал, шрам на его щеке побагровел.

– Так какого ж... ты мне про казну буровишь?

– Я, Дмитрий Михалыч, полчаса о порог бился - не пускали, - сказал Тупик.

– Тебя? Гонца от Владимира? Кто не пускал?
– Глаза Боброка сверкнули гневом, но тут же пригасли.
– Ладно. Это я велел, чтобы поменьше толклись тут без нужды. Переусердствовали стражнички. Ты ступай, - приказал сотскому. Потом вышел из-за стола.
– Пожди здесь. Княгиня - у него... Да глянь пока на чертёж. Ты знаешь дороги. Какая теперь - глаже до Костромы?

Долго ждать не пришлось. Войдя в светлицу князя, Тупик уловил запах мирра и розового масла. Донской стоял у открытого окна, в котором сияло вечернее озеро.

– Вот он - какой, ангел-хранитель!
– Донской усмехнулся и, видя удивление Тупика, глянул на Боброка.
– Да он же, Дмитрий Михалыч, ничего о себе ещё не слышал... Ты уверен, Васька, што это была лишь разведка?

– Уверен. Ханских туменов близко нет.

– Каков - твой мурза?

– Малость попорченный, но в памяти.

– Ох, Васька, не можешь без того, штоб ордынцев не портить!

– Дак они ж добром-то не даются, государь.

– Знаю, Василий. Поди-ка ближе.
– Князь открыл окованный ларец, достал литое шейное ожерелье из серебра с синим игристым камнем.
– Не за спасение жены, но за спасение московской государыни жалую.

Лишь теперь Тупик понял, за кем гнались враги, стал на колено и почувствовал прикосновение к шее холодного металла и пальцев князя.

– Встань. Всем твоим кметам дьяк выдаст по рублю.

– Трое убиты, государь.

– На тех получишь по два рубля и передашь семьям.

Дмитрий выспросил подробности боя, стал спрашивать, как идёт сбор войска в Волоке-Ламском. Слушая, поглядывал на увлёкшегося Тупика.

– Што, у князя Серпуховского лучше служится?

– Я ж у него - не своей волей.
– Тупик посмотрел на государя, потом сказал.
– Там до Орды - поближе.

– Поближе, говоришь? Кое-кто мне советует к хану ехать с поклоном. А иные, наоборот, в Кострому идти.

– Кто советует?

– В Кострому я советую, - сказал Боброк.

Тупик помолчал и сказал:

– В ратных делах Дмитрий Михалыч смыслит больше нашего.

– Ух, Васька! И хитрованом же ты стал. Пора тебя, однако, воеводой сажать.

Боброк вышел с Тупиком, и Васька спросил о судьбе Красного.

– Сотню выслали искать их. Видно, порублены. Не иначе кто-то выдал княгиню.

Остановились над чертежом и Тупик спросил:

– Дмитрий Михалыч, а не далеко ли - в Кострому?

– В самый раз. Туда не успеют дотянуться. Сейчас главное - войско собрать без помех.

– Ну, как обойдут Москву и - по пятам за вами?