Полигон призрак

— Да, придет, — выдавил из себя Эйнар.

— Вот тогда-то и будем думать, как нам действовать в этой игре. Замечу, Рейнакс, что твоя партия, судя по всему, будет очень важной. Так что надо тебя подкормить как следует, чтобы были силенки лазить по тайге, а то ты совсем что-то приуныл. Лейтенант, принеси-ка сюда банку тушенки и хлеба, — попросил Коготь Самойлова, — а мы продолжим душевную беседу.

Черпая ложкой куски тушенки из банки, лесник приободрился и рассказал Когтю о системе шифра, применяемого в контактах с Ольгой Волошиной. Майор, открыв блокнот, тщательно записал услышанное. Иногда он задавал уточняющие вопросы. Рейнакс подробно на них отвечал. «Прижали гада к земле и наступили на голову сапогом», — записывая и поглядывая на лесника, думал Коготь.

Покончив с шифром, майор спросил:

— Волошина в Калуге действует одна?

— Я не знаю, — покачал головой Эйнар, — правда, не знаю.

— Ладно, посмотрим, — кивнул Коготь, поднимаясь на ноги, — все можно проверить.

— Я бы хотел попросить вас, майор, еще вот о чем…

— Да, я слушаю, — приостановившись в дверях, произнес Коготь.

— Нельзя ли выводить меня на прогулку, а то я целыми днями сижу связанный в сторожке, как в клетке? Иначе, даже если меня будут кормить, я не смогу долго идти по тайге. Ослаб я сильно.

— Что ж, сейчас, Рейнакс, когда я вижу, что ты готов работать с нами, мы можем пойти на определенные уступки. Ты будешь два раза в день совершать прогулки, — растягивая слова, ответил Коготь, — только, естественно, под конвоем.

— Благодарю, майор, — сухо сказал Эйнар.

— Тогда до встречи. Будем ждать телеграмму из Калуги, — сказал Коготь и вышел.

Он подозвал к себе лейтенанта Малютина и дал указания, чтобы Рейнакса кормили получше и два раза в день по часу выводили на прогулку. Выслушав инструкции, Малютин вытянулся по стойке смирно и сказал:

— Будет исполнено, товарищ майор!

— Смотрите за ним в оба, он обучен разным трюкам и очень хитер, — предупредил Коготь.

Ближе к вечеру майор и его друг вернулись на полигон.

Глава 15

В московском госпитале в июньские дни 1943 года было жарко как в прямом, так и в переносном смысле. На фронте возобновились ожесточенные бои, а это означало только одно — работы у военных медиков многократно прибавилось.

Варвара Коготь сидела в ординаторской, закрыв глаза и стараясь отдохнуть после очередной напряженной операции, длившейся пять часов. Немецкий осколок застрял в нескольких миллиметрах от сердца молодого лейтенанта. Кроме того, во время транспортировки в госпиталь он потерял много крови. Шансов на то, что лейтенант выживет, было совсем немного. Операция была сложной, изматывающей, но Варя все-таки смогла спасти жизнь раненому. От усталости и напряжения у нее дрожало все тело, но она была счастлива, что смогла сохранить юноше жизнь.

Вдруг открылась дверь, и в ординаторскую вошла молоденькая операционная медсестра Катя Агафонова.

— Что случилось, Катюша? — взглянув на встревоженное лицо медсестры, спросила Варя, хотя ответ уже знала.

— В операционную привезли какого-то легендарного партизана, вывезенного самолетом из белорусских лесов. У него прострелен правый бок. Но держится он бодро, несмотря на свои годы, даже шутить начинает, когда приходит в сознание.

— Отправляйся к нему, Катя. Я сейчас подойду.

Когда дверь закрылась, Варя устало вздохнула, поднялась, подошла к умывальнику, плеснула несколько раз на лицо холодной воды и вытерлась полотенцем. Предстояла очередная операция — уже пятая за сегодняшние сутки. «Так, соберись-ка, дорогая, нечего раскисать. Иди и хорошо сделай свою работу», — мысленно приказала она себе.

Выйдя из ординаторской, Варя пошла по коридору, заставленному кроватями с ранеными. В палатах уже давно не хватало мест. Летом бои шли особенно жестокие и кровопролитные.

Молоденький солдатик с перевязанной окровавленной головой кричал в бреду: «Стреляй! Скорее стреляй!» Пахло медикаментами и кровью. От этого запаха иногда начинало подташнивать. Но Варя давно привыкла к обстановке в военном госпитале. Сейчас ей было не до сентиментальности, нужно выполнять свою работу. Она повернула направо и вошла в просторную операционную. На операционном столе лежал полураздетый сухощавый старик, довольно высокого роста, крепкий. Густая седая борода придавала его загорелому лицу некую таинственность.

Катя и еще одна медсестра суетились возле больного. Варя склонилась над партизаном и осмотрела его рану. Ранение было серьезным, учитывая к тому же возраст партизана.

— Нужно срочно оперировать, — закончив осмотр, вынесла свой вердикт Варя.

— Инструменты уже подготовлены, Варвара Алексеевна, — сообщила Катя.

— Значит, сейчас приступим.

Варя выпрямилась, надевая резиновые перчатки. В этот момент партизан пришел в себя и открыл глаза. Женщина взглянула на него и удивилась: «Какие чистые, небесно-синие глаза, словно это и не глаза вовсе, а две частички неба».

— Дочка, надеюсь, что я уже в раю. Столько красивых девушек, — дед посмотрел по сторонам, — я никогда в своей жизни не видел. Как-то все больше на деревья приходилось смотреть, — попытался пошутить раненый.

— Старайтесь не говорить, — предупредила Варя, — вам нужно экономить силы.

— Петр Устинович Трофимов. В отряде меня зовут дед Трофим, — представился партизан.

— Варя, — кивнула головой хирург. — Очень приятно, Петр Устинович. Начинаем операцию, — бросила она своим ассистенткам.

Девушки заняли свои места, четко выполняя то, что от них требовалось.

— Вот так всегда: не успеешь познакомиться с красивыми девушками, а тебе от ворот — поворот, — снова пошутил партизан.

Оперируя легендарного партизана, Варя отметила крепость его закаленного тела. «А дедок-то что кремень, — отметила про себя Варя, извлекая осколок гранаты, — еще поживет».

На следующий день утром Катя сообщила Варе, что белорусский партизан, которого уже поместили в палату на освободившееся место, хочет видеть девушку-хирурга, которая спасла ему жизнь для того, чтобы он и дальше мог бить фрицев.

— Прямо так и сказал, — улыбнулась Катя.

— В какую палату его положили? — спросила Варя.

— В пятнадцатую, Варвара Алексеевна.

— Придется навестить нашего шутника и Дон Жуана, — рассмеялась Варя. — Надо же, после операции, а все равно шутит, да еще и с девушками знакомится. Интересный человек, — покачала женщина головой.

Пока очередного раненного готовили к операции, она зашла в пятнадцатую палату. Партизан лежал возле окна, накрытый белой простыней.

— Доброе утро, Петр Устинович, — подойдя к кровати, поприветствовала партизана Варя.